Владимир Жуков - Под знаком скорпиона

– Да, конечно, ваше личное дело, каждый развлекается, как может, но в рамках закона, – согласился Савелий. – Позвольте мне воспользоваться вашим телефоном, чтобы дать "отбой" группе захвата.

– Но… у старшины есть рация, – указал я взглядом на висевшую на боку милиционера портативную радиостанцию.

Офицер уже прошел к тумбочке и поднял трубку с обрезком шнура.

–На радиотелефон не похож, – офицер улыбнулся, повертел трубку в руке. – Получается, как в песне Роксаны Бабаян: "отключили телефон в темной комнате".

Он устремил взгляд в спальную, и я понял, для чего ему понадобился повод с телефоном.

– О, да ты здесь не один, – увидел он за стеклянной дверью женщину. – Нехорошо прятаться. Давай знакомиться. Смоляков, представьте свою подружку для интимных утех.

– Она здесь оказалась совершенно случайно, – ответил я.

–Мг, случайно? Свежо предание, да верится с трудом, – язвительно заметил он и достал из кожаной папки брошюру. На ее обложке я прочитал «Уголовный кодекс Российской Федерации». Савелий перелистал несколько страниц, нашел закладку (заранее подготовил) и, добавив в голос металла, произнес:

– Статья 131. Изнасилование…

– Мог бы за время службы выучить назубок, – упрекнул я

– Смирно! Не перебивай, – огрызнулся он и продолжил:

«Пункт первый. Изнасилование, то есть половое сношение с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей, – наказывается лишением свободы на срок от трех до шести лет».

Пристально взирая, то на меня, то на Ларцеву, самодовольно заявил:

–Жаль, что срок наказания невелик, прежде давали до восьми лет. Но тем, кто по этой статье попадает в колонию, особенно педофилам, не позавидуешь. На зоне их превращают в «петухов». Лишь немногим удается выжить до окончания срока. Возвращаются психопатами, моральными уродами. Очень «завидная» перспектива?

– Капитан, к чему этот ликбез?

– Не просто капитан, а господин капитан, – велел Савелий.

– Много чести, может, прикажите гвардии капитаном величать?

– К сожалению, в полиции гвардейцев нет, а звучало бы гордо и красиво, – ответил он. – Понял, что тебе светит за глумление над женщиной?

– Содержание Уголовного кодекса мне известно.

– Еще бы, – ухмыльнулся он. – По твоим судебным очеркам в газете знаю, что набил лапу на этой теме. Откуда бы черпал материалы, если бы не сотрудники полиции. Мы день и ночь пашем, как проклятые, подставляем себя под бандитские пули и ножи. Каждый миг помним: или грудь в крестах, или голова в кустах? А ты, не мозоля рук, ничем не рискуя, сливки снимаешь. Мне бы такую непыльную работку.

–Не завидуй, сдай пистолет и берись за перо, – предложил я. – Поглядим, какой не на словах, а на деле мастак. Наверное, примитивные протоколы с грамматическими ошибками пишешь.

– Поговори еще. Не все мартовскому коту масленица, – осадил он. – Пробил час и тебя кто-то из репортеров охотно «прославит». Твой шеф Лубок по приказу моего начальника Реброва без проблем опубликует. Забавная будет потеха. Как говорят: от тюрьмы и от сумы не зарекайся…

– Не дождешься. Потуги тщетны, изнасилования не было.

– Как это не было? Почему твоя грелка, растрепанная с распухшими губами? – удивился капитан. – Почему?

–По кочану! – сорвалось у меня с губ. – Следите за речью, не грелка, а женщина.

–Не умничай, – проворчал Михно. – В отделе, как шелковые, все выложите начистоту. Не таким быкам и перцам рога обламывал. Если этой гражданке меньше восемнадцати лет, то тебя ждут большие неприятности за растление лица, не достигшего совершеннолетия. Загремишь на нары…

Савелий снова заглянул в брошюру и прочитал:

« …на срок от восьми до пятнадцати лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до двадцати лет»… Давай шевелись, живо на выход!

Он бесцеремонно грубо схватил Ларцеву за локоть.

– Оставьте Снежану в покое, – потребовал я, чувствуя, что начинают сбываться мои худшие предположения. – Она моя гостья, и вам до нее нет никакого дела.

– Гостья, говоришь? Разве с гостьями интеллигентные люди так поступают? – обрушил он залп вопросов, на которые я не мог дать вразумительных ответов.

–Капитан, я вам потом все объясню, – попытался остановить его рвение. Почувствовав мою уязвимость, он пошел напролом.

– Напоминаю, что я при исполнении. Обязан установить личность этой гражданки, – голосом, не допускающим возражений, осадил он меня. – Может, она в розыске по подозрению в преступлении или заражена сифилисом? Кто она вам? Жена, сестра или любовница?

Я молчал, соображая, как с меньшими потерями выйти из ситуации, не навредив ни себе, ни ей.

–Предъявите документы! – потребовал он у Ларцевой.

Она беспомощно опустила руки, полагаясь на мою находчивость.

– Вы превышаете свои полномочия, – вступился я за женщину, не ожидавшую такого поворота событий.

– Знаю, что делаю. Не мешайте, – и обернулся к старшине. – По–моему, есть признаки состава преступления. Надо оформить направление на судмедэкспертизу.

– Основанием для этого должно быть ее заявление! – вспылил я, хорошо зная, что он пытается мне инкриминировать. Ведь, если ее признают потерпевшей, то мне отведут роль сексуального насильника. Не важно, что потом обвинения будут отклонены и сняты, но скандала избежать не удастся. Тот, кто оправдывается, в глазах обывателя уже наполовину виноват. Как я впоследствии объясню Валентине, почему в квартире оказалась чужая женщина? Эти проблемы загоняли меня в тупик, и я с опозданием услышал ответ оперативника угрозыска:

– Будет заявление, напишет, не впервой. Я умею уговаривать, даже самых капризных и упрямых истеричек. А сейчас прошу, гражданка Ларцева, проехать с нами в отдел милиции.

– Зачем? Мне ничего от вас не надо, – заупрямилась Снежана.

– Так положено. Чистая формальность, – заявил капитан. – А вы, Смоляков, пока свободны, из дома и города не отлучайтесь.

– Я, что же на подписке о невыезде?

– Догадливый. Ты – подозреваемый и помни, что в отличие от твоей непыльной работки, моя служба и опасна, и трудна.

–Поеду с вами в отдел.

– Вызовем, когда потребуешься. Долго ждать не придется, а пока подумай о своей подмоченной репутацией,– властно произнес Савелий. Его ответ меня насторожил. Мало ли что под их диктовку наговорит испуганная женщина. Запутается в показаниях и окончательно все испортит. Коль так обернулось дело, я должен до конца испить сию чашу.

– Нет, капитан, этот номер не пройдет. Знаю, что нахимичите с показаниями. Еду в отдел, – увязался за ними. – Кто вам сообщил о якобы совершенном преступлении? Соседи никакого беспокойства не проявляли.