Арсений Алмазов - Криминальный водоворот

Помнится, тогда, в самом начале его «карьеры», пришлось одному временному коллеге, зеку, популярно объяснять, что претензии к нему, Занозе, несправедливы, да и вообще, так вести себя – неправильно, можно навсегда унизить его, Занозино, достоинство, с чем никак нельзя смириться, ведь авторитет роняешь один раз – и на всю жизнь! Вроде и объяснял недолго, а тот взял и после этого умер. Считай, опять – ни за что, ни про что – сиди за убийство, слишком много свидетелей было… Потом, конечно, кое-кто из свидетелей ответил за лишнюю «разговорчивость», кого достать удалось, ну а толку-то, все равно сиди!

Потом были и другие дела… а что ж было делать? Если другого выхода не было! Этих мразей-получеловеков много, у которых никакого понятия нет о правильном поведении, а он, Заноза, один. И никто не может его упрекнуть, что он хоть в чем-то накосячил. В общем, этим гадам попускать нельзя, на шею сядут. А так – на шее практически никого, кроме ментов, которые не в счет, потому что это не люди, за редким исключением, а стихия, с которой Заноза постепенно научился уживаться.

А вот кто действительно кровушки попил, так это – ментовская сволочь! Пусть теперь называются полицейскими, но суть их осталась прежняя. Впервые попав за решетку, хотел было Николай Зазин нормально отсидеть, просто оставаясь человеком. Не тут-то было! Если все ментовские штучки-брючки выполнять – инструкции и правила, – сдохнешь через два месяца – либо от ментов, либо от своих же, зеков. Ни о каких правах человека ни в этих писульках, ни в сложившихся условиях существования на зоне и в тюрьме здесь речи не шло, хорошо, если хотя бы права животного выполнялись по отношению к зеку! А Заноза любил себя намного больше, чем если бы был животным. Отсюда – конфликты и с администрацией, и с недоученными зеками. Но это до тех пор, пока не зауважали – и те, и другие. А пока приходилось сидеть, сидеть и сидеть, получая новые сроки. Иногда, правда, аж тоска брала, свободочки так хотелось, а еще больше – бабенку какую, желательно посимпатичнее, за сиську подержать! И не только подержать, можно бы было ее и так, и вот так!.. Иногда перепадало, конечно, чем дальше – тем чаще и проще, но ведь сколько труда и денег нужно, чтобы все это организовывать как следует!

Под конец последнего срока отсидки Занозе и на зоне было, в общем-то, нехреново, но хотелось чего-то новенького, освоить новые сферы деятельности, так сказать. От свободы еще никто не отказывался, да и в падлу уже было Занозе одни только зековские и ментовские рожи созерцать изо дня в день, хотелось и с людьми, и с честными фраерами пообщаться…

…А сейчас-то уж вообще грех жаловаться! В свои сорок Заноза, он же Зензубель, имеет уже двадцать лет отсидки, корону вора в законе и свой московский муниципальный район, напичканный криминалом и серым бизнесом, от которых, как от миленьких, регулярно поступает положенная такса. А попробовали бы не отстегнуть! Любишь воровать, люби и делиться! Сфера влияния Занозы совпадала с муниципальными границами Москвы для простоты общения и нахождения справедливости (при необходимости) со своими коллегами по криминалу, которые «ведут» уже свои соседние районы.

Каждый должен заниматься своим делом, криминальный рынок тоже надо регулировать, а то бардак будет, как и везде в России, должен же хоть кто-нибудь за порядком следить!.. Почему не Заноза? А учитывая, что у нас почти любой бизнес полукриминальный, работы – непочатый край! Конечно, не мешало бы и в верхах отрегулировать финансовые потоки, а то до черта черных денег неучтенных гуляет, еще больше – за кордон просто так уходит, даже за державу обидно, понимаешь! Но это потом как-нибудь, сейчас первоочередная задача – навести порядок сначала у себя. Заноза, вспомнив старичка-пижона и вчерашний визит, вдруг с раздражением подумал, что ненавидит незавершенные дела. Оказывается, здесь, у него под носом, такие бабки крутятся, и все – в обход кассы! Надо, блин, наводить порядок!

Вчера к Занозе приходил один странный посетитель, и эту встречу надо теперь проработать как следует. Можно было бы назвать его, посетителя, глуповатым, если бы не большой жизненный опыт Занозы. Таких дурачков Заноза научился в какой-то мере уважать, даже любить по-своему, так как такая категория людей давала определенную, и немалую, часть дохода.

Глава 3

Визитером был высокий худощавый старикашка, чистенький такой, одетый в дорогой, хотя и не по последней моде, черный костюм, в лакированных ботинках с длинными носами. Ишь ты, пижонистый какой, подумал с внутренней улыбкой, но внешне вполне серьезный Заноза, по-светски показывая рукой на кресло:

– Присаживайтесь! Слушаю вас.

Старикашка держался уверенно, с достоинством. Шестидесятилетний житель Занозиного района, ныне пенсионер Свиридов Федор Иванович, пришел к Занозе за справедливостью. До пенсии Федор Иванович работал главным инженером ФГУП «Медприборстрой». Когда директор предприятия, Донской Дмитрий Иванович, начал перестройку и ускорение роста своего благосостояния, а точнее, приступил к реализации криминальной схемы добычи денег, Федор Иванович стал его правой рукой. Не сразу, правда. Это были долгие вечера, на которых Дмитрий Иванович убеждал, доказывал, отвечал на вопросы. Бывало, что и раздражался, и орал. Ругались иногда – будь здоров, до хрипоты! Уж больно дотошным оказался Федор Иванович. Как ему не хотелось на старости лет ввязываться во всякие там авантюрные истории, рисковать своим благополучием! Учитывая десятилетний стаж их совместной работы, и откровенность, и горячность были с обеих сторон позволительны, оба Иваныча хорошо понимали друг друга и могли друг на друга положиться. И Федор Иванович в конце концов сдался.

И действительно, почему нет? Чего терять? Жить осталось не так много, надо смотреть правде в глаза. А здесь жизнь подбрасывает шанс пожить в свое удовольствие, насколько это возможно в его возрасте, подбросить деньжат своим многочисленным родственникам, которым их вечно не хватает. Несмотря на то что последние лет пять благосостояние его сильно возросло, все же, видя, как буквально на пустом месте поднялись его друзья и знакомые после горбачевско-ельцинских реформ, Свиридов чувствовал нечто вроде дискомфорта, как будто его обделили. Накопленная за долгие годы и хранящаяся в сберкассе огромная по социалистическим временам сумма обнулилась. Федор Иванович, правда, потом довольно быстро компенсировал потерянное, но чувство несправедливости и холодное возмущение остались.

Позже, когда гениальная схема Донского заработала, мало-помалу Федор Иванович начал чувствовать себя человеком. Сделал капитальный ремонт на даче, построил сауну с бассейном. Поменял квартиру, машину, наладил детям и внукам все жизненные процессы путем, что называется, целевого денежного вливания.