Эмиль Коста - Мрачные дни в Саннивейле

– Не сочтите за наглость, но… Сами-то вы хорошо были знакомы с жертвой?

– Вообще не был. Знал вприглядку, все-таки видный был парень, звезда спорта местного пошиба и так далее. А в целом ни разу не пересекались – не нашлось повода.

– Спасибо. Буду ждать вашего отчета.

– Постараюсь как можно скорее… Сэмми! – крикнул он в трубку, – Рад, что тебя застал…

Я вполголоса попрощался с доком и вышел на лестницу. Ноги сами понесли меня наверх, к солнечному свету и живым людям.

В участке мало что изменилось после моего ухода. Уилкинс корпел над бумагами, дежурный ловил мух за стойкой, а шериф Мердок бил баклуши в собственном кабинете, время от времени окидывая взглядом вверенные ему владения. Грохот входной двери слегка оживил это сонное царство. Молодой коп подскочил на стуле и затараторил:

– Мне уже звонил баллистик, он подъедет через четверть часа. Пуля у вас?

Я положил пакетик на стойку.

– Ого, сорок пятый, – дежурный поднес улику к глазам, близоруко щурясь, – Остается порадоваться, что это – не кто-то из своих.

– В участке никто не вооружен кольтами?

– Из наших ребят – никто. Сорок пятый обычно носят ветераны войны и парни из управления вроде вас.

– У вас-то есть алиби, детектив? – хохотнул Мердок, из-за открытой двери кабинета.

Я смолчал, задумавшись, а потом предположил:

– Шумер ведь воевал. У него мог остаться кольт в качестве личного оружия.

– Если и остался, то я его не видел. Впрочем, мы с ним не особо дружили, – хмыкнул дежурный.

– Дочь может знать, – предположил Уилкинс. Он закончил с бумагами и встал из-за стола – усталый, но готовый к дальнейшей работе.

– Куда там! Скорее вам Хэйнс об этом может порассказать, – шериф тоже выбрался из своего кабинета, чтобы подключиться к общему разговору, – Они с Шумером во время войны служили вместе, да и у нас были напарниками несколько лет.

– А что потом случилось? – полюбопытствовал Уилкинс.

– Хэйнс получил травму на баскетболе – они играли в местной команде ветеранов – охромел и служить больше не мог.

– Это Шумер его тогда с ног сбил, – припомнил дежурный, – Хотел мяч перехватить и всей массой налетел – тот долго подняться не мог, потом его в больницу увезли… Я в тот день за брата болеть пришел, все видел.

– Да… Не повезло парню, хороший коп был.

– А чем он теперь занимается? – спросил я.

– Охранником в банк устроился. Работенка дерьмовая, конечно, – покачал головой шериф, – А куда ему деваться. Пенсия-то маленькая; если бы травму на службе получил, а так…

Отвздыхав положенное о нелегкой доле отставных копов, мы с Улкинсом принялись прощаться. Пуля осталась у дежурного, а шериф обещал задержаться на службе и лично проследить, чтобы баллистик получил ее в собственные руки. Рабочий день был окончен. Мы надели шляпы и вышли наружу. Дождь разогнал площадных гуляк; открытые двери магазинов безуспешно ждали вечерних посетителей. Жизнь кипела только ресторане напротив: там светили огни и разогревался оркестр.

– Может, поужинаем? – предложил Уилкинс, – Я кроме пары сэндвичей, которые Мэри дала в дорогу, ничего за день не перехватил.

– Я давно забыл вкус домашней еды, – урчание в животе подтвердило мои слова, – Подкрепиться надо бы, но сперва я хочу заглянуть в банк.

– Ушам не верю: у тебя остались силы для нового допроса?

– Пока просто поговорим с Хэйнсом. Может, его и на месте не будет. Охранники обычно работают посменно. Заглянем в отделение, а там посмотрим.

– Черт с тобой… Лезь в машину, банк через два квартала отсюда.

Отперев дверцу, он сел за руль. Я устроился на пассажирском сиденье и сказал, чтобы разрядить обстановку:

– Как раз зайду в кассу и верну тебе долг…

Уилкинс молча бросил мне на колени блокнот. По его лицу я понял, что отсрочка ужина даром не пройдет. Он повернул ключ в замке зажигания, и мы покатили вокруг площади. Старик то и дело нажимал на клаксон, чтобы согнать зазевавшуюся парочку с дороги, хмурился и чертыхался под нос: когда дело касается еды, мой безобидный напарник становится сущим дьяволом.

Отделение банка располагалось в старом трехэтажном здании красного кирпича. Дверь из пуленепробиваемого стекла была заперта, но внутри горел тусклый свет. Надежды рассчитаться с долгом растаяли как лед в бокале с виски. От этого настроение Уилкинса лучше не стало. Он яростно принялся колотить по стеклу, и через минуту в глубине помещения показался молодой охранник. Высказав напарнику все, что он о нем думает, парень рассмотрел полицейские значки в наших руках, успокоился и назвал нам адрес Хэйнса, который третий день сидел дома на с простудой.

К счастью, друг Шумера жил совсем недалеко от своего места работы. Пройдя еще немного по улице, мы свернули в проулок и оказались в сумрачном дворе. Верхние этажи почти всех зданий по улице были жилыми, однако попасть внутрь можно было только из таких вот закоулков. Мы нашли табличку с нужным номером и поднялись по заплеванной лестнице. В воздухе носился запах горелого лука и в целом впечатление от дома было удручающим. Стараясь поменьше дышать, мы постучали в квартиру 7.

С минуту внутри было тихо, а потом раздались шаркающие шаги – слышно было, что хозяин подволакивает ногу – и дверь распахнулась. Хэйнс оказался высоким и сутулым. В целом вид он имел помятый: темные волосы с проседью всклокочены, под старой футболкой обозначилось брюшко, руки безвольно свисали вдоль тела – не верилось, что этот человек три года назад был таким же подтянутым красавцем, как наша жертва. Впрочем, карие глаза смотрели ясно, а многочисленные морщинки вокруг них говорили в пользу веселого характера. В общем, свой в доску парень. Наверняка пьет.

– Чарльз Хэйнс? Я детектив Бойд, это мой напарник детектив Уилкинс. Мы пришли поговорить…

– Насчет Генри, – закончил он за меня, – Я так и думал, проходите. Простите, дома бардак. Я третий день на больничном, а жена вчера уехала, мы с сыном вдвоем. Правда, он где-то шатается.

Он посторонился, пропуская нас в квартирку. Неуютное жилище, чего там говорить. Засаленные обои в цветочек когда-то были желтыми, потолок просил побелки, а старый паркет вспучился в самых неожиданных местах. Я успел трижды запнуться, пока дошел до гостиной и уселся на скрипучий диванчик.

– Может быть, хотите выпить? – поинтересовался Хэйнс.

Воздух в комнате был тяжелым; в заботе о собственном здоровье охранник отдавал предпочтение старому доброму виски. И средство определенно помогало: простуду выдавал лишь покрасневший кончик носа.

– Благодарю, мы на службе. Время позднее, так что лучше сразу разберемся со всеми вопросами и разбежимся по своим делам.