Джеймс Чейз - Джокер в колоде

– Я позвонил медсестре Терли. Та спросила мистера Рольфа, не эти ли слова он хотел сказать. Судя по его реакции, я был прав. Медсестра уверена в том, что в одном из ящиков стола лежит для меня письмо. – Пауза. – Я могу попросить проверить это?

«Не так уж ты и умен, – подумала Хельга. – Тебе бы следовало вернуться и проверить все самому».

– Мы вместе с вами осмотрели все ящики, мистер Винборн. В столе не было никакого письма.

– Оно могло быть. Мы искали контракт. – В голосе Винборна послышалась резкая нотка. – Не осмотрите ли вы еще раз, повнимательнее?

– Разумеется. Если найду письмо, перезвоню вам.

– Простите, что утруждаю вас, но медсестра говорит, что он все время повторяет эти слова про письмо.

– Если не позвоню в течение часа, значит, я не нашла его.

– Спасибо, миссис Рольф. Как он?

– Без изменений.

Она положила трубку и несколько секунд сидела неподвижно. Винборн не дурак, но непосредственная опасность угрожает ей с другой стороны. Она почувствовала в его голосе подозрения. Если у него появятся серьезные причины, то он может начать расспросы. В полном неведении управляющий скажет ему, что она взяла из стола красную папку.

Она съежилась. Несмотря на жаркий влажный воздух, ей стало холодно. Но сейчас не время думать о Винборне. Сначала нужно разделаться с Джексоном… но как?

Хельга вдруг почувствовала, что ее силы на исходе. Ей припомнилось, как отец говорил: если у тебя серьезная проблема, не принимай поспешных решений… обязательно подожди до утра.

Она встала с кресла и пошла в спальню. «Спи одна», – сказал Джексон с издевкой.

Ах, если бы здесь был мужчина, высокий и мужественный, чьи сильные и жаркие объятия и гибкое тело принесли бы ей облегчение, стерли воспоминания о самоуверенной улыбке Джексона, о полумертвом муже, об угрозе благополучию! Пройдя в ванную, она открыла шкафчик с лекарствами, достала пузырек со снотворным и вытряхнула на ладонь две таблетки. Потом решительно положила их в рот и проглотила. Раздевшись, она встала под душ, затем прошла в спальню и бросилась на кровать.

В открытые окна долетали веселые голоса. Слышался шум машин и слабые звуки оркестра, исполняющего шлягер «Сокровенные желания».

Сокровенные желания? Да, ее желания сокровенны, но до чего же она одинока. Хельга еле сдержала подступающие слезы. Она презирала жалеющих себя людей. Сердясь на себя, она потянулась к выключателю и погасила свет.

Несколько минут она лежала в тусклом свете луны, проникающем через щели в жалюзи, потом таблетки начали действовать, и она медленно погрузилась в тревожную дрему. Однако ей приснился сон, когда действие снотворного стало ослабевать. Ей приснился офис отца в Лозанне. Он сидел за письменным столом, высокий, худой, с суровым красивым лицом, а она стояла перед ним и рассказывала о Джексоне. Будучи блестящим юристом, отец тем не менее питал слабость к банальным изречениям и затасканным выражениям. В этом сне он разговаривал с ней, но слова не удержались в сознании. Она слышала лишь штампованные фразы: что посеешь, то и пожнешь; теряя на одном, выиграешь в другом. Потом, наклонившись вперед, он отчетливо произнес: лучше нападать, чем защищаться. Просыпаясь, Хельга все еще слышала его голос: всегда знай своего противника!

Вздрогнув, Хельга окончательно проснулась. Сон был настолько живым, что она огляделась по сторонам, не понимая, где находится. Потом вспомнила. Сквозь щели в жалюзи в спальню проникало солнце. Она посмотрела на часы, стоящие на ночном столике. Четверть девятого. Она лежала неподвижно и думала об отце. «Знай своего противника».

Сон восстановил ее жизненные силы, и голова стала ясной.

Хельга пролежала в постели до девяти, потом заказала кофе. Она уже заканчивала свой туалет в ванной, когда в дверь постучали. Надев халат, Хельга вошла в гостиную в тот момент, когда Хинкль вкатывал сервировочный столик.

– Доброе утро, Хинкль, – сказала она. – Какие новости?

– Мистер Рольф провел ночь спокойно, мадам, – ответил он, наливая кофе. – Доктор Беллами сегодня утром навестит его.

Хельга приняла от него кофейную чашку.

– Вы не могли бы узнать для меня две вещи, Хинкль?

– Конечно, мадам.

– Мне нужно знать фамилию гостиничного детектива и имя человека, который убирает у меня в номере.

Хинкль поднял брови, так он выражал свое изумление, однако невозмутимо ответил:

– Детектива зовут Том Хенеси, мадам. Уборщик – молодой метис, его зовут Дик.

– Вы настоящее хранилище информации, дорогой Хинкль.

Он внимательно посмотрел на нее:

– Что-нибудь случилось, мадам?

– Нет, ничего. Я считаю, что надо знать людей, которые о тебе заботятся, – улыбнулась она.

– Да, мадам.

Хельга видела, что не убедила его, но ей было уже все равно.

– Вы вернетесь к ленчу, мадам?

– Не думаю. Я поем или внизу в ресторане, или в городе.

– Могу ли я быть вам чем-то полезен?

Как ей хотелось рассказать этому надежному и доброму человеку о Джексоне! Но она отрицательно покачала головой.

– В шесть часов вечера принесите мне один из ваших чудесных коктейлей. Больше ничего не надо. Вы свободны, можете развлекаться, Хинкль.

– Благодарю, мадам. Если я вам больше не нужен, я воспользуюсь вашим советом.

Хельга допила кофе, завершила свой туалет, потом зашла в номер Германа. Медсестра Терли, улыбаясь, впустила ее в просторную гостиную.

– Я пришла поискать письмо, о котором так беспокоится муж. Как он?

– Набирается сил. Он хорошо провел ночь.

– Можно его повидать?

– Да. Я уверена, он будет рад вас видеть.

По спине Хельги пробежал холодок, но, собравшись с духом, она подошла к двери спальни.

Медсестра тактично вышла.

Хельга остановилась на пороге спальни, смотря на лежащего в постели мужа. У нее сжалось сердце. Неужели эта развалина – могущественный Герман Рольф, которому принадлежат миллионы, чей малейший жест приковывает всеобщее внимание, обладатель волшебного ключа, открывающего все двери мира?

Похожее на череп лицо казалось вылепленным из воска. Правая сторона рта отвисла, обнажая зубы, и слюна стекала на полотенце, положенное поверх белой шелковой пижамы. Бездействующая правая рука покоилась на подушечке. Ранее неизменно холодные и колючие глаза теперь были безжизненны и походили на лужицы мутной воды.

Они уставились друг на друга. Ее пробрала дрожь, потом, повинуясь порыву жалости, она шагнула вперед, но резко остановилась, увидев, как вспыхнули его глаза. Его левая рука пошевелилась, и костлявый палец как перст судьбы указал на нее. Вялый рот искривился, и непослушные губы произнесли: «Сухо». Хельга догадалась, что это означало: шлюха.

– Мне очень жаль, – произнесла она охрипшим голосом. – Честное слово, жаль. Помоги нам Бог обоим.