Татьяна Бердникова - Красное зеркало

Курт попытался затянуться и, обнаружив, что сигарета промокла от воды с потолка, в сердцах бросил ее на землю возле урны. Потом добыл еще одну, прикурил и, затянувшись, решительно направился искать всезнающую торговку овощами.

…Сирена была маленькой, веселой толстушкой с выкрашенными в сиренево-бордовый цвет волосами и широкой улыбкой. Сколько ей лет, не знал никто, и сам Курт Рейнвальд тоже не взялся определить это на взгляд, прекрасно зная, сколь ревностно женщины оберегают тайну своего возраста и как умело они скрывают следы прожитых лет. Впрочем, в данный момент ему это было и неважно, куда больше интересовали другие вопросы, на которые торговка, вполне возможно, могла дать ответ.

Он подошел, делая вид, что приценивается к овощам, разложенным на прилавке, терпеливо дожидаясь, пока разойдутся покупатели, столпившиеся вокруг лотка. И уже после перешел в атаку.

– Доброе утро, – говорил он хорошо поставленным, спокойным голосом, умело производя хорошее впечатление, – Вы, говорят, знаете в этом городе всех?

Сирена окинула долгим взглядом незнакомого рослого мужчину в военных ботинках, военных штанах и красной рубашке, плотно обтягивающей крепкую грудь и, остановив взгляд на тонкой косичке, которую Курт по привычке перебросил через плечо и тут же отбросил назад, нахмурилась.

– Знаю-то всех, да не каждого, – не слишком приветливо отозвалась она, продолжая разглядывать сыщика, – А про вас мне, похоже, Дамиан говорил, а? Человек с крысиным хвостиком – так он говорил. Вы, кажется, сыщик приезжий?

– Курт Рейнвальд, – мужчина кивнул, всеми силами стараясь все-таки произвести впечатление лучшее, чем то, что, похоже, сложилось у собеседницы, – Ну, что ж, если вы слышали обо мне, должно быть, знаете и зачем я подошел.

Женщина неожиданно рассмеялась. Она вообще, как неожиданно подумал Курт, была довольно смешливой натурой и, видимо, хохотать была готова по любому поводу. Этот ей чем-то показался подходящим.

– Ну, нет, этого я не знаю, – все еще посмеиваясь, наконец, ответила собеседница, – Я же не ясновидящая какая, просто овощами торгую. Так и чего ж вам надо от меня? Может, и меня подозревать начали, а? Дамиан-то говорил, что вы тут всех, кого ни попадя подозревать готовы, один старик Романо чего стоит!

– С Романо Гарацци подозрений я еще не снял, – голос сыщика похолодел на несколько градусов: когда осуждают его методы работы, он не терпел, – И речь сейчас идет не о нем. Что вы можете сказать об Айрене Фарго, убитом вчерашним утром?

Сирена удивленно пожала плечами – она, судя по всему, полагала, что все нужное полиции известно и без ее участия.

– Да что о нем сказать-то? Хороший мальчик был, светлая ему память. Ох, говорила я ему – не связывайся с Линдой, ни к чему хорошему это не приведет! Так нет, глупенький, влюбился же в нее! – женщина сокрушенно покачала головой, – Линда-то, пусть ей земля пухом, стерва была та еще, первостатейная, сразу двум мужикам мозги пудрить умудрялась! С одного деньги тянула, а другого как дешевую рабочую силу использовала – все на бедного парня сваливала! Э, да что теперь говорить, уж обоих на свете нет… – она неожиданно шмыгнула носом и утерла глаза. Видимо, не взирая на браваду, смерти знакомых ее все-таки сильно задели.

Впрочем, Рейнвальд – человек безжалостный и толстокожий, – на слезы торговки особенного внимания не обратил: у него была цель, и к этой цели он шел, не считаясь с чувствами других людей.

– Вы сказали «двум мужикам», – он с интересом склонил голову набок и, перекинув косичку через плечо, откинул ее назад, – Кто же был второй?

Сирена, забывшая от удивления про свои слезы, непонимающе заморгала – она, вероятно, полагала, что об этом должны знать все: и местные, и приезжие.

– Так известно кто – доктор Джеймс Ардер. Ох, и любовь же у него с этой Линдой вышла, шагу без нее ступить не мог! А ведь женат сам, да и жена-то у него женщина хорошая, даром, что больная. Ан нет – влюбился в эту светлой памяти покойную стерву, и просто с ума сошел! А она им пользовалась как денежным мешком, а сама втихомолку рога с Айреном наставляла. Вот так вот бывает, мистер Рейнвальд.

– Герр, – мужчина быстро улыбнулся, пытаясь сделать невольное замечание более мягким. Сирена с интересом прищурилась.

– Вы немец?

– Этнический, – Курт вытащил из кармана пачку сигарет и, добыв, по привычке, одну зубами, закурил, – Но условности предпочитаю соблюдать, уж извините. Так значит, тут у вас любовный треугольник был, ну-ну… И из троицы в живых остался теперь только Ардер. Любопытно.

Женщина вздохнула и немного пригорюнилась.

– Да уж, маньяк всех порешил… Не знаю, чем ему Линда не угодила – красивая ведь девка была, даром, что дрянь редкостная! Да и Айрен парень добрый, никому зла не причинил в жизни…

– Кроме Ардера, – Рейнвальд приподнял один уголок губ, и крепко затянулся, – Доктор-то, полагаю, не жаловал мальчишку, если его любовница ему с ним изменяла.

Сирена фыркнула и замахала руками, не то разгоняя дым, не то показывая глупость таких выводов.

– Да он не знал ничего, что вы! Он Линду обожал до потери пульса, в рот ей глядел, всему верил! Она ему, небось, плела небылицы, а он и уши подставлял для лапши, – она еще раз махнула рукой, – Джеймс доктор хороший, тут не поспоришь, но как мужик он, я считаю, слабый слишком. Не люблю я таких размазней, они только для того и созданы, чтобы им лапшу на уши вешать, да изменять им с кем покрепче. А вы что думаете?

Сыщик, старательно мотающий на ус все, что вываливала на него словоохотливая торговка, потер небритый сегодня подбородок и широко улыбнулся.

– Ну, что до мужиков, так это не мне судить, – он перебросил вперед косичку и отбросил ее назад, – А в остальном спасибо, быть может, это мне поможет. Про других жертв вы ничего не знаете?

Женщина пожала плечами – прочие жертвы, как ей казалось, были уже делом прошлого дня, и она почти о них забыла.

– Обычные люди, что тут сказать. Жили как все, здоровались друг с другом, да и с нами со всеми – ничего в них особенного. Не понимаю, зачем их убивать было… разве что и вправду ненормальный орудовал.

Курт отстраненно кивнул, не отвечая и размышляя над мимолетной фразой, оброненной болтушкой. «Здоровались друг с другом» – сказала она. Хм. Значит ли это, что все жертвы Феникса были между собой знакомы?

В участке было душно. Франц сидел возле открытого окна, изучая какой-то документ, и в одной руке сжимал карандаш, который задумчиво грыз, а на палец другой не менее задумчиво наматывал прядь светло-каштановых волос. Весь облик его выражал глубокую погруженность в работу, занятость важным делом, и вошедшему Рейнвальду это понравилось. Хм. Неужели парень все-таки на что-то годится? Или он там основы частного сыска изучает?