Джеймс Чейз - Вечер вне дома

Энн оставила ему холодного жареного цыпленка, но его еще надо было нарезать. Ветчина, напротив, лежала в тарелке нарезанной, но ему не хотелось ее есть. Кен закрыл холодильник и пошел проверить специальный ящик с консервами, который жена купила для него. Он открыл банку с семгой, намазал на хлеб масло и сел за стол в кухне. Ему не то что хотелось есть, но во время еды быстрее проходило время.

В шесть часов двадцать минут он закончил трапезу и положил грязную посуду в мойку. Выйдя на площадку перед домом, чтобы покурить, с надеждой поглядывал на спокойную пустую улицу. Ему хотелось, чтобы появился хоть кто-нибудь. В первый раз Холанд оказался один дома с того времени, как они поженились с Энн. Мучимый тоской и какими-то бродившими в нем неясными ощущениями, он вернулся в гостиную и включил телевизор. На экране появилась блондинка. Она напомнила ему ту высокую и стройную, которую он видел на улице утром, когда ходил завтракать. И снова почувствовал, как его охватывает дрожь желания. Он выключил телевизор и стал расхаживать по комнате взад и вперед. Банальная фраза Паркера неотступно лезла ему в голову: «То, что не видит глаз, не может заставить страдать сердце». Кен еще раз с нетерпением посмотрел на часы. Через час будет уже совсем темно. Затем вернулся к бутылке. Там оставалось всего лишь на донышке, и он допил виски. Проглоченная жидкость оказала свое действие и заметно улучшила настроение Кена. Он посмотрел в зеркало, висевшее на стенке, и увидел изображение высокого красивого мужчины, у которого в глазах горел озорной огонек. Кен улыбнулся сам себе. Затем поднял руку в приветственном жесте.

«Я ухожу, – сказал он сам себе. – Я ведь могу просто пойти прогуляться. Это все же лучше, чем прохлаждаться здесь». Он отошел от зеркала и проследовал в спальню. Там снял рубашку и достал чистую. Надевая ее, он подумал, что, может быть, удобнее позвонить по телефону подружке Паркера, чем рисковать быть замеченным в «Сигнале». Затевать такое было опасно. В гостиную Холанд спустился одетым в вечерний костюм.

«А какой номер телефона?» Кен попытался вспомнить его и обнаружил, что более пьян, чем ему казалось.

«Риверсайд 33344»…

«Все зависит от того, какой у нее голос, – подумал он. – Если у нее неприятный голос, я сразу же повешу трубку. Если же она не ответит, я займусь своей лужайкой».

Он набрал номер, прижал к уху трубку и стал прислушиваться с бьющимся сердцем.

– Ее нет дома, – сказал он через несколько секунд. Мужчина почувствовал облегчение и разочарование одновременно.

Он уже совсем было собрался повесить трубку, как вдруг на другом конце провода раздался щелчок и женский голос произнес в трубку:

– Алло?

– Я говорю с мисс Карсон?

– Да. А кто звонит?

Холанд с улыбкой слушал ее веселый вибрирующий голос.

– Вы меня не знаете. Один из моих друзей… – Он остановился, так как почувствовал, что начинает путаться.

– А, хорошо! – весело сказала она. – Ну, не стесняйтесь. Вы хотите прийти ко мне?

– Вы угадали. Но вы, быть может, заняты?

– Нет-нет! В какое время вы хотите встретиться?

– Я не знаю, где вы живете.

Девушка рассмеялась.

– Лессингтон-авеню, 25. Вы знаете, где это?

– Проехав Гранбург-стрит, так?

– Вот-вот. Я живу наверху. Надо мной находится небо. У вас есть машина?

– Да.

– Не ставьте ее перед дверью. В конце улицы имеется стоянка.

– Я приеду в девять часов.

– Я буду вас ждать. Парадная дверь будет открыта. Вам останется лишь подняться.

– Договорились!

– Итак, в девять часов, до свидания.

Она повесила трубку, и он немедленно сделал то же самое.

Холанд старался представить себе девушку. Блондинка или нет? Стройна ли, хороша ли собой? Ее голос казался очень молодым. Паркер сказал, что она потрясающая. Она, должно быть, очень красива, раз Паркер так отзывался о ней.

«Я ведь могу поехать и просто посмотреть, – решил он. – Если она слишком противна, я не войду к ней».

Он взял бумажник и проверил его содержимое. Руки Кена немного дрожали, и этому обстоятельству он иронически усмехнулся. При выходе из дома взгляд его натолкнулся на фотографию Энн, и добропорядочный муж отвел виновато глаза.

На нужную ему улицу, находившуюся на другом конце города, Холанд попал за двадцать минут.

В большом парке обслуживания, в начале Лессингтон-авеню, было только четыре машины. Сторож – старый человек в белой блузе – вышел из своей сторожки и сделал знак Кену поставить машину позади старого «Бьюика».

Когда Кен выключил мотор и вышел из машины, чтобы подойти к сторожу, тот спросил у него:

– Вы надолго, мистер?

– Я еще не знаю. Это зависит от друзей, с которыми я приехал повидаться, – осторожно сказал Кен. – А на какое время я мог бы ее оставить?

– О! Хоть на целую ночь, если хотите. Остальные машины остаются до утра. Этот квартал стоит того! – сообщил сторож с многозначительной улыбкой, в то время как Кен, немного смущенный, оплачивал стоянку.

Сторож вернулся в свою кабину, а Кен устремился по Лессингтон-авеню.

Ночь уже наступила, и он не рисковал, что его заметят. Кроме того, вдоль тротуаров сплошной полосой росли деревья, которые еще больше скрывали прохожих. Дома оказались чистыми и респектабельными, и на улицах не было видно ни одной живой души. Кен внимательно осмотрел обе стороны улицы, прежде чем подняться по входным ступенькам к дому 25. Он повернул ручку, толкнул дверь и быстро вошел в вестибюль.

Здесь, как на параде, выстроились ящики для писем, и на каждом из них была визитная карточка ее владельца: Мэй Кристи, Гай Ходерн, Глория Голд, Фей Карсон.

«Хорошая компания, – подумал Холанд с недовольным видом. – И куда это занесли меня ноги». Поколебавшись, подниматься ли ему или вернуться к своей машине, он все же подумал, что было бы глупо уйти, даже не посмотрев, как выглядит эта девица. Выпитое виски придавало храбрости, и поздний посетитель направился вверх по лестнице. На третьем этаже тихая приятная музыка лилась за дверью, покрытой красным лаком. На лестничной площадке четвертого этажа Холанду встретился мужчина. В руке он держал шляпу с мягкими полями, которую прижимал к бедру, и изучающе посмотрел на Кена. Несмотря на его плешивость, ему, должно быть, было немногим больше лет, чем Кену. Его слащавая внешность была чем-то отвратительна, как старый пирог с кремом. У него были черные навыкате глаза, белки которых были налиты кровью. Тонкие противные губы, маленький крючковатый нос и оттопыренные уши дополняли внешность этого необыкновенного персонажа.

На нем был засаленный и потерявший форму костюм, жирные пятна покрывали ярко-оранжевый в синих квадратах галстук. В левой руке мужчина держал рыжую болонку, блестящая и длинная шерсть которой говорила о тщательном уходе за ней. Собака была настолько чистой, насколько ее хозяин был грязен. Толстый человек отступил.