Картер Браун - Умереть в любой день после вторника

Я кивнул.

— Я понимаю. Но даже простое выражение признательности иногда много значит, если исходит от такой натурально рыжей, как вы.

Она вспыхнула.

— Почему бы вам не убраться отсюда, черт возьми?

— Вы твердите об этом с тех пор, как только я появился, — ответил я с грустью. — Я всегда иду навстречу пожеланиям женщины и поэтому исчезаю.

Встреча с Хагиллом намечалась на одиннадцать часов вечера, а когда я вернулся к своей машине, было всего десять минут десятого. Но я был абсолютно уверен: Хагилл выслушает меня в любое время. Проезжая через Брентвуд, я в мыслях вернулся к любимой теме к женщинам. Беверли, с которой я только что расстался, ожила в моей памяти. Затем я подумал об этой лапочке — молодой актрисуле Джеки Слейтер, использовавшей мою берлогу как укрытие от убийцы. И тут вспомнилась Линда Гейлен. Сэм Сорел, должно быть, скрывал в себе мощный дар, решил я. Это же надо суметь жениться на трех таких разных женщинах. Линда — брюнетка, воплощение очарования и женственности. Беверли — рыжая, умная и энергичная. Джеки серебристая блондинка, глупышка с соблазнительными формами. И не надо забывать о четвертой женщине, сердито подсказала мне память. Правда, он еще не женился на ней, но можно поклясться, что она была для него больше чем женой все последние два года — Соня Майер, внешне холодная блондинка, единственная из всех, кто заставил меня потерять голову с самого первого взгляда. Эта девушка настолько сходила с ума по Сорелу, что была готова даже спать со мной, если это как-то могло помочь ему.

Так почему бы тебе, Холман, не стать комиком с синдромом клаустрофобии? — задал я себе риторический вопрос. Тогда и ты бы пользовался колоссальным успехом у женщин. Но дело было в другом: я не знаю никаких смешных шуток, более того, иногда я вообще сомневаюсь в своем здравом уме.

Я поставил машину перед домом, прошел по подъездной дорожке к парадной двери и позвонил. Прошло не более двух секунд, и дверь распахнулась. Какой-то парень, которого я никогда раньше не видел, стоял на пороге, очень внимательно рассматривая меня. Лет ему было под тридцать; внешность ничем не примечательная: среднего роста, несколько худощав. Каштановые волосы разделены аккуратным пробором. Но я обратил внимание на некоторые странности его поведения: он держал правую руку в кармане пиджака, а его холодные темные глаза пристально наблюдали за мной из-под прикрытых век.

— Вам что-нибудь нужно? — Голос молодого человека был мягкий и несколько пришепетывающий.

— Повидать мистера Хагилла, — ответил я. — Моя фамилия Холман.

— Если вы Холман, то вы пришли рано, — возразил он. — Холману назначено на одиннадцать часов вечера. Поэтому, если вы Холман, приходите в назначенное время. А если вы не Холман, приходите когда хотите, и я раскрою вам череп — просто ради смеха!

Откуда-то из-за его спины раздалось вежливое контральто:

— В чем дело, Эдди?

— Ничего особенного, мисс Майер, — откликнулся страж, ни на секунду не выпуская меня из поля зрения. — Явился какой-то тип — Холман, так он утверждает, — но его не ждут раньше одиннадцати.

Лицо Сони показалось за его правым плечом.

— Все в порядке, — сказала она. — Это мистер Холман, и я хочу поговорить с ним.

Эдди поджал губы, всем своим видом выражая неодобрение; затем он пожал плечами и отступил в сторону. Я шагнул и тут же замер, ощутив, как дуло пистолета уперлось мне в спину. Свободной рукой он ловко обыскал меня и вытащил мой тридцать восьмой из кобуры.

— Получите назад, когда будете уходить, дружище, прошипел он. — Мистеру Хагиллу не понравилось бы, если бы я впустил вас в его дом с оружием.

Ничего не попишешь, и я пошел за Соней в загроможденную мебелью гостиную. Когда мы вошли туда, Соня тщательно прикрыла за собой дверь и улыбнулась.

— Эдди не очень-то доверчив!

— А чья это идея насчет Эдди? — неприязненно осведомился я.

— Роджера. Он сказал, что вы, возможно, заняты поисками убийцы Линды Гейлен. Это, конечно, прекрасно, но кто-то должен остановить и того, кто вынашивает мысль об убийстве Сэма.

Я был занят тем, что пытался справиться с волнением, охватывавшим меня всякий раз при виде Сони. Она была восхитительна в своем черном платье без рукавов с опасным треугольным вырезом, который доходил до выемки между грудями. На черном фоне резко выделялась горизонтальная серебряная полоса вокруг ее бедер. Крошечный медный колокольчик находился на своем привычном месте, свисая с мочки уха, и я с тоской прикинул, позвонит ли он когда-нибудь только для меня?

— Рик? — Ее серо-зеленые глаза смеялись. — Вы слышали, что я только что сказала?

— Конечно, — промямлил я. И тут мне пришлось откашляться, чтобы обрести способность говорить. — Вы сказали, что Эдди — это идея Хагилла.

Она улыбнулась.

— Нельзя же быть одновременно в разных местах, Рик.

— Остается надеяться, что то же самое относится и к Эдди, — подхватил я. — А где Сэм?

— В своей комнате, смотрит телевизор. Они повторяют специальную программу Терри Крейна, которую он подготовил в прошлом году. У Сэма там пятиминутное выступление в самом конце, и он — так же, как все эти люди в шоу-бизнесе — не может отказаться от удовольствия поглазеть на себя.

— А Хагилл?

— Недавно ушел куда-то. Не знаю куда. Сказал, что скоро вернется. Можно предложить вам выпить, Рик?

— Виски со льдом, благодарю вас.

Она лавировала между мебелью, прокладывая себе путь к бару в дальнем конце комнаты. Я рассматривал картину, которая висела на стене напротив, и пришел к выводу, что художник был не в своем уме, когда писал ее. Одно из двух: или автор спятил, или вызывает недоумение, как это я до сих пор не слышал о двухголовом сорокопуте с веерообразным хвостом?

Интересно все же, почему у Хагилла, человека с большими деньгами, возникают такие странные идеи, куда их потратить. Обстановка этой комнаты никому не сделала бы чести. На мебель было страшно смотреть — она даже не была дорогой! Богачи, у которых нет вкуса, — и те не покупают себе подобный хлам, если они хоть немного заботятся о своей репутации.

А если Хагилл и не заботился о ней? Может, ему это и не было нужно?

— Рик, идите сюда и располагайтесь, — пригласила Соня. — Здесь, на кушетке, вам будет очень удобно.

К тому времени, когда я преодолел разделявшее нас пространство, она уже сидела на кушетке, с краю. Я с сомнением покосился на четыре тщедушные ножки, и она прыснула со смеху.

Я осторожно уселся, и Соня вручила мне стакан с виски.

— Вы давно знаете Хагилла, — сказал я, — и, наверное, считаете его хорошим другом.

— Очень хорошим. — Она кивнула.

— Человеком, на которого можно положиться в беде?