Сергей Зверев - Умные сволочи

Борис был не нужен. Их было трое. А остаться должен только он один.

Он выстрелил прямо в висок Борису, когда тот пытался что-то еще объяснить и, уж конечно, не ожидал, что он вот так обойдется со своим другом-компаньоном. Да. Дружба дружбой, но денежки врозь. То есть денежки должны быть у него.

Как оказалось, добраться до оставшегося барыша было не так просто. Он знал, куда должен был полететь Геннадий, потому что тот сам об этом говорил, и он представлял, куда тот мог вложить «бабки». Как выяснилось — это он считал, что знает. На самом деле ни черта он не знал. Геннадий не полетел в то место, о котором говорил. А вот куда он направился?..

Несколько дней он провел в нервном ожидании. И лишь когда Геннадий позвонил ему, прямо с вокзала, он несколько успокоился. Геннадий был здесь, в городе, значит, деньги никуда не денутся. Геннадий говорил о том, что не смог дозвониться Борису и беспокоится за него. Что сейчас он отправляется на дачу к сестре, будет там, и что им позже нужно о чем-то переговорить. Последнее он пропустил мимо ушей, так как считал, что им уже говорить не о чем.

Он тут же отправился на дачу той самой сестры, благо знал, где та жила. Он хотел разрешить все в свою пользу одним махом.

В доме горел свет, он увидел Геннадия во дворе. Что-то Геннадий там делал, однако рассмотреть не удалось — в следующую минуту тот зашел в дом, и следовало поспешить за ним. Вот там, на втором этаже, все и произошло. Увидев в комнате сумку, он посчитал, что все в порядке. Да и сам Геннадий не отпирался. Наверное, нужно было повременить с убийством Геннадия, но он уже не мог сдержаться. Ему хотелось побыстрее разделаться с партнером и остаться с барышом один на один. С Геннадием он разделался. А вот барыш… В сумке барыша не оказалось. Там не оказалось ничего, что могло бы указать, куда Геннадий дел деньги. Но что-то такое должно было быть, что указывало бы на их нынешнее местонахождение. Какая-нибудь квитанция о хранении, клочок бумаги с информацией… Саму комнату он не успел как следует осмотреть. Внизу раздались голоса, и ему пришлось срочно убираться из дома. Правда, пистолет он успел подложить в машину сестрички Геннадия. И то хорошо.

Потом он наведался к этой самой сестричке и попытался вытянуть из нее информацию. Не получилось. Ничего он не узнал. Ничего Геннадий ей не успел сказать. Кроме того, что у него появились какие-то проблемы. Вот тут-то он и вспомнил о словах Геннадия, сказанных ему по телефону с вокзала. Что нужно о чем-то переговорить. Что могло случиться? Насколько он знал, ничего особенного произойти не должно было.

Заказ был выполнен. Деньги получены.

И тут он вспомнил странную вещь. Когда он шел по дачному поселку (машину в целях безопасности он оставил на въезде в поселок), ему показалось, что за ним следят. Тогда он подумал, что это от нервного перенапряжения. Но после разговора с Алиной он изменил свое мнение. И на то были причины. Когда он уже возвращался домой, он мог поклясться, что за ним наблюдали. Потому что на выезде из дачного поселка он отчетливо уловил отблеск света фонарика. Короткая вспышка. В стороне, в кустах. Кто зажег фонарик и тут же его выключил?

Вот тогда он испугался. Не на шутку. А когда осмотрелся в квартире, то… Ему показалось, что внутри кто-то побывал. Ничего вроде не пропало. Но некоторые вещи, он был уверен, лежали не на своих привычных местах.

А потом начал трезвонить телефон. И он побоялся снять трубку. Убивать друзей оказалось намного легче, чем столкнуться с неизвестным противником, которому непонятно что было нужно; непонятно было вообще, откуда мог появиться этот неизвестный. Их было трое в деле. Откуда мог взяться еще кто-то?

Он вернулся к Алине в надежде, что та вспомнит что-то важное, какую-то деталь и расскажет ему. Он даже готов был в чем-то ей признаться, — кроме убийства, разумеется. Но все пошло не так. Она его отметелила. Он даже потерял сознание, а когда пришел в себя, то услышал, как она кого-то вызывает по телефону. Он не стал дожидаться ее возвращения и дал деру, собрав последние силы.

Ему казалось, что он все продумал. Разделаться с ними поодиночке. С Борисом все вначале шло по плану. Однако… Однако денег у него не оказалось.

На следующий день после убийства Бориса он позвонил в тот город и в то место, где, как полагал, должен был находиться Геннадий. Геннадий там не появлялся. Когда он позвонил в аэропорт, выяснилось, что такой пассажир не покупал билета. А затем вечером объявился сам Геннадий. Он возвратился раньше ожидаемого срока. И сказал что-то странное.

Он поспешил. Геннадий мог узнать о смерти Бориса, Геннадий мог… Впрочем, не важно, что тот мог. Он поспешил. И оказывается — зря. Хотя зря ли? Он опять вспомнил эти странные слова о том, что нужно переговорить, и ощущение слежки за собой. Он понял: что-то происходит. Чего он не понимает, и… И ему страшно.

После того как удрал от Алины, он поехал не домой. Он отправился на квартиру, которую они втроем снимали под офис. И когда узнал, что их диспетчер вывалилась из окна, едва сразу не дал деру. Во-первых, ему показалось, что, когда он входил в подъезд, из машины, стоящей неподалеку, за ним наблюдали. Во-вторых, он не верил в самоубийство диспетчера…

Он вначале так и сделал. Выскочил из подъезда. Машины не было. Тем не менее чувство, что за ним наблюдают уже чуть ли не из каждой подворотни, усилилось. Он понял, что еще немного — и может спятить. И все же он нашел в себе силы вытащить из салона машины сумку, вернуться в офис и переложить все бумаги, имевшие отношение к ним троим, в эту самую сумку. Что не поместилось — сжег.

И вот теперь он в своей квартире, в которую вошел крадучись, словно вор. И словно не в собственную квартиру.

Он выложил на стол бумаги и стал их просматривать. Вообще-то они были для него не новы. Бумаги были не новы, кроме… Эту он не помнил. Это было факсовое послание. И что-то было странное в нем. Оно предназначалось только Геннадию. И то, что там было… Пожалуй, теперь это касалось и его.

Он почувствовал, что у него пересохло в горле. Убрав упавшие на лоб волосы, он хотел было подняться, когда что-то холодное уперлось ему в висок.

— Нашел нечто занимательное? — спросил незнакомый голос.

Он не посмел обернуться. Он только напрягся, подумал об оружии, находившемся у него за поясом и скрытом полой пиджака, и нашел в себе силы спросить:

— Кто ты?

— Ты меня не знаешь. Зато я тебя очень хорошо знаю. И знаю, что ты хотел сделать и почему у тебя это не получилось.

Он почувствовал, как рука незнакомца залезла ему за пояс и вытащила пистолет, — последнюю его надежду, хоть и призрачную. Холодный ствол по-прежнему упирался ему в висок и не сулил ничего хорошего.