Юрий Кузнецов - Кровавый след

Я же принялся кричать, подзывая к себе других моджахедов. Они не заставили себя ждать, прибежали на мой крик и, увидев, что я сделал с их приятелем, наставили на меня оружие. Такой поворот событий не был для меня неожиданностью. Я приставил к горлу своего пленника его же собственный нож и сказал на пушту:

– Позовите сюда главного, а не то я перережу вашему дружку горло.

Моджахеды стали тихонько переговариваться между собой. Я не мог разобрать их слов. Вскоре один из охранников исчез. Вероятно, побежал звать кого-нибудь на помощь. Остальные, их было трое, остались возле погреба караулить меня.

Мой план удался. Моджахед привел человека Латифа, которого я видел еще в тот злосчастный вечер, когда Шокар и Ахмад привели нас с Сохибом сюда.

– Что тебе нужно? – спросил он.

– Я хочу говорить.

– Это я уже понял. Отдай нам нашего человека, и мы выслушаем тебя.

Мой пленник начал приходить в себя, он зашевелился и открыл глаза. Я снова ударил его по голове – он потерял сознание.

– Ты поступаешь нехорошо, – сказал человек Латифа.

Я промолчал. Он немного подумал, а потом спросил:

– Хорошо, с кем ты хочешь говорить?

– С главным.

– Кого ты имеешь в виду? – удивился он.

– Я хочу говорить с Латифом, – произнес я отчетливо, выделяя каждое слово.

Брови афганца удивленно взмыли вверх.

– Что же ты ему хочешь сказать?

.– То, чего не сказал в прошлый раз, – уклонился я от прямого ответа, надеясь, что некоторая неопределенность заинтригует его.

– Я передам твою просьбу хозяину, – пообещал афганец. – А ты отдай нам нашего человека.

Пленник уже был мне не нужен, я достиг своего, меня услышали.

– Только если ты прикажешь, чтобы твои верные псы не вздумали делать глупости.

Афганец еле заметно кивнул моджахедам. Те сбросили в погреб веревку. Я обвязал ею тело пленника. Скоро его убрали наверх.

Человек Латифа ушел. Я надеялся, что пройдет минута-другая, и он возвратится за мной, но я ошибался. Проходили часы, а его все не было. Наконец я разочаровался, подумав, что мне никогда не удастся выбраться из чертового погреба. Вечером даже не принесли положенный паек, и я решил, что меня ожидает голодная смерть.

За мной пришли ночью, когда я уже дремал. Двое охранников спустили в погреб веревочную лестницу. Я быстро поднялся по ней и только наверху увидел, что они не одни. Сопровождать меня в дом было поручено четверым вооруженным до зубов боевикам.

Те привели меня в дом и втолкнули в небольшую комнату, где дожидались несколько человек. Среди них я узнал тех двоих, что следили за мной в Мазари-Шерифе и Латифа. Двоих других я никогда не видел.

– Я слышал, что ты хотел со мной говорить, – сказал Латиф. – Я готов выслушать тебя, только с одним условием: на этот раз ты не будешь ничего придумывать, а расскажешь всю правду.

Я молча кивнул.

– Учти, нам известно о тебе больше, чем ты думаешь, – улыбнулся Латиф, указывая на двоих парней, которые следили за моими первыми шагами по афганской земле.

В комнату вошел человек Латифа. Как я позже узнал, это был помощник хозяина, без которого тот не делал ни единого шага.

– Что бы вы хотели услышать от меня? – спросил я, глядя на Латифа.

– Вот тебе и раз! – воскликнул он. – Ты так добивался встречи со мной, а теперь не знаешь, что говорить?

Он рассмеялся мне в лицо.

– К сожалению, я знаю не так уж много.

– А нам и не надо слушать тебя до восхода солнца. Ты скажи о главном, кто тебя послал сюда и зачем?

Я лихорадочно соображал, стоит ли говорить всю правду. Латиф и так знал, что я русский шпион. Мне хотелось докопаться до истины, узнать, кто меня предал.

– Я – агент русской внешней разведки, – начал я свое признание. – Меня отправили сюда с конкретным заданием: поступить на службу к кому-нибудь из полевых командиров и узнать все, что касается беженцев.

Я остановился и посмотрел на слушавших меня людей. На их лицах читалась заинтересованность. Латиф одобрительно качал головой.

– И все? – вдруг спросил он.

– Вы же просили говорить по сути дела.

– А в отношении оппозиции?

– Какой оппозиции? – притворился я, будто не понял вопроса.

Латиф сделал знак боевикам, стоящим за моей спиной. Один из них вышел вперед и нанес сильный удар кулаком в живот. Я вскрикнул, покачнулся, но удержался на ногах.

– Дальше! – приказал помощник Латифа.

С этими ребятами шутки были плохо, я продолжал:

– Относительно таджикской оппозиции я должен был узнать, какие у нее связи с лагерями беженцев, нет ли с их стороны вербовки людей в число боевиков, которых посылают через границу.

Я говорил быстро, чтобы выглядело более правдоподобно.

– Ты лжешь! – воскликнул Латиф.

И на меня тотчас обрушился новый удар, на этот раз в спину. Я выдавил из себя подобие улыбки.

– Ах, тебе весело? – воскликнул помощник Латифа. Он посмотрел на своего хозяина, и тот утвердительно кивнул. Дальше последовали частые удары от боевиков. Они молотили меня руками и ногами по всему телу, пока не устали, они даже не заметили, что я потерял сознание.

Очнулся я оттого, что меня окатили холодной водой.

– Ну, как? – склонился надо мной помощник Латифа. – Оклемался?

Я приоткрыл глаза, но тут же закрыл их – яркий электрический свет ослепил.

– Поднимите его и приведите в порядок, – услышал я приказание Латифа.

В ту же минуту двое боевиков подскочили ко мне и поставили на ноги.

– Открыть глаза! – приказал помощник Латифа. Я повиновался.

– Нам некогда, мы хотим слышать правдивый рассказ о том, зачем ты проник на нашу территорию, – продолжал он.

Я перевел дыхание и с трудом произнес:

– Я не лгу. Меня действительно завербовали для этой работы. Единственное, о чем я не сказал с самого начала, так это то, что должен был в случае успешного внедрения разведать пути выхода на оппозицию и за вознаграждение в двадцать тысяч американских долларов убрать самого предводителя оппозиционеров.

У меня закружилась голова, и я замолчал.

– Вот это уже ближе к истине, – довольно произнес Латиф. – Теперь расскажи нам о своих сообщниках.

– У меня их нет. Я действую в одиночку.

– Такого не может быть, – не поверил помощник Латифа.

То, что я сказал, было правдой. Мне не были нужны помощники. Но как я мог объяснить это Латифу и его окружению? При одной мысли, что мне придется доказывать эту истину, меня замутило.

– Пить, дайте мне пить, – попросил я.

– Сначала ты расскажешь нам о сообщниках, – злорадно ухмыльнулся помощник Латифа.

– Делайте, что хотите, но я сказал вам правду, – вздохнул я.

Вероятно, эти слова подействовали на моих истязателей. Латиф приказал принести воды. Боевик протянул пиалу с какой-то вонючей жидкостью, напоминающей помои, и я опустошил ее в один миг, не обращая внимания на вкус и цвет.