Джеймс Чейз - Жизнь коротка

– Пусть так, мистер Муни, – грустно ответил Гарри, – но, возможно, до этого не дойдет.

Оставив Муни, погруженного в невеселые размышления, рассматривать потолок, Гарри отправился в лабораторию обсудить бедственное положение с Дорис Роджерс.

Дорис была пухленькой коротышкой с копной черных вьющихся волос, вздернутым носиком и улыбкой, которая сразу вызывала симпатию. Гарри мало знал о ней, поскольку она никогда о себе не рассказывала.

Она была прекрасным работником, и Муни пользовался этим, платя ей сущие гроши и перекладывая на ее юные плечи как можно больше собственных обязанностей. Дорис никогда не ворчала, не возражала против того, чтобы работать допоздна, и, казалось, вовсе не имела личной жизни.

Гарри она нравилась. Она была из тех девчонок, с кем можно дружить без всяких обычных в таких случаях осложнений. Его восхищало проворство и мастерство Дорис, а также врожденный талант выбрать хорошую фотографию, и он всегда прислушивался к ее мнению.

Едва Дорис увидела мрачное выражение его лица, как тут же поняла, в чем проблема.

– Опять хныкал? – спросила она, погружая очередную порцию фотографий в ванночку с закрепителем.

– Хуже. Говорит, что закроется в следующем месяце, если дела не пойдут на лад.

Дорис презрительно фыркнула:

– Что ж, это его вина. Он не хочет шевелиться, никаких новых идей. – Она переложила фотографии в ванночку с водой. – А что ты будешь делать, Гарри?

– Попытаюсь устроиться в «Моментальное фото», хотя меня могут и не взять. Не знаю. Хорошо бы получить там работу. А ты?

Дорис пожала плечами.

– Найду что-нибудь, – бодро ответила она и на несколько секунд оторвалась от работы, чтобы улыбнуться Гарри. – Что-нибудь всегда подворачивается. Почему ты не скажешь ему о своей идее фотографировать по вечерам? Мы уже несколько месяцев об этом говорим, а ты так и не пошевелился. Время пришло. Это должно сработать. Ты даже можешь вытрясти из него побольше денег, если постараешься хорошенько. Ведь тебе в конце концов придется фотографировать на несколько часов дольше.

– Я совсем про это забыл, – сказал Гарри. – Пойду поговорю с ним прямо сейчас. Если он клюнет, заставлю его платить мне проценты с прибыли.

– Правильно, – согласилась Дорис. – И не ведись на всякую чепуху.

Когда Гарри вошел, Муни по-прежнему сидел, развалившись в кресле, исполненный жалости к себе. Он уныло воззрился на Гарри и спросил:

– Ну что еще? Ни минуты покоя в этом месте.

– У меня есть идея, мистер Муни. Возможно, стоящая, – сказал Гарри. – Я обдумывал ее некоторое время. Почему бы не переключиться с дневных на вечерние фотографии? Давайте предложим людям что-то новое. Может, им будет интереснее получить свою фотографию на улицах ночного города. Во всяком случае, такого еще не было.

Муни сразу оценил все преимущества, но, поскольку идея была не его, не выказал особого энтузиазма. Вместо этого он закрыл глаза, помрачнев еще больше.

– Мысль, конечно, неплохая, – неохотно согласился он. – Но есть и загвоздки. Во-первых, нужна вспышка, которая стоит денег. Во-вторых, лампы, которые тоже стоят денег. А свободных средств у меня нет.

– Вспышка у меня есть. Я купил ее несколько лет назад и мало ею пользовался, и за лампочки я заплачу.

Муни открыл глаза и выпрямился:

– Ну-ка еще раз?

Гарри повторил сказанное.

– Прекрасно, – произнес Муни, и вдруг выражение его лица сделалось подозрительным. – А где подвох?

Гарри усмехнулся:

– Я хочу треть прибыли, мистер Муни, помимо зарплаты. Сами понимаете, мне придется работать на несколько часов дольше, к тому же вспышка моя и лампочки, да и идея тоже. Я не буду этим заниматься, если вы не согласитесь.

– Побойся Бога, сынок! – запротестовал Муни. – Третья часть! Слушай, давай не будем из-за этого ссориться. Пусть будет четверть, и ты платишь за лампочки. Идет?

– Или треть, или ничего. Мне нужны деньги. Треть, или я выхожу из игры.

– А что, если я скажу «ничего»? – схитрил Муни. – И где ты окажешься?

– Я отправлюсь со своей идеей в «Моментальное фото». Они за нее ухватятся.

Муни чуть не свалился с кресла.

– «Моментальное фото»? – взвыл он. – Да это же шайка жулья! Какой бес в тебя вселился, Гарри? Ты же не бросишь меня ради этой дешевки?

– Почему же дешевки? Они были первыми и отлично делают свою работу. Если вы не изыщете возможности платить мне треть, то придется пойти к ним. Вопрос закрыт.

Муни начал было шуметь, но, заметив решимость во взгляде Гарри, понял, что разубедить его не удастся, и потому скрепя сердце сдался:

– Ладно, сынок, раз ты настаиваешь. Пусть будет треть. Но кто сделал из тебя бизнесмена? Зачем тебе нужны деньги?

– А кому они не нужны? – спросил Гарри, краснея.

Некоторое время Муни внимательно смотрел на него и затем воскликнул:

– Черт возьми! Уж не надумал ли ты жениться? Для этого тебе деньги? Какая-нибудь дамочка, а?

Гарри направился к двери:

– Не будем в это вдаваться, мистер Муни. Я схожу домой и возьму вспышку. Можно сегодня же начать.

– Ладно, сынок. Потом зайдешь, расскажешь, как дела. Я буду здесь до половины одиннадцатого. Так что не задерживайся.

– Хорошо, – сказал Гарри, выходя.

– Эй, Гарри! – окликнул его Муни.

Гарри помедлил в дверях:

– Да, мистер Муни?

– Какая она, сынок? Хорошенькая, а? Ты ее уже поимел? – И Муни зажмурил один глаз и хитро прищурился.

– Не понимаю, о чем это вы, – сердито ответил Гарри и чуть ли не бегом бросился из конторы.

Муни откинулся в своем кресле и запел громким, немелодичным голосом: «Нет ничего прекраснее любви».

Ночь выдалась лунной. Дул сухой холодный ветер, но Гарри это не заботило. Главное, не было дождя. Для работы он выбрал Лестер-сквер и теперь, когда к десяти часам у него осталось всего три лампочки, уже знал наверняка, что идея работала.

Он сделал более пятидесяти снимков и был уверен, что ошибся не больше чем в пяти процентах случаев. Он тщательно выбирал моделей, и ни разу у него не возникло проблемы с вручением визитки. Фотография, сделанная на улице при помощи вспышки, казалось, притягивала народ. Может, потому, что на Лестер-сквер фотографировались кинозвезды, юноши и девушки воображали, что на эту ночь внезапно сделались знаменитыми. Гарри чувствовал, что здесь была какая-то связь.

«Это порадует Муни, – думал Гарри, перематывая пленку и вкручивая очередную лампочку. – Еще пара снимков, и сворачиваюсь».

Через несколько минут народ начнет выходить из кинотеатров – нечего и пытаться снимать в такой толпе. К тому же Гарри замерз. Он простоял напротив фонарного столба перед кинотеатром «Уорнер-синема» добрых два с половиной часа. Было холодно, и ему уже хотелось оказаться дома.