Ричард Пратер - Кругом одни лжецы

— Кто-то скупает массу земли, что само по себе уже не смешно. И мне кажется, я догадываюсь, что стоит за всей операцией. А дело-то большое, на миллионы тянет. — Дэйн показал на карте. — Почти вся недвижимость сосредоточена на побережье. Часть расположена в центре Сиклиффа, но в основном вне делового района. Небольшая полоска на берегу — городской пляж — собственность Сиклиффа. Остальное — в частной собственности, примерно половина принадлежит теперь «Сико», а большая часть второй половины — Барону, мисс Мэннинг и мне. Нас можно назвать крупными землевладельцами. И для того, кто намеревается заграбастать все побережье, мы, естественно, главные мишени. — Дэйн помолчал. — Когда все началось, Лилит находилась на Восточном побережье. После визита того громилы я связался с Бароном и объяснил ему, что, на мой взгляд, происходит. Позже он дозвонился Лилит, она срочно прилетела из Нью-Йорка, мы встретились и обговорили все. Как раз вовремя, ибо вскоре Лилит навестил Циммерман и лез из кожи вон, пытаясь очаровать ее. Хорошо, что мы уже предупредили ее, и она отказалась продавать. Затем на сцене появился тот крутой парень, посетивший и Барона, и мисс Мэннинг. По их словам, он вел себя отвратительно, как и со мной. Кстати, после тебя я позвонил Барону и договорился о нашей встрече у мисс Мэннинг сегодня вечером. Мы отправимся к ней после визита крутого парня. — Он взглянул на часы. — Осталось несколько минут. Я тоже сверил часы: два двадцать семь.

— Два дня назад он приходил ко мне еще раз. Сказал, что дает мне время до половины третьего сегодня и что мне следует быть готовым к заключению сделки: больше они ждать не намерены. — Он умолк, глядя вдоль дома. — Похоже, его машина.

Я подошел к краю веранды и посмотрел в сторону улицы. Большой черный «паккард» съехал на обочину. В нем сидели двое или трое мужчин.

Я вернулся к Дэйну и подтвердил:

— Явились.

Хлопнула дверца машины, и на подъездной дорожке послышались шаги.

Дэйн нахмурился, дернул большим пальцем в сторону двери и велел:

— О'кей, Шелл. Подожди в доме. Из окна спальни тебе будет видно все, а он тебя не увидит за занавесями. Я поговорю с ним, сколько выдержу. Послушай, потом скажешь, что ты обо всем этом думаешь.

Я кивнул и скрылся за дверью. Справа от меня, у широкого окна, стояла кровать. Что-то шевельнулось слева и испугало меня, но я тут же сообразил, что это мое собственное отражение в зеркале над туалетным столиком. Я подошел к окну, у которого только что сидел вместе с Дэйном, и увидел громилу, поднимавшегося на веранду.

Он учтиво произнес:

— Добрый день, мистер Дэйн. Неплохо вы здесь устроились. Не найдется ли холодного пивка?

Голос у него был приятный, но сам он вовсе не казался таковым. Примерно пяти футов десяти дюймов, широкий, как оставшийся на улице «паккард». Его красное от солнечного ожога лицо походило на сырой бифштекс с глазами и зубами. Если кто-то и желал прибегнуть к силе, чтобы убедить землевладельцев продать свои участки, он выбрал подходящего представителя. Этот был не мужик, а сплошная гора мышц.

Дэйн ответил:

— С полдюжины банок еще осталось, — но даже не пошевелился, чтобы протянуть ему банку.

Поколебавшись, громила нагнулся и взял банку. Я было подумал, что он просто продавит крышку банки большим пальцем, но он открыл обычным способом, глотнул пива и спросил:

— Ну так как, мистер Дэйн? Предложение все еще в силе. Ни цента меньше. Вы подумали, как я вас просил?

— Я подумал. Что-то не припомню вашего имени?

