Татьяна Бердникова - Красное зеркало

Тем более, что Франц доподлинно знал, кто убийца и гадал лишь, как убедить Феникса прекратить свое бесчинство. Он иногда обещал, что скоро закончит, но потом обнаруживался еще один труп и становилось ясно, что конец еще далек.

Пожалуй, единственное, что толкало Франца Варжика упорно и ответственно вести расследование, было желание узнать, кто скрывается за темным стеклом мотоциклетного шлема. Кто Феникс? Ясно, что это кто-то из жителей города, но кто, кто?.. И что, если сейчас они пришли именно к нему в дом…

Комиссар поморщился и чуть мотнул головой. Что за глупости, в самом-то деле! Романо Гарацци, конечно, еще достаточно крепок, его и в старики-то особенно не запишешь, но Феникс определенно много моложе его. Да к тому же и говорит оружейник с заметным итальянским акцентом, который так и не сумел изжить за годы жизни здесь. А речь Феникса чиста.

Заметив, что напарник замялся, Курт с любопытством вгляделся в него и, перебросив косичку через плечо, опять отбросил ее назад.

– Боишься увидеть реки крови и горы трупов, сынок?

Франц вспыхнул.

– Холера ясна! – рыкнул он, – Я не трушу, черт бы вас побрал, просто задумался, как правильнее построить разговор! Хватит вам уже подкалывать меня, я не мальчик, в конце концов!

– Ну, ведь и не девочка, насколько я вижу, – невозмутимо отозвался Рейнвальд и, повернувшись спиной к собеседнику, поправил ворот красной рубахи, – Не волнуйся, поляк. Говорить буду я, тебе останется лишь поддакивать и кивать.

Возмущенный Варжик только и успел, что открыть рот – сыщик, не дожидаясь выражений его негодования, уже уверенно шагал к обители оружейника. Комиссару ничего не оставалось, кроме как последовать за ним – в конечном итоге, правосудие в этом городе должно было вершиться с его ведома и под его присмотром, тем более, что в справедливости подозрений и возможных действий Курта Рейнвальда уверен он не был.

– Кстати говоря, ты, как я заметил, не ознакомился со всеми подробностями дела, – продолжал, между тем, сыщик, хладнокровно шагая к дверям дома, – Наш убийца немного изменил своим привычкам – эту жертву он, судя по всему, ограбил. Нам это дает хорошие шансы на победу – стоит найти украденные вещи, и убийца, можно считать, в кармане.

Франц, которого известие об ограблении жертвы поставило в некоторый тупик, недоверчиво сдвинул брови. На его взгляд, суждение собеседника отдавало неоправданной легкостью.

– Вещи он мог продать. Если мы найдем человека, ими владеющего – далеко не факт, что это и будет убийца.

– Но по следу вещей легче будет выйти и на след того, кто их украл, – невозмутимо отозвался Рейнвальд и, остановившись у домика оружейника, уверенно постучал в дверь.

На сей раз комиссар предпочел не отвечать по собственной воле – оспаривать глупую уверенность новоявленного коллеги ему казалось делом довольно напрасным. В конечном итоге, Курт, судя по всему, был человеком, во-первых, упертым, а во-вторых – самовлюбленным, что гарантировало напрасность попыток достучаться до его здравого смысла. Да и был ли у него здравый смысл вообще, или же его давно задавило самолюбие, сказать было трудно.

За дверью послышались шаги и Франц предпочел сосредоточиться на новом собеседнике, прикидывая, как будет происходить диалог.

– Чем могу, синьор?.. – жилистый, крепкий пожилой мужчина, распахнувший дверь, с видимым изумлением уставился на незнакомца в красной рубахе, военных штанах, да еще и с дурацкой косичкой на затылке, затем перевел взгляд на его спутника и расплылся в приветливой улыбке, – А, команданте! Заходите, заходите, а это?..

– А это мой коллега – Курт Рейнвальд, сыщик, – Варжик, чувствуя некоторую гордость, вежливо подвинул насупившегося спутника, сам первым входя в дверь, – Помогает мне с расследованием.

Сыщик, по-видимому, не слишком-то польщенный такой характеристикой, хотел, было, что-то сказать, но синьор Романо предпочел прореагировать сам.

– О, Курт Рейнвальд! Наслышан, наслышан, синьор, – продолжая цвести улыбкой, он чуть склонил голову, протягивая руку для пожатия, – О вас говорят, как о лучшем сыщике всех времен, но и как о самом безжалостном, – старый оружейник подмигнул, сопровождая гостей в дом, – Что же вас ко мне привело?

Самый лучший и самый безжалостный сыщик негромко хмыкнул и, быстро пожав протянутую руку, оценив крепость хватки, приподнял один уголок губ.

– Убийство нас привело к вам, синьор Гарацци, убийство. Этой ночью погиб человек.

Старик тяжело вздохнул и покачал головой, выпуская руку собеседника.

– Это ужасно, caro mio [1] «Дорогой мой» (ит.) (примеч. автора) *, совершенно ужасно. Но причем здесь я?

Франц, предпочитая все-таки вмешаться, не давая Рейнвальду разойтись и начать запугивать хорошего человека, решительно шагнул вперед.

– У нас возникли некоторые затруднения с определением орудия убийства…

– Ничего подобного! – Курт Рейнвальд гневно нахмурился, посылая напарнику предупреждающий взгляд, – В том, что убийство было совершено, скорее всего, заточкой, либо ножом, сделанным по специальному дизайну, я убежден. Именно поэтому и хотел бы как можно подробнее изучить вашу мастерскую, синьор Гарацци, дабы убедиться, что подобных предметов у вас нет… или же, напротив, удостовериться, что они у вас есть.

Романо Гарацци, несколько запутавшийся в обилии сведений, нахмурился и тряхнул головой.

– Но, caro mio, я делаю ножи на заказ всему городу… Команданте не даст солгать – он знает меня с тех самых, как я прибыл! Или, что же, вы думаете, что старый Романо мог кого-то убить?

Франц, абсолютно недовольный таким поворотом беседы, мимолетно нахмурился в сторону сыщика и торопливо замахал перед собой руками.

– Да что вы, что вы, синьор, и в мыслях…

– А вот у меня было! – с нажимом перебил Рейнвальд и, еще больше мрачнея, резко шагнул вперед, ближе к подозреваемому, – Не вмешивайся в мою работу, поляк! Ты мешаешь следствию, – и, удовлетворившись откровенной растерянностью опешившего Варжика, мужчина продолжил, – Итак, убийство было совершенно сегодня между тремя и четырьмя часами ночи. Где вы находились в это время?

Оружейник недоуменно пожал плечами.

– Здесь, синьор, я спал…

– Вы живете здесь же, в непосредственной близости от своей мастерской? – Курт прищурился, изучая подозреваемого, как кот топающую к мышеловке мышь. Старый итальянец растерянно кивнул.

– Да, синьор, я так живу уже много лет. Жил так же еще до переезда сюда, еще в Сан-Ремо предпочитал близость мастерской – мне так удобнее. Понимаете, иногда бывает, что за работой я засиживаюсь до позднего часа, так сподручнее сразу же и лечь, а не…

– Значит, до позднего часа, – сыщик неприятно улыбнулся, согласно опуская подбородок, – Варжик!