Джеймс Чейз - …И вы будете редактором отдела

На протяжении двенадцати миль дорога из Сорренто похожа на извилистую змею. Тут есть крутые виражи, опасные участки и узкие места, где два автобуса могут разъехаться, только если один остановится и даст проехать другому. Мой шофер гнал по этой дороге, как по ровной и прямой линейке. Он держал руку на клаксоне, предупреждая о своем приближении миганием фар, и все же иногда я думал, что мой час настал. По счастливой случайности мы не повстречались с местным автобусом, который ходит каждый час, иначе не миновать бы нам аварии. Когда же мы оказались на неапольской автостраде, стало легче, и я смог немного расслабиться. В этот час движение было небольшое, и такси около получаса с ревом летело на скорости под сто сорок километров в час.

На окраину Неаполя мы въехали без пяти одиннадцать. Наступил самый трудный миг, так как общеизвестно, что в Неаполе круглые сутки полно машин и едут они медленно. Тут-то мой водитель и доказал мне, что он не только безрассудный псих, но и что жизнь человеческую он ни в грош не ставит.

Мы врезались в поток машин, как горячий нож врезается в масло. Ни один итальянский водитель никогда добровольно не уступит дорогу другому, но сейчас они, казалось, были рады поскорее шарахнуться в сторону. И весь наш путь до вокзала сопровождался скрипом шин резко тормозящих автомобилей, ревом гудков и злобными проклятиями.

Я удивился, что полиция не вмешивается. Вероятно, прежде чем полицейский успевал поднести свисток к губам, такси уже скрывалось из виду… Мы прибыли на вокзал в пять минут двенадцатого. Водитель резко нажал на тормоз, машину понесло юзом, и она остановилась. Он повернулся ко мне и улыбнулся.

Я предусмотрительно натянул шляпу на глаза, а в салоне было темно. Он меня ни за что не узнает, это уж точно.

– Ну как, синьор? – спросил он, явно довольный собой.

– Сила! – едва выдохнул я, сунув ему пригоршню грязных тысячелировых банкнотов. – Молодец, спасибо.

Я схватил чемодан, вышел из такси и бегом пересек тротуар. В здании вокзала я купил билет и побежал по платформе к стоявшему поезду. Четыре минуты спустя, сидя в одиночестве в грязном вагоне третьего класса, я смотрел, как исчезают вдали огни Неаполя. Я ехал в Рим.

Когда Джина увидела меня в дверях, ее большие синие глаза стали еще больше.

– Господи, Эд!

– Привет!

Я закрыл дверь, подошел и сел на край ее стола. Оказавшись на «своей территории», я испытывал громадное облегчение. Этот аккуратный и опрятный кабинет давал мне ощущение безопасности.

– Что-нибудь случилось? – резко спросил она.

Меня так и подмывало рассказать ей, как все плохо.

– Да нет, ничего не случилось, – ответил я. – Мне не удалось забронировать номер в Венеции. Тогда я подумал, что могу покорпеть над своим романом, и, попав в плен к собственной одаренности, не мог остановиться до трех часов ночи.

– Но ведь ты вроде бы в отпуске. – В ее глазах сквозили тревога и недоумение. – Куда же ты едешь, если не в Венецию?

– Ох, не изводи ты меня, – ответил я, обнаружив, что мне трудно дается шутливый тон. Вероятно, не следовало приходить к Джине сразу после смерти Хелен. Я уже говорил, что Джина обладала некоторой способностью узнавать, что у меня на уме. Она уставилась на меня, и по ее взгляду я понял, что она заподозрила неладное. – Я решил взять машину и смотать в Монте-Карло. Мой паспорт где-то тут у тебя, не так ли? Дома я его что-то не найду.

Тут дверь отворилась, и вошел Максуэлл. Он задержался в дверях и посмотрел на меня странным взглядом. В его глазах появилась враждебность.

– Ну, привет, – сказал он, входя и закрывая за собой дверь. – Ты что, не можешь жить без этого заведения или считаешь, что я без тебя не справлюсь?

Я был не в том настроении, чтобы что-то ему прощать.

– Если бы я считал, что ты не справишься, тебя бы здесь не было, – резко ответил я. – Я зашел за своим паспортом. В Венеции все отели забиты, не сунешься.

Он немного успокоился, но я видел, что мое присутствие ему не нравится.

– Долго же ты это выяснял. Надо быть поорганизованней. И чем ты вчера целый день занимался?

– Работал над романом, – объявил я, закуривая сигарету и улыбаясь ему.

Его лицо посуровело.

– Иди ты! Пишешь роман?

– Конечно. Считается, что каждый газетчик вынашивает замысел книги. Я надеюсь сделать на ней состояние. Попробуй сам, я конкуренции не боюсь.

– Я умею тратить время с большим толком, – отрезал он. – Ладно, мне работать надо. Ты нашел свой паспорт?

– Это все равно что заявить, будто я тебе мешаю и мне лучше убираться, – сказал я, улыбаясь ему.

– Мне надо продиктовать несколько писем.

Джина, отошедшая к шкафу для хранения документов, вернулась с моим паспортом.

– Я буду готов через пять минут, мисс Валетти, – бросил Максуэлл, направляясь к себе в кабинет. – Пока, Эд.

– Пока.

Когда дверь за ним закрылась, мы с Джиной обменялись взглядами. Я подмигнул ей:

– Ну, я пойду. Я позвоню тебе, когда найду гостиницу.

– Хорошо, Эд.

– Я побуду тут еще пару дней. До утра четверга я буду дома. Если что-нибудь стрясется, ты знаешь, где меня найти.

Она бросила на меня колючий взгляд:

– Но ты же в отпуске. Господин Максуэлл тут за всем присмотрит.

Я выдавил улыбку:

– Я знаю. Но все равно, если вдруг я вам понадоблюсь, я буду дома.

Я вернулся домой. Работать над романом не было настроения. Мысль о смерти Хелен не оставляла меня. Чем больше я о ней думал, тем лучше понимал, какой я дурак. Наверняка полиция заинтересуется загадочным Дугласом Шеррардом. Хелен сказала, что сняла виллу на это имя. Агент по продаже недвижимости обязательно сообщит полиции эту информацию. Станут задавать вопросы: кто такой Дуглас Шеррард? Где он? Возможно, полиция не проявит излишней дотошности. Они узнают, что Хелен не была миссис Дуглас Шеррард. Они догадаются, что она собиралась жить с каким-то мужчиной, а мужчина этот не объявился. Удовлетворятся ли они этим? Оставят ли эту линию расследования? Достаточно ли надежно замел я свои следы, чтобы остаться в тени, если они займутся поисками Шеррарда?

Я сидел в своей большой гостиной, выходившей на римский Форум, и думал, думал… Когда часов в десять раздался телефонный звонок, я с трудом заставил себя подняться с кресла, чтобы взять трубку.

– Алло? – сказал я, сознавая, что квакаю, как лягушка.

– Это ты, Эд?

Я узнал голос Максуэлла.

– Разумеется, я. Кто же, по-твоему, еще?

– Ты можешь немедленно приехать сюда? – Он казался взволнованным. – Бог мой! Такое дело свалилось на мою голову! Только что звонили из полиции. Они говорят, нашли Хелен Чалмерс… Она мертва.

– Мертва?! Как?!

– Приезжай, ладно? Они могут прибыть с минуты на минуту, и я хочу, чтобы ты был здесь.