Владимир Жуков - Праведный грех

– Дай то, Бог, чтобы так и случилось, – снисходительно усмехнулся Головин. – Я особенно и не претендую на титул «папы». Считаю это пережитком прошлого. Главное, чтобы у них были любовь, согласие и полная чаша добра.

– В последнее время дочь немного раздражительна, но ты на это не обращай внимания, – попросила Вальчук. – У нее сейчас переломный или переходный возраст, период полового созревания и избыток гормонов. Вот девица и бесится. Сама когда-то была в таком возрасте и хорошо помню этот период беспокойства и тайного томления. Он по-разному отражается на психике и поведении.

Кроме того, ревнует меня к тебе, подглядывает, что, конечно некрасиво, но вполне естественно. Надо бы в баньке нижнюю часть окна заложить кирпичом, лишь под самым потолком оставить небольшой проем, чтобы Светка не могла дотянуться и подглядеть, чем мы там занимаемся.

– Аня, ну, что ты, как не целованная девочка. Запомни: что естественно, то не безобразно, – в который раз напомнил он.

– Ну, знаешь, Федя, для секса место в постели.

–Для этого везде место, было бы желание мужчины и женщины, когда они остаются наедине, и никто им не мешает. На природе, в необычной обстановке еще слаще заниматься любовью, – твердо изрек сожитель и Анна не посмела возразить, поскольку отдавалась ему не только в бане, но на сеновале, в стогу и даже во время ночного купания в пруду.

Вспомнив эти в необычной обстановке утехи, она стыдливо опустила глаза и извиняющим тоном пообещала:

– Ты уж, Федечка, потерпи Светкины капризы. Бог терпел и нам велел. Я тебя за это всей душой и телом отблагодарю.

– Конечно, дорогая, как прикажешь. Если бы знал, что ты срочно уезжаешь, то до самого утра бы… – признался он.

– Спасибо тебе за ласки, – призналась Анна и, потеряв нить первоначального разговора, сделала паузу, вспомнила.

– Так вот, мы за нашу Светку, скромную, работящую и непорочную невесту, калым требовать не станем, – заявила она. – Нынче и не принято, это у азиатов сохранилась традиция. Намекнем Назару и Одарке, чтобы тоже раскошелились на импортную мебель, кухонный гарнитур, холодильник и стиральную машину. А телевизор и электроплиту сами купим. Они зажиточные, богаче нас, не обеднеют. Первую красавицу на селе отдаем, от сердца отрываем.

–Эх, Аня, гляжу, ты не на шутку разошлась, как будто завтра свадьба, – заметил Федор.

– Времечко то быстро, словно вода течет. Год пролетит, глазом не успеем моргнуть, как жених возвратится. Поэтому надо заблаговременно откладывать деньги на свадьбу и другие расходы, – предложила Вальчук. – Подвенечное платье и обручальные кольца пусть жених покупает. Так положено, за наслаждения принято платить.

–Да, нынче время другое, рынок, коммерция, – согласился он. – Каждый преследует свой интерес. Бесплатный сыр только в мышеловке.

–Ты, Федя, на других женщин не заглядывайся. Знаю, что ты любвеобильный, но держи себя в руках, – предупредила она.– В селе даже иглу в стогу не утаишь, поэтому не давай повода для сплетен.

–Ты тоже, Аня, себе вольностей не позволяй, строго блюди верность, – сурово изрек Головин. – Чтобы не получилось, что яблоко от яблони недалеко падает…

–Что ты, Федя?! – обиделась его недоверчивости и обрадовалась ревности женщина и выдала аргументы. – Если я до встречи с тобой, когда никто не мешал, не загуляла, не пошла по рукам, то теперь уж и подавно. Обо мне в селе никто дурного слова не скажет. Ты – моя последняя золотая любовь, бесценный подарок судьбы.

– Мало ли чего, вдруг, как говорят, моча в голову ударит, – засомневался он. – Ты – женщина аппетитная при пышных формах. Мужики к тебе прикалываются, липнут, как мухи, на мед. Да и сама сладострастная, темпераментная, можешь голову потерять и согрешить…

–Ох, Федя, чую, что мне там будет не до пьянок-гулянок, – вздохнула она. – Дай Бог, чтобы с Лидой все обошлось, чтобы беда миновала.

–Сердце свое не рви, Аня. Помни, что жизнь соткана из черных и белых полос, – философски заметил он. – Но даже в таких ситуациях, когда плоть требует, бабы умудряются согрешить, потому, что для этого и созданы. Гляди мне, если узнаю, что с кем-то слипалась, то порешу. У меня рука тяжелая. Это я на вид добрый и простой, но никому не позволю сделать из себя рогоносца.

От этой угрозы сожителя Анне стало не по себе.

–Что ты, в самом деле? Страху на меня нагнал, – упрекнула она и перекрестилась. – Христом клянусь, что никого к себе не допущу.

–Это другое дело. Но не забывай, что я измен не прощаю. Мне объедки, падаль с чужого пира противопоказаны.

–За меня не волнуйся, я – женщина строгих правил, а вот за Светкой присмотри, – велела Анна. —У нее сейчас гормоны бурлят и может не устоять от соблазна, подставиться какому-нибудь пацану.

– Заставлю ее по хозяйству работать, чтобы отвлечь от дурных мыслей и желаний, – пообещал он и велел. – Аня, оставь мне эту сдобу.

Нежно размял пальцами пышную грудь с горошиной соска, огладил ладонью роскошные бедра.

– С большим удовольствием, но это невозможно, – прошептала Вальчук, с гордостью осознавая магию своего очарования.

–Предки, долго вы еще будете шептаться? – раздался звонкий Светкин голос и дверь отворилась. Головин похотливо оглядел ладную, упругую фигуру сожительницы и с огорчением разомкнул руки на ее талии. Анна смущенно поправила сползшуюся с бедер юбку, застегнула молнию, машинально раскрытую Федором.

В последние пять лет до путевки в ЛТП мать с отцом Степаном спали в разных комнатах. Поэтому Светка даже при желании не могла их застать, как в данном случае, в пикантных ситуациях.

Анна быстро собрала себе провиант в дорогу.

– Света, может, поедешь со мной? – снова предложила она дочери. Девушка, представив горестные лица, слезы, крики, а возможно, и похороны с раздирающей сердце траурной музыкой, зябко вздрогнула.

– Намается в дороге. Пусть дома остается, – вновь пожалел Федор, пристально, взглянув на падчерицу.

– И то верно, что тебе там делать, – согласилась мать. – Вредно с юных лет психику травмировать. Хватит и на твой век грусти и печали. Каждому суждено испытать не только радость, но и горе. Такова земная жизнь и никуда от нее не спрячешься.

Вышли за калитку. Головин сел за баранку грузовика, а Вальчук перед тем, как устроиться с ним рядом, стала прощаться с дочерью.

– Не шали Светка, слушайся отца..,– и запнулась, не зная, как удобнее назвать супруга. Дочь так и не переборола себя, чтобы назвать его отцом при живом Степане.

– Слушайся Федора, – после паузы продолжила мать.– Допоздна не гуляй, от греха подальше. У хлопцев одно на уме – быстрее девку в постель затащить и натешиться. У тебя сейчас очень опасный возраст, гормоны бурлят.