Джеймс Чейз - Лишний козырь в рукаве

– Доброе утро, мэм, – приветливо сказал Ларри.

– Направо до конца улицы, а затем прямо, – холодно сказала Хельга.

– Знаю, перед отъездом я изучил план города.

– Очень предусмотрительно.

Раздражения в ее голосе нельзя было не заметить, и Ларри бросил на нее быстрый взгляд.

– У вас все в порядке, мэм?

– У меня болит голова, помолчите, пожалуйста.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь вам?

– Можете. Подержите рот на запоре.

Хельга понимала, что плохо разговаривает с юношей, но это, казалось, не обидело его. Он просто пожал плечами и сосредоточился на езде. С легкой досадой Хельга наблюдала, как ловко он маневрирует в потоке автомобилей, избегая пробок. Сама бы она никогда не смогла так непринужденно вести машину. Наконец они выбрались на шоссе, ведущее в Цюрих. Все еще не решив, стоит ли дальше разыгрывать больную, Хельга курила одну сигарету за другой. Когда они достигли предместий Цюриха, она спросила Ларри:

– Вы сможете ехать через город?

– Да, мэм, – ответил тот. – Прямо, потом от светофора налево, через тоннель и до окружного шоссе.

Хельга посмотрела на него. Он по-прежнему жевал резинку, и лицо его не выражало ничего, кроме невозмутимого спокойствия. Она перевела взгляд на его большие руки, лежащие на руле, и ее гнев растаял в страстном желании.

Наступило долгое молчание. Машина кружила по серпантину дороги, поднимаясь в гору.

Наконец Хельга решилась:

– Где вы были вчера вечером, Ларри?

На скорости сто восемьдесят километров он обогнал голубой «Пежо».

– Вчера вечером, мэм?

– Мы едем слишком быстро!

– Простите, мэм.

Он снизил скорость до ста.

– Я задала вам вопрос.

– Я был в отеле.

Хельга стиснула руки.

– Не лгите! – Она испугалась, что ее голос звучит слишком пронзительно, и постаралась взять себя в руки. – Я хотела поговорить с вами, но мне сказали, что вы вышли из отеля. Где вы были?

Ларри обогнал «Ягуар».

– Помедленнее, Ларри!

Он еще немного снизил скорость.

– Так где же вы были? – настаивала Хельга.

– Я вышел немного прогуляться. Разве это запрещено?

Упрек в его голосе подействовал на нее, как удар. Неужели она совсем разучилась понимать людей и снисходить к их слабостям? Неужели юноше нельзя сделать и шагу, чтобы ему не прочитали нотацию? Она слишком драматизирует события.

– Нет, но нужно было предупредить меня…

– Мне хотелось немного осмотреть город. Но там не было ничего интересного, и я скоро вернулся в отель.

– Понимаю.

Хельга чувствовала, что он лжет, но не могла уличить его в этом.

Они снова надолго замолчали. Хельгу злило, что юноша кажется совершенно спокойным и не считает нужным поддерживать беседу. У въезда в Бернардино-тоннель он включил фары, и тут Хельга впервые завела разговор о Гамбурге.

– В чем дело, Ларри? В счете стоит телефонный разговор с Гамбургом. Мне сказали, что его заказывали вы.

– Да, мэм, мне захотелось узнать, как обстоят дела у Рона. Простите, если я поступил неправильно.

Эти бесконечные «простите» начали действовать Хельге на нервы.

– Что же делает ваш Рон? Он уже на свободе?

– Да.

– И о чем же вы говорили?

– Рона не было дома. Я разговаривал с нашим общим знакомым.

Хельга пожала плечами. Если ей не доверяют, пожалуйста. У нее больше нет вопросов.

– Теперь будет трудный участок, Ларри. Может, мне сесть за руль, я лучше знаю эту дорогу.

– Как угодно, мэм.

– Поменяемся местами у ближайшей бензоколонки.

Через десять километров после выезда из тоннеля показалась бензоколонка. Ларри затормозил и вылез из машины. Хельга села за руль. Когда бак заполнился бензином, она попросила Ларри расплатиться.

– Простите, мэм?..

– Я попросила вас уплатить хозяину бензоколонки 30 франков, – резко сказала она.

Ларри густо покраснел.

– Простите, мэм, но у меня нет денег, – сказал он.

– Хорошо.

Хельга расплатилась сама, подождала, когда Ларри сядет, и отъехала. Через несколько километров она остановила машину, закурила сигарету и повернулась к нему.

– Теперь давайте поговорим, Ларри.

– О чем?

– Я жду ваших объяснений. В Бонне я дала вам триста марок. Обед не мог стоить больше двадцати марок, так что у вас осталось двести восемьдесят. Вчера вы получили от меня тысячу пятьсот франков, от которых у вас тоже кое-что должно было остаться. Дважды вы мне сказали, что не примете от меня денег. Куда же девались деньги? Или у вас их снова украли?

Ларри задумчиво потер подбородок.

– Можно сказать, что и так.

Хельга посмотрела на него.

– Как это могло произойти?

Он молчал, глядя на падающий снег. Если бы на нем была сейчас его шапочка, он непременно бы начал теребить ее край.

– Ларри, вы будете отвечать на мой вопрос? Вы оставили эти деньги у какой-нибудь женщины?

– Да.

Хельга вспомнила вчерашний вечер.

– Вам нужна была женщина, и вы вышли вчера вечером из отеля, чтобы найти ее?

– Да.

Хельга закрыла глаза и сжала кулаки.

– Расскажите.

Юноша нервно заерзал на сиденьи.

– Я должна знать!

Он еще глубже ушел в кожаное кресло.

– Ну, если вы настаиваете… Я зашел в кафе. Там сидела девушка. Одна. Мы разговорились. – Он провел рукой по волосам. – Не знаю, поймете ли вы… Она мне понравилась, и мы пошли к ней. Там была еще одна подруга. – Он хмуро посмотрел в окно. – Все это обошлось довольно дорого. Когда я вернулся в отель, у меня в кармане не осталось и пяти франков.

«Красивый дурачок! – Хельга глубоко вздохнула. – Меня ты получил бы даром, еще я и приплатила бы тебе!»

– Кажется, вам не слишком везет с женщинами, – только и смогла сказать она.

– Вот это верно!

Что-то похожее на сострадание проснулось в ней при виде его поникшей фигуры.

Машина выехала на горную дорогу. Начинался крутой подъем к Валлидоне.

Если позволяли дела, Герман Рольф старался проводить один месяц в Швейцарии. Он купил в Костаньоле, на полдороге к озеру Лугано, комфортабельную виллу и приезжал туда обычно в феврале. Раньше этот дом принадлежал известному кинопродюсеру. В доме был огромный плавательный бассейн, внутренний дворик со стеклянной крышей, игорный зал и кинозал, оснащенный по последнему слову техники. Кроме того, при вилле был гараж на четыре машины, а над ним – квартира для прислуги.

Хельга приезжала в Швейцарию в январе, чтобы приготовить виллу к приезду мужа, который появлялся немного позже в сопровождении Хинка – своего слуги, няньки и тирана. Хинк служил у Рольфа уже около пятнадцати лет. Вид у него был, как у почтенного английского епископа: круглое, упитанное розовое лицо, седые волосы, общее благодушие. У него были безупречные манеры, и говорил он только тогда, когда его об этом просили. Он был предельно порядочен. И, несмотря на свои шестьдесят лет, обладал большой силой и выносливостью.