— Смит. Бен Смит.

— Ах да, как это я забыл? Прямо и не знаю, мистер Смит. Пожалуй, я все же не буду продавать. Моя собственность стоит гораздо больше четверти миллиона.

— Вы не врубились. — Смит подтянул стул и сел напротив Дэйна. — Мы осмотрели всю вашу собственность и оценили ее в четверть миллиона. Так что не имеет значения, во сколько оцениваете ее вы. Здоровье человека не подсчитаешь в долларах. Вы ведь предпочитаете здоровье баксам, не так ли, мистер Дэйн?

— Я не продам вам, сукины дети, и за десять миллионов!

Дэйн дошел до предела. Под кожей щек у Смита взбугрились желваки, а уголки его рта опустились, когда он выплюнул:

— Послушай, дед, захлопни пасть. Ты продашь. Все твои друзья продают, разве нет? — Он оскалился. — Тебе, дедуля, не следовало бы так со мной разговаривать. Мы ведь соседи. Сегодня утром я купил участок в двухстах футах отсюда. — И он ткнул большим пальцем в пространство за своей спиной.

Он говорил о доме Эда Уиста, и Дэйн не выдержал. Он с воплем вскочил со стула и замахнулся сжатым кулаком, целясь в подбородок Смита. Последний даже не встал, только коротко взмахнул своей мясистой рукой и шлепнул тыльной стороной ладони Дэйна по щеке. Того развернуло, и он рухнул. Но, едва коснувшись пола веранды, стал с ревом подниматься.

Амбал встал. Его рука скользнула под пиджак и выхватила «пушку». Подняв ее над головой, он приготовился обрушить ее на череп Дэйна. Все это заняло не больше двух секунд, и я не успел бы выбраться вовремя на веранду, даже прыгнув в окно. Рванув свой тридцать восьмой из кобуры, я потратил долю секунды на прицеливание и прострелил правое плечо гориллы.

Он стоял спиной к перилам веранды, и, хотя у пули 38-го калибра не так уж велика кинетическая энергия, ее оказалось более чем достаточно. Он потерял равновесие, ноги уперлись в перила, его перевернуло в воздухе, и он грохнулся вниз, а голова издала отвратительный звук при соприкосновении с бетонной дорожкой.

Я прыгнул к двери и выбрался на веранду, едва успев остановить Дэйна, вознамерившегося прыгнуть с веранды на потерявшего сознание и распростертого внизу парня. Силой удерживая его, я прокричал:

— Эй, Эм, охолони! На время он уже вышел из строя.

— Сукин сын! — Дэйн повторил ругательство раз восемь, словно забыл все остальные слова.

По дорожке загрохотали быстрые шаги — кто-то бежал к нам от фасада дома.

— А вот и его подручные! — воскликнул я. — Охолони, Эм!

Я прислонился к стене, нацелив револьвер на то место, где должен был появиться бегущий... или бегущие. Из-за угла выскочил парень, забуксовал и остановился как вкопанный, увидев неподвижное тело Смита. Высокий костлявый парень с лысиной на макушке и с «пушкой» в правой руке. Вслед за ним появился второй парень, поменьше ростом, тоже размахивающий «пушкой». Оба, несомненно, слышали выстрел и, может, подумали, что разразилась война. Она таки разразилась.

Наставив кольт на длинного типа, я позвал:

— Эй!

Он крутанулся на месте, поднимая правую руку, но увидел ствол, нацеленный прямо на его нос, и уставился на оружие так, будто оно было самой очаровательной игрушкой в мире. Мне не пришлось ничего говорить. Его пальцы разжались, и пистолет 45-го калибра звякнул о бетон. Второй парень стоял ко мне левым боком, неестественно вывернув голову. Увидев мой кольт, он часто-часто заморгал, продолжая тем не менее сжимать свой автоматический пистолет. Он словно продумывал про себя свое следующее движение.