Николас Блейк - Чудовище должно умереть. Личная рана

Песок, скалы, волны, небо, окрашенное в розовые тона. Пейзаж показался мне знакомым. Так оно и было. Старательно сопоставив все детали, я обнаружил, что нахожусь на сиденье собственной машины, стоящей на песчаной отмели, где мы с Гарриет впервые были на пикнике. Зарождался новый день. Ритмичным звуком, который я слышал в забытьи, оказался шум морских волн, набегающих на отмель. Мои руки были связаны за спиной.

Некоторое время я блаженствовал, радуясь, что остался жив. Кто-то нанес мне сокрушительный удар предыдущей ночью, запихнул в автомобиль и привез сюда. Почему? Зачем тратить столько времени и сил? Если меня собирались убить, можно было придумать более эффективный способ, чем тащить меня на эту косу, где, несмотря на безлюдье, рано или поздно кто-нибудь появится и заинтересуется машиной. Нападавший не мог подумать, что его удар лишил меня жизни, иначе не стал бы вставлять мне кляп и связывать руки.

Значит, это предупреждение? Третье предупреждение что-то «прекратить»? Я снова почувствовал неприятный холодок в груди, осознав, что служу мишенью для анонимного врага.

В этом неопределенном положении мне потребовалось некоторое время, чтобы обнаружить, что для замирания сердца есть более веская причина. Автомобиль время от времени покачивался, незаметно увязая в песке все глубже и глубже. С каждым толчком взаимное расположение ветрового стекла и линии бурунов вдалеке изменялось. Теперь я понял, что машина находилась в той самой блюдцеобразной впадине, о которой меня предупреждали. «Если это и в самом деле зыбучие пески, – глупо хихикнул я, – то зыбь у них очень медленная».

Но вскоре я заметил, что линия прибоя приближается. Начался прилив. Вероятно, через полчаса море заполнит впадину. Насколько я знаю, вода усилит вязкость зыбучих песков. Или море зальет машину (точно, окно рядом со мной наполовину открыто) и утопит меня раньше, чем я дождусь помощи в этих предательских песках.

«О, злое, коварное, алчное море».

Я загипнотизированно следил за подступающей линией бурунов.

Что происходит в душе человека, наблюдающего неотвратимое приближение собственной смерти? Я не помню ничего, кроме удушающей паники. В романах потенциальная жертва всегда находит острый предмет, которым можно перерезать веревку. Я метался на заднем сиденье, обезумев от ужаса, но внутри машины не было ничего острого. Я старался ослабить узел веревки на запястьях, но он не поддавался. Мне удалось перебраться на кресло водителя (машина была двухдверная) и уцепиться пальцами за ручки, но обе дверцы оказались заперты. Я попытался изжевать пластырь, затыкающий рот. Безнадежно. Я снова вернулся на заднее сиденье. Мне оставалось только безмолвно кричать.

Машина снова накренилась и опустилась. Море приближалось, чтобы ускорить мой конец. Теперь оно находилось всего лишь ярдах в пятидесяти от меня. От набегающих волн меня отделял невысокий, поросший травой каменный гребень, где мы с Гарриет в первый раз поцеловались. Губы мои болели, слезы катились по щекам.

Я отчаянно боролся со своим страхом, желая встретить неизбежную гибель как человек, а не как попавшее в капкан животное. Умереть если не с достоинством, не возможным в такой ситуации, то хотя бы с подобающей храбростью. Мне нужно было примириться с собой и с Богом. Но храбрости у меня уже не оставалось, а сохранять фальшивое спокойствие было выше моих сил. Все, чего я добился, – своеобразный фатализм, приглушивший мой страх, пока я наблюдал подбирающиеся волны.

Я следил за подползающим морем с таким вниманием, что сначала даже не услышал голос, окликавший меня:

– Есть тут кто-нибудь?

Я глянул налево. Черная фигура неуклюже бежала по отмели. Когда она оказалась совсем близко, я узнал отца Бреснихана. Я попытался просунуть голову в полуоткрытое окошко, отчаянно кивая ему. Священник приблизился к краю впадины, узнал меня, сделал ободряющий жест, а потом начал пробираться ко мне по обманчиво твердой поверхности песков. Я видел, как с каждым шагом его ноги увязают все глубже, но святой отец все-таки сумел добраться до машины. Ее бампер теперь находился на уровне песка. Встав на него, священник дернул дверцу, потом наклонился и опустил боковое стекло до предела.

– Все хорошо, Доминик! – мягко произнес он. – Я вызволю вас через минуту.

Каким-то чудом ему удалось подхватить меня под мышки, приподнять и с невероятным усилием выдернуть через отверстие. Святой отец был удивительно сильным. Я рухнул лицом вниз у его ног.

– Вставайте! – нетерпеливо прикрикнул он. – Вы можете идти?

Оказалось, что могу. Ноги не были связаны. Поддерживаемый моим спасителем, я с трудом дотащился до твердой почвы. Там, вынув из кармана внушительный перочинный нож, святой отец перерезал веревку, стягивающую мои руки.

– Запястья немного поболят, – произнес он, с усилием растирая мне кисти рук, чтобы восстановить кровообращение.

Потом одним решительным движением он сорвал пластырь с моего рта. Я наконец смог озвучить свою благодарность.

– Ни слова больше! – прервал мои излияния священник. – Слава богу, я увидел вас вовремя! Пойдемте, отмель скоро покроется водой. Моя машина ждет у дороги. Вы сможете пройти такое расстояние?

– Вчера ночью кто-то ударил меня по голове и… – бормотал я.

– Это может подождать. А теперь пошли!

Отец Бреснихан положил в карман перочинный нож и, прихватив свернутую веревку, помог мне добраться до ближайшего к берегу края песчаной косы. Там мы перешли речку вброд и уселись в его автомобиль. Святой отец рванул машину с места и развил неплохую скорость. По пути в Шарлоттестаун он поведал мне, что всю ночь провел в доме на холме, утешая вдову хозяина, чьи похороны мне пришлось наблюдать. Женщина пребывала в крайне подавленном состоянии.

Я снова попытался выразить свою благодарность. Пережив смертельную опасность, человек становится болтливым. Отец Бреснихан резко прервал меня:

– Как вы сказали, вас спасло Провидение. – Он искоса посмотрел на меня. – Надеюсь, вам это происшествие пойдет на пользу. Провидение может и не дать вам еще одного шанса, Доминик.

Сегодня святой отец имел полное право читать мне мораль.

– Я остановлюсь у гаража Шейна узнать, не сможет ли он вызволить ваш автомобиль. Упряжка лошадей могла бы вытянуть его, когда начнется отлив. В той впадине пески не особенно вязкие, иначе вы бы сейчас не сидели со мной рядом.

Я подумал, что святой отец мог бы с пользой провести время, распространяясь об опасностях духовной трясины, но он воздержался от проповеди.

Священник уложил меня в постель у себя дома. После того как доктор осмотрел мою несчастную голову и сообщил, что я буду жить, меня сморил глубокий сон. Я, должно быть, пробыл в забытьи целые сутки. Помню только, что Кэтлин, домоправительница, разбудила меня, войдя с завтраком на подносе.