Дэн Кавана - К чертям собачьим

Первые минут десять Даффи довольно сурово смотрел через стол на Никки. Это была психологическая атака, которую Европейский суд по правам человека, возможно, признал бы незаконной, но, по крайней мере, она сработала. Никки соскользнула со стула, подошла к Вику, села ему на колени и что-то зашептала на ухо. Вик нахмурился, потом кивнул, пробормотал: «Хорошая девочка» и легонько подтолкнул её в направлении кухни — вероятно, для того, чтобы она нашла миссис Колин.

Раз уж эта тактика так хорошо сработала с Никки, он решил применить её и к Салли: нахмурился и вперил в неё взгляд, который должен был казаться смутно угрожающим. Через какое-то время она заметила это и сказала:

— С вами всё в порядке?

— Вполне, — ответил Даффи.

— У вас такое смешное лицо.

— Как вы думаете, что случилось?

— Случилось?

— С вашей машиной.

— Не знаю. Наверное, не выключила зажигание или что там ещё… — неопределённо ответила она, потом поймала взгляд Дамиана и оба захихикали. — Эти заграничные авто всегда такие ненадёжные!

— Уймитесь, ребятки, — сказал Вик.

— Может, проводка виновата? — предположил Таффи. Что ж, хотя бы не сваливает вину на общественную испорченность.

— Но ведь электричество не было включено? — спросил Даффи.

— Всё может быть, — Таффи был готов защищать свою гипотезу уже хотя бы потому, что она подверглась нападкам, — белка какая-нибудь забралась и перегрызла кабель, откуда нам знать.

— Здесь неуместны ваши вечные белки, — завопил Дамиан.

— Может, цыгане? — предположила Белинда.

— Или шаровая молния? — высказала свою версию Лукреция.

Господи, подумал Даффи. Да что они, с луны свалились? Или просто не хотят об этом думать, пока не закончат есть? Ладно же, он уже наелся.

— Господи, — с нажимом проговорил он. — Какие белки? Какие цыгане? Какая молния? Если всё это из-за белок, то почему загорелась только одна машина? Ведь тогда бы весь гараж запылал, разве нет?

— И что же, по-вашему, произошло? — Лукреция, похоже, не особо огорчилась, что отвергли её версию.

— По-моему, кто-то подложил под машину бомбу.

— Да брось, это тебе не Северная Ирландия, — сказал Вик.

— Или кто-то её поджёг, что совсем не так легко — надо точно знать, что делаешь, и взрыв раздался, когда загорелся бензобак. Полицейские сумеют это обнаружить. У них сейчас большой опыт.

Предположение Даффи энтузиазма не вызвало. Он подумал, почему же Салли ни о чём его не спрашивает. Он снова прибегнул к методу внушения.

— Кому понадобилось это делать с моей машиной? — спросила она наконец, повинуясь его взгляду.

— Может, вы нам скажете?

— Понятия не имею. Может, кто-то в меня влюбился, — она расхохоталась.

Воцарилась многозначительная тишина. Да, вот и Джимми был влюблён в Анжелу, думало большинство из них.

Пожарные уехали, прибыла полиция. Как знать, может, к концу дня понадобится и неотложка, подумал Даффи. На самом деле, фургон, обитый изнутри войлоком, здесь бы не помешал. Они могли бы забрать с собой Таффи и постараться излечить его от фобии, вызываемой электроплитками, или чем бы то ни было ещё. Они могли забрать с собой и Дамиана и попытаться понять, почему такой бездельник и докучливый пустомеля не боится прожечь свой вельветовый костюмчик, когда его об этом даже не просят. Они могут понаблюдать за Салли, усыпить её хотя бы на одну ночь и выяснить, не вытекло ли у неё через уши всё серое вещество, какое было в голове; или, может, к ней туда через нос забрались белки и перегрызли несколько проводков — с того всё и началось? И если уж они всё равно здесь будут, думал Даффи, не могут ли они осмотреть Лукрецию и сказать ему, есть ли хоть какие-то шансы, что она ляжет с ним в постель?

