Харлан Кобен - Обещай мне

— Разумеется, вы можете осмотреть ее шкафчик, — подтвердил директор. — У меня есть универсальный ключ ко всем замкам.

— Мы также хотели бы поговорить с двумя вашими учителями и одним учеником, — сказала Клэр.

Директор подозрительно на них посмотрел: сначала на Майрона, потом на Клэр.

— Какими учителями?

— С Гарри Дэвисом и Дрю Ван Дайном, — ответил Майрон.

— Мистер Ван Дайн уже ушел. По понедельникам он работает до двух часов.

— А мистер Дэвис?

Рейд сверился с расписанием.

— Он в аудитории Б-двести два.

Майрон помнил, где она находится, даже по прошествии стольких лет. Холлы до сих пор носили название по буквам алфавита от А до Д. Классы на первом этаже начинались с единицы, а на втором — с двойки. Он помнил, как однажды выведенный из себя учитель выговаривал нерадивому ученику, что тот не сможет отличить холл Д от холла А.

— Я попробую вызвать мистера Ди с урока. Могу я узнать причину, по которой вы хотите поговорить с этими учителями?

Клэр и Майрон переглянулись, и Клэр сказала:

— Нам бы сейчас не хотелось об этом говорить.

Директора устроило такое объяснение. Его должность требовала гибкости: если он что-нибудь узнает, то вынужден будет доложить об этом по инстанции. Поэтому зачастую незнание было настоящим благом. Пока у Майрона в отношении учителей были одни подозрения и никаких конкретных фактов, он не хотел посвящать директора школы в суть расследования.

— Мы хотели бы также поговорить с Рэнди Вулфом, — добавила Клэр.

— Боюсь, что этого я разрешить не могу.

— Почему?

— За пределами школы вы можете делать все, что вам заблагорассудится. Но для беседы в стенах школы мне нужно согласие родителей.

— Зачем?

— Таковы правила.

— Но если вы поймаете ученика, прогуливающего занятие, вы же можете с ним поговорить?

— Я — могу, а вы не можете. И это не вопрос прогула. — Рейд перевел взгляд на Майрона. — Кроме того, я не вполне понимаю, мистер Болитар, причину вашего здесь присутствия.

— Он представляет мои интересы, — заявила Клэр.

— Это мне понятно. Однако это нив коей мере не наделяет его правом беседовать с учеником, как, впрочем, и с учителями. Кроме того, я не могу заставить мистера Дэвиса разговаривать с вами, но по крайней мере приглашу его в кабинет. Он взрослый человек и примет решение сам. Но с Рэнди Вулфом ситуация другая.

Она вышли из кабинета и направились к шкафчикам.

— Не уверен, что это имеет отношение к делу, но недавно у Эйми были большие неприятности.

Они остановились, и Клэр спросила:

— О чем вы?

— Ее застали за компьютером в кабинете наставников.

— Не понимаю.

— Мы тоже. Ее застал там один из учителей за распечаткой академической справки. [14] Академическая справка требуется при поступлении в колледж или университет. В ней перечисляются изученные учащимся предметы с указанием оценок. Как позже выяснилось, своей собственной.

Майрон подумал и спросил:

— А разве вход в базу данных не защищен паролем?

— Защищен.

— Тогда как она могла в нее войти?

Чувствовалось, что, отвечая, Рейд тщательно подбирал слова.

— Мы не знаем наверняка. Теоретически, кто-то из персонала, видимо, допустил оплошность.

— Какую оплошность?

— После работы на компьютере не вышел из системы.

— Другими словами, компьютер так и оставался подключенным к закрытой базе данных, и она смогла в нее зайти?

— Теоретически — да.

По мнению Майрона, такое объяснение было крайне неубедительным.

— Почему я об этом слышу впервые? — спросила Клэр.

— Мы посчитали, что ничего страшного на самом деле не произошло.

— Разве проникновение в закрытую базу школьных данных — мелкая шалость?

— Она распечатывала свою собственную академическую справку. Эйми, как вы знаете, отлично училась и никогда не попадала в неприятности. Мы решили ограничиться строгим внушением.

«И избавить себя от неприятных объяснений», — добавил про себя Майрон. Признание факта, что учащийся смог проникнуть в базу данных школы, могло обернуться скандалом. Все те же подковерные игры.

Они подошли к шкафчику Эйми, и, когда Эймори Рейд открыл его своим ключом, все непроизвольно отступили назад. Майрон шагнул к шкафчику первым. Там было на удивление много личного. Фотографии, похожие на те, что он видел в комнате Эйми, полностью закрывали металлическую поверхность дверцы. Опять-таки ни одного снимка с Рэнди, зато много фотографий ее любимых гитаристов. На одной вешалке висела футболка группы «Грин дэй», выпущенная для рекламного тура альбома «Американский идиот». На другой — толстовка женской баскетбольной ассоциации «Нью-Йорк либерти». Внизу аккуратной стопкой сложены учебники в обложках, на которых лежали заколки для волос, расческа и зеркало. Клэр с нежностью провела по ним рукой.

Однако ничего, что могло бы помочь в расследовании, там не нашлось. Никаких очевидных зацепок, никакой карты с надписью «Как найти Эйми».

Майрон с горечью смотрел на содержимое шкафчика, где буквально все напоминало о ней, и оттого ее исчезновение казалось еще более невозможным.

Его мысли прервал вибросигнал мобильного телефона Рейда. Он поднес телефон к уху, минуту слушал, а потом убрал.

— Я нашел учителя, который сможет подменить мистера Дэвиса. Тот ждет вас в кабинете.

Подъезжая к магазину, Дрю Ван Дайн размышлял об Эйми и старался сообразить, что делать дальше. Каждый раз, когда он оказывался в переплете из-за разных событий и своих неудачных решений, Дрю прибегал к лекарствам или, как сейчас, погружался в музыку.

Наушники айпода были засунуты глубоко в уши. Он слушал композицию «Тяжесть» Алехандро Эсковедо, наслаждался звуком и пытался понять, как тому удалось создать такую песню. Ван Дайну нравилось это занятие. Он разбирал песню по кусочкам, придумывал историю ее создания, как пришла мысль написать ее, что послужило толчком: гитарная ритмическая фигура, отдельная строфа или стихи? Был ли автор печален или, наоборот, преисполнен счастья, и по какой именно причине? И как он работал с песней дальше? Ван Дайн представлял его наигрывающим на пианино или гитаре, делающим заметки, вносящим исправления, шлифующим полученное и так далее.

Блаженство! Просто блаженство! Представлять себе создание песни. Даже если все время где-то сверлила мысль: «На его месте должен был быть ты, Дрю».

В эти мгновения он забывал о жене, которая смотрела на него как на ничтожество и теперь хотела развестись. Он забывал об отце, бросившем его в детстве. Он забывал о матери, которая сейчас старается компенсировать то, что ей столько лет было абсолютно на него наплевать. Он забывал об отупляющей и ненавистной работе учителя и все время ждал, что вот-вот случится чудо и все изменится. Он отказывался быть честным даже с самим собой и признать, что никакого чуда уже не случится. Что ему тридцать шесть лет и что эта мечта будет преследовать его вечно, каждый раз отзываясь болью из-за своей несбыточности.