Честер Хаймз - И в сердце нож

— А до этого вы видели корзину?

— Да. В ней был самый обыкновенный хлеб.

— Когда вы встретили Дульси, вокруг не было никого?

— Нет.

— Как она себя повела, увидев труп брата?

— Закатила истерику.

— Что она сказала?

— Не помню.

Броди предъявил ему нож.

Чинк признал, что примерно так же выглядел нож, торчащий в груди Вэла, но сказал, что до этого его не видал.

— Преподобный Шорт показал, что на следующий день после Рождества вы передали этот нож Дульси возле его церкви и показали, как им пользоваться, — сказал Броди.

Потное желтое лицо Чинка побледнело так, что сделалось похожим на грязную простыню.

— Этот сукин сын напился допьяна своим чертовым зельем, — прорычал Чарли. — Я не давал Дульси никакого ножа, а этот вижу в первый раз.

— Но вы преследовали ее по пятам, как кобель, — сказал Броди. — Об этом говорят все.

— За это не вешают, — буркнул Чарли.

— Нет, но вы вполне могли убить ее брата, если он вам мешал, — сказал Броди.

— Вэл не мешал, — пробормотал Чарли Чинк. — Если бы он так не боялся Джонни, то помог бы мне.

Броди вызвал полицейских в форме.

— Задержите его, — распорядился он.

— Я хочу вызвать моего адвоката, — заявил Чарли.

— Пусть вызывает, — разрешил Броди и спросил полицейских, задержали ли они Куколку Гривес.

— Давным-давно, — последовал ответ.

— Ведите сюда!

На Куколке было платье, выглядевшее как замаскированная ночная рубашка. Она села на табуретку под прожектором и закинула ногу на ногу так, словно ей нравилось быть в этой камере в обществе трех детективов.

Она подтвердила показания Чинка, только, по ее версии, он пошел не за марихуаной, а за бутербродами.

— Разве вас плохо покормили на поминках? — удивился Броди.

— Мы разговорились, а от этого у меня появляется аппетит.

Броди спросил, в каких она отношениях с Вэлом, на что Куколка сказала, что они помолвлены.

— И вы принимали у себя другого мужчину в такое время суток?

— Ну и что? Я ждала Вэла до четырех, а потом решила, что он бегает за юбками. — И, хихикнув, она добавила: — Что можно гусю, можно и гусыне.

— Теперь его нет — или вы это забыли? — спросил Броди.

Куколка вдруг сразу утратила беззаботность и сделалась, как положено, скорбящей.

Броди поинтересовался, не видела ли она кого-нибудь, когда ушла с поминок. Она припомнила цветного полицейского и белого управляющего бакалеей, который только-только приехал. Управляющего она узнала, потому что бывала в этом магазине, а с полицейским просто была знакома. Оба с ней поздоровались.

— Когда вы в последний раз видели Вэла? — спросил Броди.

— Он заходил ко мне примерно в половике одиннадцатого.

— А на поминках он был?

— Нет, он сказал, что поедет из дома. Я позвонила мистеру Смоллу и отпросилась на вечер, чтобы побывать на поминках. Я ведь обычно работаю с одиннадцати до четырех. Потом мы с Вэлом сидели и разговаривали до половины второго.

— Вы уверены насчет времени?

— Ну да. Он посмотрел на часы и сказал, что уже полвторого и ему надо идти. Он хотел до поминок побывать в клубе у Джонни, а я сказала, что съела бы жареного цыпленка…

— Вам не нравится, как готовит Мейми Пуллен?

— Очень даже нравится, просто я проголодалась.

— Вы всегда голодны?

Она хихикнула:

— От разговоров мне жутко хочется есть.

— Куда же вы поехали за цыплятами?

— Взяла такси и отправилась в «Колледж инн», на углу 151-й и Бродвея. Мы провели там около часа, потом Вэл поглядел на часы и сказал, что уже полтретьего, ему надо к Джонни и мы увидимся через час на поминках. Мы взяли такси, он высадил меня у Мейми, а сам поехал дальше.

— Какой у него рэкет? — спросил Броди.

— Рэкет? Никакого. Он джентльмен.

— Враги?

— Не было. Разве что Джонни…

— Почему Джонни?

— Джонни могло надоесть, что Вэл все время рядом. Джонни странный. И страшно вспыльчивый.

— А как насчет Чинка? Вэла не раздражала фамильярность Чинка с его невестой?

— Он об этом не догадывался.

Броди показал ей нож. Она сказала, что видит его в первый раз.

Броди отпустил ее.

Следующей ввели Дульси. С ней был адвокат Джонни Бен Уильямс.

Бен был сорокалетний коричневый, слегка располневший человек с аккуратно уложенной прической и большими усами. На нем был двубортный серый костюм, очки в роговой оправе и строгие черные туфли делового человека из Гарлема.

Броди опустил привычные вопросы и сразу спросил Дульси:

— Вы первой обнаружили тело?

— Вы не обязаны отвечать на этот вопрос, — быстро сказал ей адвокат.

— Это еще почему? — рявкнул Броди.

— Пятая поправка, — напомнил адвокат.

— Это не комиссия по расследованию антиамериканской деятельности, — отозвался Броди. — Я могу задержать ее как главного свидетеля, и тогда ей придется отвечать Большому жюри, если вы на это напрашиваетесь.

— Ладно, ответьте ему, — сказал адвокат после небольшой паузы, как бы поразмыслив, после чего он умолк, полагая, что честно отработал свои деньги.

Дульси сообщила, что, когда она вышла из дома, у корзины уже стоял Чинк.

— Вы уверены? — спросил Броди.

— Я не слепая. Я потому-то и подошла узнать, на что это он уставился, и увидела Вэла.

Броди оставил на время эту тему и поинтересовался, как она начинала свою карьеру в Гарлеме. Ничего нового он не услышал.

— Ваш муж платил ему жалованье? — спросил Броди.

— Нет, он просто вынимал деньги из кармана и давал взаймы, когда Вэл просил. Иногда он давал ему выиграть. Ну и я помогала как могла…

— Давно он помолвлен с Куколкой?

— Помолвлен! — саркастически воскликнула Дульси. — Он просто давно бегает за этой стервой.

Броди оставил эту тему и стал задавать вопросы о рэкете Вэла, о его врагах и о том, были ли у него при себе в тот день большие деньги. Он также попросил ее описать, какие при нем были ценности. Она сказала про наручные часы, золотое кольцо и запонки. Это соответствовало тому, что было обнаружено на покойнике. Дульси сказала, что в бумажнике и правда могло быть только тридцать семь долларов.

Затем Броди взялся прорабатывать вопрос времени. Если верить Дульси, Вэл ушел из дома часов в десять. По ее словам, Вэл хотел посмотреть шоу в театре «Аполло», где оркестр Билли Экстайна выступал вместе с братьями Николс. Он пригласил ее тоже, но у нее была назначена встреча с парикмахером. Поэтому он решил заехать в клуб, взять Джонни, а потом уже ехать на поминки.

Она же вернулась домой в двенадцать часов ночи с Аламеной, которая снимала комнату этажом ниже в том же доме.

— Сколько времени вы с Мейми провели в ванной? — спросил Броди.

— Полчаса. Может, больше, может, меньше. Когда я посмотрела на часы, было четыре двадцать пять. Тогда-то и начал колотить в дверь преподобный Шорт.