Дэшил Хэммет - 106 тысяч за голову

— Вы сейчас туда отправляетесь? — спросил я его.

— Да, скоро. Мне тут надо зайти узнать кое о каких блюдах. А потом уже сюда.

— Девушка будет на работе?

— Да.

— Тогда мы пошлем с вами человека — он знает Нэнси Риган.

Я вызвал Джека Конихана из комнаты оперативников и представил его Хуку. Они договорились встретиться через полчаса у парома, и Хук вразвалочку ушел.

— Нелли Райли не Нэнси Риган, — сказал я. Но мы не можем пренебречь даже одним шансом из ста.

Я рассказал Джеку и Старику о Томе-Томе Кери и о моем визите к Эллерту. Старик выслушал меня с обычной вежливой внимательностью, молодой Конихан, всего четыре месяца назад ставший охотником за людьми, — с широко открытыми глазами.

— Ты, пожалуй, беги на встречу с Хуком, — сказал я, закончив рассказ, и вместе с ним вышел из кабинета. — А если окажется, что она — Нэнси Риган, вцепись и не отпускай. — Старик уже не мог нас слышать, и я добавил: — И, ради Бога, постарайся в этот раз не получить по зубам за свою юношескую галантность. Сделай вид, что ты взрослый.

Мальчишка покраснел, сказал: «Идите к черту!», подтянул галстук и отправился на свидание с Хуком.

Мне надо было написать несколько отчетов. Покончив с ними, я положил ноги на стол и, множа полости в пачке сигарет, до шести часов думало Томе-Томе Кери. Потом я Пошел в ресторан есть свой лангет и похлебку из морских ушек, а потом — домой, чтобы переодеться и закончить вечер в клубе за покером. Переодевание мое прервал телефонный звонок. Звонил Джек Конихан.

— Я в Сосалито. Девушка не Нэнси, но я набрел на кое-что другое. Не знаю, как быть дальше. Вы можете приехать?

— Дело стоит того, чтобы отказаться от покера?

— Да... по-моему, это в самом деле нить.

— Ты где?

— Тут, на пароме. Не в Золотых воротах, на другом.

— Ладно. Приеду с первым же паромом.

Часом позже я сошел с парома в Сосалито. Джек Конихан протолкался сквозь толпу и начал говорить:

— Когда я уже возвращался и пришел сюда...

— Подожди, пока выйдем из толпы, — остановил его я. — Должно быть, что-то потрясающее — восточный уголок твоего воротничка загнулся.

Пока мы шли к улице, он механически поправил эту деталь своего безупречного в остальном костюма, но даже не улыбнулся — его мысли были заняты чем-то другим.

— Сюда, — сказал он, заводя меня за угол. — Кафе Хука — на углу. Если хотите, можете сами взглянуть на девушку. Она такого же роста и масти, как Нэнси Риган, но и только. Стервоватая девчонка, с последней работы, наверное, уволили за то, что плюнула жвачкой в кастрюлю с супом.

— Хорошо. Значит, она отпала — так чем ты взволнован?

— Я посмотрел на нее и пошел обратно, на паром. Паром подвалил, когда я был еще квартала за два. Навстречу мне попались двое — наверное, только что сошли с него. Оба были греки, довольно молодые, уголовного вида, и в другой раз я вряд ли обратил бы на них внимание. Но поскольку Пападопулос грек, они нас интересуют, и я к ним присмотрелся. Они спорили о чем-то на ходу. Негромко, но смотрели друг на друга сердито. Когда они проходили мимо, тот, что шел ближе к обочине, сказал другому: «Я ему говорю, прошло двадцать девять дней».

Двадцать девять дней. Я подсчитал — ровно двадцать девять дней, как мы ищем Пападопулоса. Он грек, и эти ребята греки. Когда я кончил считать, я повернулся и пошел за ними. Они провели меня через весь город — и на горку, на окраине. Вошли в домик — три комнаты самое большее, — который стоит на отшибе, посреди поляны в лесу. На нем вывеска: «Продается». Окна без занавесок, вид нежилой, но на земле перед черной дверью было мокрое место, как будто выплеснули ведро или кастрюлю воды.

Я сидел в кустах, пока не начало смеркаться. Тогда я подошел. Услышал разговор внутри, но через окна ничего не мог увидеть. Они были забиты досками. Немного погодя эти двое вышли, говоря что-то на непонятном языке тому, кто был в доме. Пока они уходили по тропинке, дверь оставалась открытой, и я не мог идти за ними — меня увидели бы из двери.

Потом дверь закрылась, и я услышал в доме шаги людей — а может быть, одного человека, — запахло кухней, из трубы поднялся дым. Я ждал, ждал, но ничего больше не произошло, и тогда решил, что надо связаться с вами.

— Интересно, — согласился я.

Мы проходили под фонарем. Джек остановил меня, схватив за руку, и вытащил что-то из кармана пальто.

— Посмотрите! — Он протянул мне предмет. Обожженный лоскут синей материи. Это могли быть остатки женской шляпки, на три четверти сгоревшей. Я осмотрел лоскут под фонарем, потом зажег свой фонарик, чтобы изучить тщательнее.

— Я подобрал его за домом, пока там шнырял, — сказал Джек, — а...

— А на Нэнси Риган в ту ночь, когда она исчезла с Пападопулосом, была шляпка такого же цвета, — закончил я за него. — Пошли к домику.

Уличные огни остались позади, мы поднялись на горку, спустились в небольшую долину, свернули на извилистую песчаную тропу, с нее по траве под деревьями перебрались на грунтовую дорогу, прошагали по ней чуть меньше километра, а потом Джек повел меня по узкой тропинке, петлявшей в черной чаще кустов и мелких деревьев. Я засомневался в том, что он помнит дорогу.

— Почти пришли, — прошептал он.

Из кустов выскочил человек и схватил меня за горло.

Руки у меня были в карманах пальто — одна на фонаре, другая на револьвере. Я повернул револьвер в кармане дулом к напавшему — нажал спуск.

Выстрел погубил мое семидесятипятидолларовое пальто. Но человек отпустил мое горло.

Очень кстати. Другой человек бросился на меня сзади.

Я пытался вывернуться — не успел... почувствовал на спине лезвие ножа.

Это уже было некстати — но все же лучше, чем острие ножа.

Я попытался ударить его затылком в лицо — не попал, продолжал извиваться и вертеться, наконец вытащил руки из карманов и схватил его.

Лезвие ножа плашмя прижалось к моей щеке. Я поймал руку, державшую нож, повалился на спину — он подо мной.

Он сказал:

— Ой!

Я перевернулся, встал на четвереньки, кулак смазал меня по лицу, и я вскочил.

В лодыжку мне вцепились пальцы.

Я повел себя не спортивно. Я ударил по пальцам ногой — нашел тело человека — ударил ногой два раза, сильно.

Голос Джека шепотом произнес мое имя. Я не видел его в темноте и не видел того, в кого выстрелил.

— Тут все нормально, — сказал я Джеку, — как ты?

— Высший класс. Это все?

— Не знаю, но рискнем поглядеть, кого я поймал.

Я направил фонарь на человека, лежавшего у меня в ногах, и включил. Худой блондин с окровавленным лицом; он изображал жука-притворяшку, и красные веки его дрожали в луче фонаря.

— Не валяй дурака! — приказал я.

В кустах грохнул крупнокалиберный пистолет... и другой, полегче. Пули прошили листву.