Джеймс Чейз - Я сам похороню своих мертвецов

Он замер в таком положении, размеренно жуя резинку и наблюдая за конвульсиями ее тела и слабыми движениями рук, скребущих по ковру. Он проявил осмотрительность, не применяя чрезмерной силы, и натягивал пояс ровно настолько, чтобы кровь перестала поступать к мозгу, а воздух – к легким. Он удерживал девушку без малейшего труда, глядя с отстраненным интересом, как судороги становятся все слабее, переходя в агонию только лишь с рефлекторными сокращениями мышц.

Он прижимал тело девушки коленями, туго стянув пояс, еще минуты три или четыре, затем, убедившись, что она больше не шевелится, аккуратно снял пояс с шеи и перевернул тело на спину.

Заметив, что из одной ноздри вытекла струйка крови, запачкав ковер, мужчина нахмурился. Он приложил палец к глазному яблоку девушки, а затем, не ощутив ответного трепета, поднялся и отряхнул брюки, одновременно быстро оглядывая комнату.

За дверью напротив кровати обнаружилась небольшая ванная комната. Заметив привинченный к двери крепкий крючок, мужчина одобрительно кивнул.

Следующие минут десять он провел, обустраивая место преступления по своему разумению. Его движения были неторопливыми и хладнокровными. Завершив дело, он окинул комнату быстрым пронзительным взглядом, не упускавшим ни одной детали, не оставлявшим без внимания ничего, что могло бы послужить уликой.

Затем он погасил лампу и подошел к окну. Открыл его, повернулся поправить шторы, шагнул на пожарную лестницу и опустил оконную раму, вернув ее в то же положение, в каком она была изначально.

На следующее утро, незадолго до половины десятого, Чак Иган уже свернул на круговую подъездную дорожку перед домом Джули на Риверсайд и остановил «кадиллак» у главного входа.

Ник Инглиш показался во вращающейся двери, не успел его водитель выйти из автомобиля. Сегодня Чак был одет в свой любимый черный костюм, черную шляпу с мягкими полями и белый галстук. Этот наряд, который лично Чак считал единственной приемлемой для себя униформой, выставлял его в самом выгодном свете – так хорошая рама подчеркивает достоинства в целом заурядной картины. Если в смокинге Чак был похож на какого-нибудь третьеразрядного официанта, то в этой черной пиджачной паре и мягкой шляпе, лихо сдвинутой на один глаз, он выглядел тем, кем и был на самом деле: жестким, крутым и опасным парнем.

– Доброе утро, Чак, – произнес Инглиш, садясь в машину. – Что хорошего скажешь?

– Я, как вы и велели, съездил и поговорил с консьержем, – сообщил Чак, склонившись над дверцей машины и наблюдая, как Инглиш устраивается на сиденье. – Это некий Том Кэлхун. Он оказался весьма услужливым парнем после того, как я позвенел монетами у него над ухом. У вашего брата была секретарша. Ее зовут Мэри Савитт, у нее квартира на Ист-плейс, дом сорок пять.

– Отлично, – одобрил Инглиш. – Давай съездим туда. Поторопись, Чак. Я хочу застать ее, пока она никуда не ушла.

Чак прыгнул на водительское сиденье и завел мотор. Пока «кадиллак» быстро скользил по запруженным автомобилями улицам, Инглиш просматривал захваченные с собой газеты.

Все они отвели довольно много места под самоубийство Роя, связывая его имя с именем Ника. По крайней мере, Сэм Крейл сделал свою работу, подумал Инглиш: Коррин никто не упоминал. Морилли, похоже, тоже отрабатывал свое содержание. Он выдал репортерам версию, что Рой переутомился на работе, предположительно, застрелился в приступе депрессии, наступившей вслед за нервным срывом. История звучала не особенно убедительно, но Инглиш был уверен, что ее будут считать правдивой до тех пор, пока кому-нибудь не придет в голову усомниться вслух.

Перед тем как уйти от Джули, Инглиш позвонил в свой офис. Гарри сказал, что его там дожидаются газетчики, и Инглиш велел задержать их до его приезда.

Он с раздражением подумал, что, возможно, даром потратит время на эту Мэри Савитт. А ведь предстоит еще столько дел. Ему необходимо увидеться с сенатором Генри Бомонтом и развеять его опасения. Ему необходимо переговорить с комиссаром полиции. Ему необходимо побеседовать с Сэмом Крейлом, а потом еще разобраться с этими борзописцами. Однако он был на сто процентов уверен, что если кто-то и догадывается, с чего вдруг Рой убил себя, то это именно Мэри Савитт. Личный секретарь, как никто другой, знает, что творится на душе у работодателя, и, если только эта девушка не совсем уж пустоголовая, она должна догадываться, что именно пошло не так.

Чак произнес:

– Подъезжаем, босс. Это вон то здание слева.

– Перед входом не останавливайся, – сказал Инглиш. – Проедешь еще полквартала, а оттуда вернемся пешком.

В точности выполнив указания, Чак припарковал машину. Мужчины вышли.

– Пойдешь со мной, – велел Инглиш и двинулся быстрым и широким шагом к многоквартирному дому из темно-коричневого песчаника, на который указал ему Чак.

В подъезде висели почтовые ящики с именами жильцов, и Инглиш вычислил, что квартира Мэри Савитт находится на четвертом этаже. Вход на этажи преграждала дверь, возле которой тянулся целый ряд звонков. Чак нажал на кнопку четвертого этажа, ожидая, что сейчас щелкнет запор. Однако ничего не произошло, и он, нажав на кнопку еще раза три, посмотрел на Инглиша.

– Похоже, гнездышко пусто, – произнес он.

– Вероятно, она уже видела газеты и поспешила в контору, – предположил Инглиш, нахмурившись.

В этот момент дверь на лестницу открылась, и из нее вышла девушка. Она была аккуратно одета, но в безжалостном утреннем свете выглядела сонной и бледной. Однако при виде Инглиша глаза ее широко распахнулись. Руки спешно взметнулись к волосам, и она заправила под шляпку выбившийся локон. Инглиш равнодушно наблюдал за ее реакцией. Его фотографии так часто печатали в газетах, что он уже привык, когда его узнают посторонние люди.

Он приподнял шляпу:

– Прошу прощения, мисс, я надеялся застать мисс Савитт. Наверное, она уже ушла?

– О нет, она еще не уходила, мистер Инглиш, – ответила девушка, улыбаясь. – Вы ведь мистер Инглиш, верно?

– Совершенно верно, – ответил Инглиш, держа шляпу в руке. – Как вы сразу меня узнали.

– Ну конечно! Я бы вас узнала где угодно, мистер Инглиш. На прошлой неделе я была на «Далекой луне». Считаю, это просто грандиозное шоу!

– Очень рад, – отозвался Инглиш и каким-то образом сумел показать, что он действительно рад и ее мнение важно для него. – Наверное, мисс Савитт все еще спит. Я уже три раза звонил.

Пока они беседовали, Чак с нескрываемым интересом рассматривал девушку. Его острый взгляд отметил ее длинные, стройные ноги, и он вытянул губы, беззвучно присвистнув.

– Наверное, у нее звонок сломался, – предположила девушка, не подозревая о пристальном интересе Чака. Ее взгляд был сосредоточен на одном только Инглише. – Я точно знаю, что она дома. Бутылка молока до сих пор стоит на пороге, и газета там же. Кроме того, она никогда не уходит раньше десяти.