Джеймс Чейз - Итак, моя прелесть

Если б только она могла сказать Терри всю правду, но ведь он такой невыносимо правильный. Нет, об этом придется молчать. Она вернулась в постель, и тут глаза ее оживились при виде коробочки с кремом «Диана». Она взяла коробочку в руки и сняла обертку.

«Может, он ворюга, – подумала она, – но не жмот».

Лана больше не верила в выдумку про журнал «Нью-Йоркер». Он заплатил две тысячи – бешеные деньги! – за полученную от нее информацию…

Она отвернула крышку и посмотрела на белый крем, источавший нежный аромат растертых лепестков орхидеи. Затаив дыхание, с наслаждением намазала она руки смертоносным кремом. Правда, ее немного разочаровало, что это вожделенное действо не доставило ей того удовольствия, на которое она рассчитывала.

Через некоторое время, так ничего и не придумав, Лана закрыла глаза и задремала. В полудреме она уговаривала себя, что все образуется, что она убедит Терри. А после обеда сходит в агентство и разузнает про однокомнатную квартиру.

Незаметно она уснула, а час спустя вдруг очнулась от холода. В недоумении поглядела на часы и увидела, что уже без двадцати одиннадцать. Подумала, не выпить ли кофе, но уж больно не хотелось вылезать из-под одеяла. Вдобавок к ознобу появились слабость, вялость. Этот усиливающийся озноб встревожил ее… Уж не заболевает ли она?

Вдруг ни с того ни с сего в рот хлынула желчь, она не успела сдержаться, и ее вырвало на постельное белье. Она почувствовала, что руки жжет как огнем.

В испуге она хотела откинуть одеяло и встать, но это оказалось ей не под силу.

Она вся закоченела и покрылась липким потом, зато руки горели и еще нестерпимо жгло в горле.

«Что это со мной?» – ужаснулась она. Сердце рвалось из груди, не хватало воздуха.

Она заставила себя встать, но ноги не послушались ее. Она свернулась на полу, беспомощно протянув руки к телефону, стоявшему рядом на столике.

Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но захлебнулась отвратительной, зловонной желчью, заполнившей рот и капавшей из носа на розовую ночную рубашку.

В половине девятого вечера Гарри Льюис вышел из своего кабинета и в лифте, обитом красным бархатом, спустился на второй этаж, не забыв кивнуть молоденькому лифтеру.

Загорелый юноша в чистой и отутюженной темно-зеленой с бежевым форме Казино, в белых хлопчатобумажных перчатках, светясь от радости, что его узнали, благодарно склонил голову.

Это был любимый час Льюиса, когда Казино начинало оживать. Больше всего ему нравилось выходить на просторный балкон и смотреть вниз, на террасу, где выпивали, разговаривали, отдыхали его клиенты, перед тем как заполнить ресторан и потом разойтись по игорным комнатам.

– Мистер Льюис…

Льюис обернулся, удивленно подняв брови. Он не любил, когда ему мешали в эти дорогие для него мгновения, но при виде хорошенькой темноволосой девушки улыбнулся. Рита Уоткинс заведовала хранилищем. Вот уже пять лет, как она работает у Льюиса, и он убедился, что на нее можно положиться: Рита руководила своими подчиненными спокойно и деловито и тем облегчала их кропотливую работу.

– Это вы, Рита… Добрый вечер. Что-нибудь случилось?

Вопрос он задал машинально. Рита обращалась к нему, лишь когда не могла принять решения самостоятельно, а такое случалось редко.

– Мистер Льюис, я недосчиталась одной девушки, – ответила она. Он пригляделся к ее опрятному черному платью и задумался, во сколько оно ей обошлось. Такой уж Льюис был человек. До всего ему было дело. – Не вышла на работу Лана Эванс.

– Да? Заболела?

– Не знаю, мистер Льюис. Час тому назад я позвонила ей домой, но там не отвечают. Мне нужна замена. Можно, я возьму Марию Уэллс из главной конторы?

– Да, конечно. Передайте ей мою просьбу выручить нас, – улыбнулся Льюис. – Надеюсь, она не откажет…

Он улыбнулся, кивнул и отпустил ее. Это была мелкая неурядица, с которой, он знал, она справится. Когда Рита ушла, он еще раз оглядел нижнюю террасу и, убедившись, что все идет своим чередом, отправился в большой игорный зал…

Льюис переглянулся с одним из крупье, служившим здесь уже одиннадцать лет, толстым, прилизанным, с глазами навыкате. Тот с достоинством кивнул и лопаточкой придвинул стопку фишек к старушке, которая с восторгом протянула им навстречу толстые пальчики.

Льюис зашел в ресторан и переговорил с метрдотелем Джованни, которого он за немалые деньги переманил из лондонского отеля «Савой». В зале было несколько ранних посетителей из числа туристов, изучавших бесконечное меню, предложенное им учтивым главным официантом. Пройдет какой-нибудь час, и ресторан превратится в шумный и прожорливый человеческий муравейник.

– Все в порядке, Джованни? – спросил Льюис.

– В полном порядке, сэр. – Метрдотель вызывающе повел бровью. Самое предположение, что в его ресторане допустим беспорядок, было оскорбительно.

Льюис просмотрел меню, которое дал ему Джованни, и кивнул.

– Превосходно. Завтра у нас ответственная ночь…

Льюис прошелся по ресторану и подметил, что на каждом столике стоит вазочка с орхидеями, искусно подсвеченными снизу. «Да, – подумал он, – Джованни умеет украсить стол, но интересно, во сколько это обходится». Ведь Гарри Льюис был человек практический.

Выйдя на террасу, он окунулся в гул разговоров и мягкую музыку оркестра и стоял в задумчивости, пока его не приметил главный бармен. Фред, невысокий, плотный, едва начинающий стареть, направился к хозяину с довольной ухмылкой на багровом лице.

– Горячая ночка предстоит, сэр, – сказал он. – Выпьете чего-нибудь?

– Пока нет, Фред. Горячая ночка предстоит завтра.

– Это точно. Ну, да справимся.

Углядев поднятые руки клиентов в другом конце террасы, он поспешил на зов.

Убедившись, что заведение работает без сбоев, Льюис вернулся в кабинет. Перед тем как перекусить здесь же, за своим рабочим столом, ему нужно было ответить на несколько писем. Он и не подозревал, что на террасе за ним наблюдал Джесс Чандлер, который сидел один за дальним от оркестра столиком, потягивал виски с содовой.

Чандлер чувствовал себя не в своей тарелке. К плану Мейски вроде бы не придерешься, но его тревожила грандиозность замысла. А теперь, проведя около часа на террасе, понаблюдав, присмотревшись ко всем этим людям, таким высокомерным и самонадеянным в своем богатстве, к вездесущим охранникам с увесистыми револьверами на боку, ощутив дух сплоченности, витавший в Казино, Чандлер увидел, что здесь настоящая крепость миллионеров, ее неприступность отпугнет хоть кого, и всякий, кто задумает ограбление, рискует обломать себе зубы…

Чандлеру вдруг опротивела вся эта роскошь, он заплатил по счету и прошел в игорные комнаты. На мгновение он остановился и огляделся вокруг, заметив у лифтов для доставки денег из хранилища и обратно четверых охранников в форме. Охранники были молодые, грозные на вид и держали ухо востро. Скорчив недовольную мину, он пересек изысканно украшенный холл и востребовал в регистратуре свой паспорт.