Джеймс Чейз - Приятная ночь для убийства

Анита осторожно вошла в гостиную. На полу рядом с Фуентесом лежал револьвер. Она схватила его и отскочила назад.

Ее расстроенный мозг работал медленно. Прошло больше пяти минут, прежде чем до нее дошло, что эти двое, которые разбили ее жизнь, находятся в ее руках. Она подошла к Фуентесу и со злобой ударила его ногой в лицо. Увидев, что тот никак не отреагировал на удар, она расслабилась. Жуткая безумная улыбка появилась у нее на губах. Она положила револьвер и взялась за рукоятку своего кинжала. Ее охватило страстное желание убить человека, который погубил ее Педро, разрезать его на куски. Анита помедлила, глазами окинула роскошную гостиную и дорогой красивый ковер, который она столько раз чистила. Это был прелестный ковер. Как часто, когда она проходилась по нему пылесосом, у нее возникало желание иметь такой же.

Она воткнула кинжал обратно в ножны, схватила Фуентеса за лодыжки и вытащила на террасу. Оставив его там лежать в лунном свете, вернулась в гостиную.

Стоя над распростертым Мануэлем, женщина пристально всматривалась в его лицо. Действительно ли он обманул ее? Теперь у нее не осталось ни малейшего сомнения. Но после его драматического объяснения, что его друг из больницы обманул его, она заколебалась.

Неожиданно Анита вспомнила о приборе, с помощью которого Мануэль собирался взорвать бомбы. Встав на колени, она обыскала карманы Мануэля. Никакого прибора в них не было! Значит, он все-таки обманул ее, лгал ей!

Ей стоило большого труда тащить тяжелое тело Мануэля, но решимость придала ей силы. Анита, задыхаясь, жадно глотала воздух, когда наконец дотащила его и уложила рядом с Фуентесом.

Она стояла над телами двух мужчин, лежавших без сознания у ее ног.

– Педро, любимый, – мягко произнесла она, – слушай меня, если можешь. Теперь ты будешь отомщен. Ты сможешь спать спокойно. Где бы ты сейчас ни был, я молю Господа, чтобы ты увидел, что сделает сейчас с этими скотами твоя жена, никогда, ни на минуту не перестававшая тебя любить. Смотри, я исполняю твои приказания.

Она вытащила кинжал и опустилась на колени рядом с бесчувственным телом Мануэля, с отвращением глядя на бородатое лицо.

– Ты утверждаешь, что ты – хозяин своего слова, – проговорила она так же мягко. – Все наши земляки верили тебе. Ты обещал вернуть мне мужа. Ты лгал мне про бомбы. У тебя даже нет с собой прибора, чтобы взорвать их. У тебя даже нет с собой прибора… Ты уговорил меня подвергнуться страшному риску и спрятать эти бомбы, но тебя на самом деле волновало только одно: деньги!

На темном горизонте появилась светлая полоска. Начинало всходить солнце. Через час забрезжит рассвет.

– Итак, я наказываю тебя, человек лжи, – прошептала Анита.

Она подняла веко Мануэля, твердой рукой вонзила кинжал в глазное яблоко и повернула лезвие. Затем она проделала то же самое с его левым глазом.

– К тебе, слепому, человек лжи, никто не обратится за советом и помощью. Ты никогда и никого не сможешь предать, как предал меня. Влачи же свою жалкую жизнь.

Когда из глаз Мануэля потекла кровь, она встала и опустилась на колени перед Фуентесом.

– Если бы тебя не было, – сказала она хрипло, – Педро был бы сейчас жив.

Держа рукоятку обеими руками, она в маниакальном припадке злобы вонзила кинжал в бесчувственное тело…

Когда первые лучи солнца осветили небо, Анита прошла через гостиную в ванную комнату Уилбура, чтобы смыть кровь с рук и кинжала.

Она чувствовала себя спокойнее, но не полностью удовлетворенной.

Педро не покоится с миром, пока был жив тот полицейский, застреливший его. Она задумалась. Как же его звали? На мгновение ее охватил страх, что она забыла имя, но в памяти отчетливо всплыло: Том Лепски.

Но где он живет? Где его найти? Она даже не знает, как он выглядит! Анита снова задумалась, затем проскользнула в гостиную и отыскала телефонную книгу. Ей понадобилось всего несколько минут, чтобы найти адрес Лепски. И она снова остановилась. Этот полицейский едва ли будет такой легкой мишенью, как эти двое. К нему опасно близко подходить и тем более вынимать нож. Она бросилась туда, где оставила револьвер Фуентеса. Схватив кинжал и револьвер, Анита выскочила из апартаментов, бесшумно побежала вниз по лестнице к служебному входу и вышла на улицу, где занимался еще один жаркий, душный день.

В 7.30 Лепски приступил к завтраку: яичница из трех яиц и толстый ломоть ветчины, поджаренный до хрустящей корочки.

Кэрол сидела напротив и смотрела, как он жует, с возрастающей завистью.

Кэрол всегда следила за фигурой и позволяла себе на завтрак только чашку кофе без сахара. В то утро, наблюдая за Лепски, она чувствовала какой-то сосущий голод. Как женщина волевая, она поборола в себе сильное искушение отобрать у мужа тарелку и доесть оставшееся яйцо и кусок ветчины. Но сдержаться от критических замечаний она уже не могла.

– Лепски, ты слишком много ешь! – сказала она, когда тот нацепил на вилку последний кусок яичницы.

– Да, – согласился Лепски. – Чертовски вкусная ветчина.

– Ты не слушаешь меня! Тебе ни к чему такой тяжелый завтрак! Посмотри на меня. Я пью на завтрак только кофе без сахара!

Лепски положил в кофе побольше сахара, отрезал еще кусок ветчины и взял новый тост.

– Мне нужно как следует подкрепиться перед началом дня.

Лепски отправил кусок в рот и начал жевать.

– У меня, беби, каждый день тяжелая работа. Мне необходимо поддерживать силы.

– Тебе? Тяжелая работа? Не рассказывай сказки, Лепски! Я ведь знаю, как ты работаешь! Большей частью ты сидишь, положив ноги на стол, и перелистываешь комиксы. Когда тебе это надоедает, ты торчишь за стойкой какого-нибудь бара и утверждаешь, что ты детектив высокого класса. Работа! Ты даже не представляешь себе, что такое работа! Что же делаю я? Я поддерживаю в доме порядок, я готовлю тебе еду, я стираю тебе сорочки! Все это делаю я!

Лепски уже не раз это слышал. Он заискивающе улыбнулся:

– Ты права, беби. Просто не знаю, что бы я без тебя делал.

Кэрол фыркнула:

– Так говорят все мужчины, но ни одну женщину этим не проведешь. Учти, с сегодняшнего дня ты будешь получать только одно яйцо и ломтик ветчины. И учти, это делается для твоего собственного здоровья. Ты будешь лучше чувствовать себя и лучше выглядеть.

Лепски улыбнулся еще шире:

– Нет, беби, у меня есть идея получше. Ты будешь есть на завтрак яйцо и ломтик ветчины, а я – свой обычный завтрак.

Кэрол собиралась нанести ответный удар, но в этот момент раздался звонок в дверь.

– Кто это еще? – спросила она, отодвинув стул.

Лепски стащил еще тост.

– Пойди, беби, удовлетвори свое любопытство, – сказал он, намазывая тост маслом.

– А почему бы тебе не открыть дверь? – спросила она. – Или в этом доме все должна делать я?