Александр Звягинцев - Молчание посвященных. Эффект бумеранга (сборник)

Махмуд бросил на него насмешливый взгляд:

– Все не так просто, брат Юсуф… Блудливая старая шлюха Европа и спесивые Штаты после Второй мировой войны погрязли в обжорстве, разврате и потребительстве. Самое время окунуть их в кровавую исламскую купель. Наш выбор – беспощадный мировой террор. Скоро они захлебнутся в крови и содрогнутся от ужаса при виде растерзанных взрывами тел своих детей. Напрасно они будут взывать с трибуны ООН к нашей гуманности и кричать о священном праве человека на жизнь.

– Но у них есть мощные армии, авианосцы и ядерное оружие. Не заблуждаешься ли ты, брат Махмуд, на их счет? – с удивлением посмотрел на него Юсуф.

– Отнюдь!.. Они помешались на демократических ценностях и правах человека. Этим мы и должны воспользоваться. Пока они не объединились и пребывают в эйфории, им вряд ли удастся адекватно противостоять нам, как не удалось это сделать развращенным древним римлянам, которые пали под натиском диких орд гуннов Аттилы. Признав в двадцатом веке приоритет прав человека над государством, европейцы отреклись от объединяющей их христианской религии и морали, заменив их на грязную мораль торгашей с горы Сион. Своей культуре они предпочли гнусную и растлевающую культуру вывезенных ими из Африки чернокожих рабов-язычников. Более того, по сути они отреклись от всех десяти заповедей, завещанных им их великим пророком Иссой. Их масс-медиа играют нам на руку, ибо с первых дней рождения ребенка они фактически открыто внедряют в его сознание право на содомию, прелюбодеяние, право на убийство и любую ложь ради удовлетворения своих страстей, главные из которых – обладание чужим потом, чужой нефтью и золотым тельцом. Поэтому западная цивилизация вступила в стадию окончательного распада, брат Юсуф. Будущее снова принадлежит Востоку.

– Не все так просто, как ты рассказываешь, брат Махмуд, и до распада Европы еще далеко.

– Нет, этот час уже пробил, брат Юсуф. Наступает час нашей грозной расплаты с Европой и Америкой за ограбление и все унижения мусульманского мира…

– Мусульманский мир – это лоскутное одеяло бедуина, – усмехнулся Юсуф. – Какое дело бредущему по пустыне каравану верблюдов и ослов до звезд, сияющих на ночном небосводе…

– Неважно, что думают бредущие на веревке за погонщиком верблюды и ослы, – засмеялся Махмуд. – Важно, что думает тот, в чьих руках веревка. Только мы, наследники Великого Старца Горы, имеем право вести за собой это мусульманское стадо.

– Сейчас не Средние века, – прервал его Юсуф. – Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов мусульманское общественное мнение и мнение имамов традиционного ислама вроде мерзкого пакистанского муллы Нагматуллы…

– Плевать на осуждение нас профанами! – сверкнул глазами араб. – Да, сейчас не Средние века, славное время кинжалов и ядов в прошлом. Теперь нам нужны федави-самопожертвователи, владеющие секретами современных вооружений и способные, не задумываясь о последствиях, приводить их в действие. Ты врач, владеющий тайнами глубин человеческого мозга, и должен поставлять их нам, брат Юсуф.

– Но мне нужен добротный человеческий материал, вроде этого русского майора.

– Свершившийся распад империи русских даст его тебе в неограниченном количестве.

Юсуф поднял на собеседника заблестевшие глаза:

– Не поверишь, брат Махмуд, я начал бредить этим, еще будучи студентом в ненавистной моему сердцу Москве! Для меня честь – поставлять нашему делу биороботов-самопожертвователей. В Пешаваре мы с доктором Аюб-ханом основательно отработали методику их получения.

Взгляд аспидных глаз Махмуда уперся в лицо Юсуфа.

– Аюб-хан выболтал в научных журналах результаты ваших исследований. Ему был вынесен нами приговор, и неделю назад он был казнен нашими братьями, – бесстрастно сообщил он.

– Свершилось то, что должно было свершиться! – с пафосом воскликнул Юсуф. – Признаться, он был большим ослом.

– Что не помешало ему стать видным депутатом пакистанского парламента, – усмехнулся Махмуд и поднес к глазам бинокль.

В окулярах бинокля на пенистых накатных волнах появился полицейский катер, держащий курс на монастырскую пристань.

– Дождались! – воскликнул Махмуд. – Копы…

– Что они забыли в монастыре? – с тревогой пробормотал Юсуф. – Может, полицейские ищейки выследили нас или пронюхали, что Джон Карпентер не англичанин, родившийся в Пакистане.

– Наберемся терпения, брат Юсуф, – ответил не менее встревоженный Махмуд.

Катер подвалил к причалу, и с десяток полицейских-китайцев во главе с Корвиллом скрылись за монастырскими воротами. Обратно они появились минут через десять. Впереди, в плотном окружении полицейских, шел Джон Карпентер, его руки были скованы наручниками. Махмуд что-то крикнул в рацию и выхватил из-под сиденья автомат Калашникова.

– Отобьем у шакалов того, кто по праву принадлежит нам!..

– Нет, – охладил его пыл Юсуф. – Говорил я, брат Махмуд, что русского надо было увести из монастыря вчера. А сейчас вряд ли удастся…

– Брат Юсуф не верит в мужество моих людей?

– Перед причалом открытое пространство, а на катере спаренный крупнокалиберный пулемет. У нас есть шанс отбить Джона где-нибудь в городе, например по дороге в тюрьму.

– Согласен, брат, – процедил Махмуд. – Мы должны сесть шакалам на хвост сразу на полицейском причале.

– Сообщи своим людям, брат Махмуд, и не будем терять времени.

– Да свершится то, что должно свершиться, – кивнул тот.

Три автомобиля выехали из-под крон деревьев и, быстро набирая скорость, помчались в сторону мегаполиса.

В каюте катера Сарматова и Корвилла с нетерпением ждал Метлоу.

– Кажется, все идет по плану, – сообщил он. – Арабы, как бешеные псы, устремились к Гонконгу. Похоже, на пристани нас ждет большой фейерверк, парни. Ты как, готов к этому, Джон?

– Нормально, – пожал плечами тот. – Меня беспокоит связь.

– Шеф передал тебе привет и… позаботился о ней. Но придется сделать небольшую хирургическую операцию.

– Вшить чип? – не удивился Сарматов. – Я что-то слышал об этом.

– Чтобы не посвящать посторонних, придется мне самому сделать разрез на твоей забубенной головушке.

– Шрамом больше, шрамом меньше…

– Сто чертей! – засмеялся Корвилл, плотно задергивая штору на окне каюты. – Этого парня ничем не удивишь.

Метлоу достал коробку с хирургическими инструментами и, сделав на голове Сарматова небольшой надрез, поместил в него крошечную пластиковую горошину.

– Представляешь, Рич, этот парень года два назад без всякой анестезии десантным ножом развалил мое гангренозное плечо и вытащил из него здоровенный кусок свинца, – сказал он, покрывая свежий разрез бактерицидным клеящим составом.