Юрий Кузнецов - Кровавый след

Полковник Филатов стоял с улыбкой на лице и согласно кивал.

– Уже страшно показываться на улице, говорил следующую фразу переводчик.

– Но вы не беспокойтесь, уважаемый Химматзода, – заверил полковник таджика, – здесь с вами ничего не случится. Это я вам заявляю, как лицо, ответственное за вашу безопасность. Вот видите, мы с вами спокойно стоим на мансарде и ничего не боимся, потому что рядом с вами я. Но, правда, должен сказать, что здесь мы только на время. А вообще вы будете гостить у нас в Москве.

Полковник закончил свои заверения верноподданническим смешком. Мне вдруг стало противно. В этот момент я понял, как далек сегодняшний полковник от того Алексея Петровича, которого я знал и уважал три года назад.

– Хорошо, уважаемый Химматзода, – сказал наконец полковник, прощаясь. – Отдыхайте, смело выходите подышать лесным воздухом и ничего не бойтесь. У вас, наверное, нет таких прекрасных лесов?

Таджик через переводчика ответил:

– Почему же? И у нас есть великолепные леса, с таким же чистым воздухом и таким же блаженным покоем.

– Нужно будет, в таком случае, как-нибудь приехать к вам в гости, посмотреть, – сказал полковник.

– Обязательно приезжайте. Будем рады принять такого хорошего человека, как вы, полковник.

– Спасибо, спасибо, – раскланялся Филатов. – Непременно воспользуюсь.

С мансарды он вошел в дом.

«Скоро появится здесь, блюдолиз несчастный, – подумал я. – Забросить бы тебя так, как ты меня забросил. Всю оставшуюся жизнь вспоминал бы их гостеприимство».

Во дворе послышались шаги, они приближались. Я затаился у калитки, держа наготове пистолет. В щель я видел, что полковник шагал, глядя под ноги, и улыбался. Но вот он подошел к калитке, оглянулся на мансарду. Там уже никого не было. Он открыл дверь и тут прямо ему в нос уперся ствол пистолета. Полковник сделал два шага назад, я последовал за ним. Выражение его лица резко переменилось. Я прикрыл за собой калитку и стал толкать пистолетом Филатова к дому.

– Ну, здравствуйте, полковник, – улыбнулся я.

– Тарасенко? – он словно еще не понял, кто на самом деле находится перед ним и, скорее всего, принимал это за розыгрыш.

– Боже мой, а кого вы хотели видеть еще? – спросил я. – Ах, да, вы предпочитаете, чтобы я сейчас находился в морге, а вы бы ставили меня в пример своим остолопам.

Полковник смотрел мне прямо в глаза, не обращая внимания на пистолет.

– А кто же тогда находится в морге? – спросил он.

– Там вместо меня согласился побыть майор Москвин, – съязвил я. – Вы не удовлетворены?

– Да, – четко ответил полковник. – Я не удовлетворен работой майора Москвина. Я считал его профессионалом, а он оказался недоумком, позволившим себя убить.

– У. вас еще будет прекрасная возможность высказать ему свои претензии, полковник.

Тот выпучил от удивления глаза.

– Я думаю, вы пойдете на его похороны? – спросил я. – Там и выскажете ему свои претензии.

– Не смешно, – сказал Филатов.

– Да где уж там! – ответил я. – Москвин действительно был профессионалом. Понимаете, полковник, был. Даже о живом я сказал бы о нем в прошедшем времени, потому что он давно выдохся и, честно признайтесь, никогда бы не смог проделать тот путь, который по вашему приказу проделал я. Ладно, давайте не будем тратить время на пустые разговоры. Где Химматзода?

– Он здесь, – кивнул полковник в сторону дачи, – собирается в Москву.

– В Москву?

– Да. В семнадцать сорок у него назначена встреча в МИДе, затем переговоры. Поэтому он ушел готовиться.

Я посмотрел на часы – было семнадцать ровно. Потом перевел взгляд на полковника и улыбнулся:

– Вот видите, полковник, вы легко продаете не только своих лучших агентов, но и друзей.

– Он мне не друг, – тут же возразил полковник. – Я здесь по долгу службы.

– Как вам не стыдно, полковник? – продолжал я издевательским тоном. – Вы что же, думаете, я не слышал ваших верноподданнических словес, доносившихся с мансарды? Или вы так быстро забываете то, о чем говорите? – Полковник стал медленно заводить назад руку, чтобы достать пистолет. Я внезапным коротким ударом показал ему, что не следует делать ошибок. В результате из носа моего бывшего начальника полилась кровь.

– Москвин уже лежит в морге, – спокойно, выделяя каждое слово, произнес я. – Выхухолев находится в бессознательном состоянии в багажнике машины. Полковник, я не хочу, чтобы случилось еще какое-нибудь несчастье. Так что – без паники! Ведите меня к Химматзоде.

Полковник послушно направился в дом. Он провел меня по лестнице на второй этаж и остановился перед закрытой дверью.

– Здесь, – прошептал он.

– Спасибо, полковник, – поблагодарил я. – Теперь вы свободны.

Я толкнул ногой дверь и она резко распахнулась. Я вбежал в комнату, которая оказалась рабочим кабинетом. На меня уставились три пары глаз. Вместе с Химматзодой в кабинете были его телохранители. Сам министр стоял за столом, и я направился к нему. С двух сторон ко мне стали приближаться телохранители, но я упредил их действия, вынув из кармана пистолет и направил его на премьер-министра.

– Стоять! – приказал я телохранителям. Они остановились.

– Уважаемый Химматзода, – сказал я. – Прикажите вашим людям покинуть нас на несколько минут.

Он буркнул что-то по-таджикски, и парни недовольно ретировались.

– Что вам нужно? – спросил он меня по-русски.

– О! – состроил я удивленное лицо. – Да вы неплохо владеете «великим и могучим»? А зачем же тогда переводчика при себе держите?

Он нахмурил брови и спросил:

– Вы для этого сюда прорвались?

– Я сюда вошел, – сделал я ударение на последнем слове, – чтобы убить вас.

– Убить? – опешил он.

– Вы удивлены?

Он бросал на меня злобные взгляды.

– Мне не дали сделать это три года назад, – сказал я.

В кабинете повисла напряженная пауза. Химматзода медленно опустился на стул за столом, не отрывая от меня изучающего взгляда.

– Так это вы были там, – кивнул он головой в сторону, словно указывал на Таджикистан, – три года назад?

– Вы меня узнали? – съязвил я и улыбнулся. – Ну, слава Богу, хоть один человек узнал меня. Думаю, будь рядом с вами Омер Латиф или Собзали, они тоже признали бы меня.

Химматзода бросил быстрый взгляд на дверь и окно. Я догадался, чего он опасается, – подслушивания. Разглашения его связей с оппозиционными боевиками и афганскими моджахедами было нежелательно.

– Я не знаю, о ком вы говорите, – сказал Химматзода и, взяв со стола четки, начал их нервно перебирать.

Я снова улыбнулся. Меня забавляла его бессильная ненависть.

– Неужели? – удивленно воскликнул я. – Странно, а вот они вас прекрасно знают и, думаю, будь здесь, подтвердили бы мои слова.