Виктор Каннинг - Рука-хлыст

Сатклифф хихикнул:

— Ты должен был последовать совету Мэнстона и начать работать с нами.

— Нет уж, спасибо.

— Но ты не можешь винить нас в том, что мы иногда используем тебя — человека с такими талантами. На этот раз мы увеличим гонорар.

— Я бы предпочел поехать домой.

— Нет, — сказал он, уныло покачав головой, — ты останешься.

Упорствовать не имело смысла. Когда меня привезли сюда впервые, я попытался было спорить, но ничего не вышло. На этот раз я не стал даже пытаться.

— В чем суть дела?

Сатклифф встал и отправился за водой; проходя мимо меня, он взял мой стакан и налил мне виски.

— Ганс Стебелсон и Кэтрин Саксманн. Они нас интересуют.

Вот так история. Я подумал, знает ли он, что меня тоже очень сильно интересует один из перечисленных людей. И решил, что нет.

— И чем я могу быть полезен?

— Ганс Стебелсон собирался дать тебе особое задание. Это доказывает, что у него хорошее чутье. Он не мог бы найти лучшего человека для своего дела.

— Это что, комплимент?

— Нет, я действительно так думаю. Ты умен. В тебе есть жажда наживы.

— А в ком ее нет?

— И ты не можешь устоять при виде красивого лица и вертлявых ягодиц.

— Слава Богу.

— И ты становишься упрямым как осел, когда тебе пытаются противоречить.

— Прекрасная рекомендация. Я отпечатаю ее, а вы подпишете.

Сатклифф водрузил ноги на скамеечку и уставился на одну из модернистских картин, висевших на стене. Не глядя на меня, он произнес:

— Ты примешь его предложение и будешь работать на него с полной отдачей, держа с нами связь и сообщая обо всем.

— Работать на двух хозяев?

— И за два гонорара и возмещение двух статей расходов. Ты сможешь неплохо заработать, если только у тебя, Карвер, не появятся собственные идеи относительно твоего финансового благополучия. Впрочем, хотел бы предупредить тебя, что немало людей переломало себе пальцы, пытаясь запихнуть в свой бумажник слишком много денег.

— И вы ничего не скажете мне об этой загадочной истории? Вы могли бы, по крайней мере, намекнуть, что это в интересах государства, а может быть, всего мира или служб безопасности?

— Я думал, тебе все известно, — ответил Сатклифф, улыбаясь. — Так или иначе, но пока мы играем свои роли, не советую тебе недооценивать Стебелсона. Не придавай слишком много значения тем ошибкам, которые он совершает. Стебелсон делает это для того, чтобы ты пребывал в уверенности, что его легко одурачить.

— И как мне передавать вам информацию, если я буду в другом месте?

Сатклифф встал, и я понял, что беседа подошла к концу. Он поднял руку и приложил пухлые пальцы ко рту, деликатно прикрывая зевок:

— Возле тебя всегда будет кто-нибудь из наших людей.

— А если у меня возникнут сомнения?

— Спроси пароль.

— Какой еще пароль?

— Придумай сам. Такой, чтобы ты был уверен в его надежности.

— Ладно. Тогда — «мамаша Джамбо».

— Отлично. «Мамаша Джамбо». Он объявится сегодня в три часа в Брайтоне.

— Это хорошо. Я питаю слабость к лошадям и Брайтону.

К Брайтону особенно.

Мы направились к двери, и, остановившись в проходе, я вынул из кармана «беретту» — пистолет, который тайком вытащил из сумочки Кэтрин после обеда, поглаживая ее колено.

— А это? — Я показал «беретту». — Какое у меня будет прикрытие? Я имею в виду тот момент, когда я склонюсь над своим бумажником, пытаясь засунуть в него слишком много денег, и кто-то нападет на меня.

— У тебя есть право защищать себя и свое имущество, — ответил Сатклифф. — Но не этим. — Он взял у меня «беретту». — Мы дадим тебе другой. Нам нужно проверить этот пистолет, просто чтобы узнать, как он попал к Кэтрин Саксманн.

Я вернулся в машину, и плащ молчал до тех пор, пока мы не проехали здание парламента. Затем он спросил:

— Наняли на работу?

— Да, — ответил я.

Он хмыкнул, ясно давая понять, что не собирается тратить много времени на человека, постоянно на них не работающего.

В глубине души он был сторонником профсоюзов.

Я поднялся в свою пустую квартиру, к раковине, полной грязной посуды, и пустил горячую воду, удивляясь тому, почему они не приставили следить за Кэтрин кого-то из своих сотрудников. Может, сейчас у них слишком много работы или просто не хватает людей? Временный наемный работник, вот я кто.

Специальный посыльный доставил мне пистолет на следующее утро, в девять тридцать. Я расписался в получении и нераспакованным положил его на буфет. «Автоматический пистолет, один, Рексу Карверу для работы». Я позвонил Стебелсону и назначил ему встречу. По дороге в отель я вспомнил то, что сказал мне Сатклифф перед моим уходом. «Ты работаешь на двух хозяев, но в последний момент ты будешь выполнять наши приказания». «Последний момент». Это ни о чем не говорило.

Мне подумалось — хорошо бы, если бы Стебелсон хотя бы чуть-чуть удовлетворил мое любопытство — не обязательно правдой, но хотя бы такими словами, выслушав которые я перестал бы волноваться перед сном.

Когда я поднялся к нему в комнату, на подносе уже стояла бутылка шампанского. Пока я говорил, Стебелсон открыл ее. Прежде чем прийти сюда, я сделал короткий телефонный звонок.

— Кэтрин приехала в Лондон, — сказал я. — Она сказала, что остановилась в «Клэридже», но это не правда. Она мастерски умеет осложнять жизнь. На самом деле она остановилась в «Камберленд-пэлис» — со своим новым работодателем.

— Работодателем?

Он поднял свой стакан и держал его, уставившись на меня, словно обдумывал тост. Большая его рука немного дрожала, и я вдруг понял, что он нервничает или чего-то боится.

— Миссис Вадарчи, — сказал я и посмотрел на него. Но догадаться о том, значило ли что-нибудь для него это имя, было невозможно. Я продолжал:

— Она будет работать секретарем миссис Вадарчи. Это старая богачка с рыжими волосами. Они обе утром отправились в Париж.

Он отхлебнул шампанского и, не глядя на меня, спросил:

— Как она познакомилась с этой женщиной?

— В «Бутик Барбара». Кэтрин ей понравилась. А теперь вот они уехали из страны. Моя работа на этом закончена.

Он взял бутылку шампанского и подошел ко мне. Наполнил мой бокал, а затем остановился, глядя на меня, поджав губы. И я без труда догадался, что он собирается сказать. Иначе не могло быть — не стал бы Сатклифф просто так посылать за мной.

Он не разочаровал меня.

— Ваша работа будет окончена только в том случае, если вы откажетесь от путешествия за границу и значительного гонорара.

— Я не отказываюсь, но сначала мне хотелось бы узнать, что от меня требуется, а также получить разумное объяснение происходящему.

Он не торопился с ответом. У меня создалось впечатление, что он разгуливает по острию бритвы, не желая ни терять меня, ни рассказывать всего.