Им было велено оставаться в пределах досягаемости от дома и ждать указаний сержанта Вайна. Отвергнув предложение Дамиана сыграть в снукер с завязанными глазами, Даффи отправился в сад, смутно надеясь найти там Лукрецию. Но единственным, кого он нашёл, был Таффи: он сидел на скамейке с толстенным фолиантом. Подходя к нему, Даффи кашлянул: он знал, что жулики — даже бывшие, даже жулики, которые стали совсем другими людьми, и уже не будут красть перхоть у вас с воротника — не любят быть застигнутыми врасплох. От этого у них появляется сильная раскованность в движениях, и эта раскованность может выйти вам боком.

Таффи поднял глаза от книги, словно оксфордский мэтр, потревоженный мойщиком окон. Эй, подумал Даффи, не пытайся ты указывать мне моё место. По этой лесенке так скоро не подняться. Он подчёркнуто многозначительно уселся на скамью, и так же многозначительно Таффи продолжал читать свою книгу. Даффи покосился на заглавие. Таффи читал «Теорию социального бунта». При этом он не шевелил губами, и его указательный палец не ёрзал по строчкам, словно пронырливая саламандра.

— Хорошая книга, верно? — спросил он, тактично дождавшись, пока Таффи доберётся до конца главы.

— Да, но чересчур всё упрощает. Не похоже, что он знаком с трудами Ланга. [10] Ланг, Рональд Дэвид (1927–1989) — шотландский психиатр, автор радикальной теории шизофрении (в кн. «Раздвоение личности» (1960).

— Удивительно, какие у некоторых людей бывают пробелы в образовании. Вот, например, богомолка с большими сиськами.

— Что? — Таффи впервые повернулся к нему, при этом он двигал своими огромными плечами. Голова на их фоне смотрелась до смешного маленькой, но неподвижный, спокойный взгляд отбивал охоту смеяться.

— Лукреция сказала, вы любите рассказывать об этом за стаканчиком портвейна.

— Похоже, она над вами подшутила, — Таффи вновь принялся разворачивать свой торс к книге, словно он мог читать только навалившись грудью на страницу.

— Продолжаете поддерживать форму? — Таффи замедлил разворот. — Я сам поднимаю тяжести, — продолжал Даффи, вспомнив валявшиеся у него в шкафу пыльные гантели. — Но от этого сильно устаёшь, правда?

— Нет, если вы привыкли. Надо только преодолеть болевой барьер.

— Думаю, этого я никогда не смогу. Сам-то я голкипер.

— Вы низковаты для голкипера.

Даффи трещал без умолку. Он расставлял всё новые и новые ловушки, но толку не добивался.

— Думаю, если б я был побогаче, я больше внимания уделял бы физическим упражнениям. Снукер, например, в тонусе не поддерживает. Даже если играть так, как играют Дамиан и Салли. — Таффи молчал. — Вы видели, как они играют?

— Нет.

— Она снимает трусики, садится на угловую лузу, и он пытается закатить шар, сами знаете куда.

— Что ж, кому от этого плохо? — и Таффи вновь вернулся к «Теории социального бунта». Даффи подумал, какие надо приложить усилия, чтобы вывести его из себя. Должно быть, немалые. Вот ещё одна характерная черта бывших заключённых. Проведя за решёткой несколько лет, они выходили оттуда либо готовыми завестись с пол-оборота — и тогда скоро снова туда попадали, — либо научившись плотно держать крышку парового котла. Таффи держал крышку так надёжно, что из-под неё не выбивалось даже облачка пара. Для этого необходима серьёзная подготовка. Даффи представлял его в «Мейдстоуне»: каждый день отжимания от пола камеры, продуманные посещения часовни и библиотеки, новоявленная вежливость в обращении с охранниками — всё для того, чтобы убедить комиссию по досрочному освобождению, что он и в самом деле остепенился и избавился от склонности ко злу, словно выдавил гнойник. Бывали, конечно, и случаи настоящего исправления, но чаще всего арестанты просто подделывали вновь обретённую незамутнённость.