Ричард Пратер - Кругом одни лжецы

Дрожащим голосом она попыталась заговорить:

— Ты... с тобой...

— Порядок, — заверил ее я и, когда она вылезла из машины, засыпал ее вопросами: — Что это ты надумала? Откуда ты взялась? Как ты узнала...

Она остановила меня:

— Ой, что же они сделали с твоим лицом? Как ты себя чувствуешь?

— Да так, отвалтузили немного, зато не подстрелили. Если бы не ты, я бы сейчас протекал во многих местах. Ну и страха я натерпелся. — Только-только начинала сказываться реакция: мои руки дрожали, как листики дерева. — Как ты оказалась у выхода из участка?

Она разразилась скороговоркой:

— Я провела там уйму времени, ждала, и ждала, и ждала. Я знала, что ты должен быть там, но не имела понятия, жив ли ты, и не могла зайти и спросить их. Когда вы все выходили, я вывесила в окно твой футляр в надежде, что ты увидишь его и догадаешься, что это я. И я поехала следом за вашей машиной, еще не представляя себе, что предпринять. Выезжая из города, я решила: если они остановятся, чтобы... сделать что-нибудь с тобой, я начну гудеть и вопить, чтобы они знали, что есть свидетель, и, может быть, испугались бы. Я сама была в таком ужасе, что ни в чем не была уверена. Потом, в последний момент, меня осенило, что надо протаранить вашу машину. Я надеялась, что ты сможешь этим воспользоваться.

— Подожди минутку. Забудь, что... — Я смолк, ибо она стала белой как простыня. — С тобой все в порядке, золотце?

Она кивнула, пролепетала:

— Да. Я... — И упала в обморок.

Я неудачно попытался подхватить ее, но все же ухитрился смягчить падение на асфальт. Оставив ее лежать, я обошел полицейскую машину с другой стороны, открыл дверцу и пошарил по чужим карманам, пока не нашел ключ от наручников. Через минуту мне удалось освободиться от них, и я сковал ими руки шефа полиции Турмонда и Мака. Потом поднял Бетти на руки и посадил в «форд».

Ее ресницы затрепетали, с минуту ее лицо выражало ужас, затем она вздохнула, обвила мою шею руками и притянула к себе. И пару минут мы наслаждались нашими объятиями. Наконец я сказал ей, что она спасла меня от неминуемой смерти и что, если хочет, может получить мою левую руку — да что там! — все мои руки и ноги и все, что ни пожелает, а она попросила:

— Поцелуй меня.

И я поцеловал ее, а она пожаловалась:

— От твоих усов щекотно.

И я пощекотал ее еще немножко. Наконец я высвободился из ее объятий и напомнил:

— Золотце, дело еще не закончено. Но сначала скажи, как ты нашла фотокамеру? И как ты вообще узнала, где я нахожусь?

— Ну, когда ты не вернулся утром, я поняла: что-то не так. Слушая радио, я узнала, что случилось. Примерно в половине седьмого я покинула мотель, нашла свою машину и поехала на Главную улицу. По радио сообщили только, что тебя схватили у помоста Красного Креста, а ты назвал его нашей базой и назначил встречу именно там, в случае, если что-то пойдет не так. Я подумала, что ты мог пробыть у помоста какое-то время до того, как тебя задержали, и осмотрела там все, вдруг ты оставил или бросил там что-нибудь? Я и фотокамеру искала, однако не очень-то тщательно, ибо предполагала, что полиция прихватила тебя вместе с ней. Я даже твою кровь искала.

— В меня не попали.

— Я видела пулевые отверстия. Позднее я ушла оттуда и позвонила в газету. Поговорила с одним репортером по имени Мартин. Он рассказал мне все, что знал, и даже больше, чем передавали по радио. Меня интересовало, вычислила ли полиция, что ты проник в офис адвоката, и обнаружили ли они у тебя «лейку»? Мартин навел справки и узнал, какие личные вещи изъяли у тебя. Фотокамеру не упомянули. А я специально просила Мартина узнать это, и он сообщил, что полицейского удивил его вопрос. Так я поняла, что ты отделался от нее. Я не знала, где, но логика подсказывала — помост Красного Креста. Я вернулась туда и обыскала все вокруг, в том числе и ту маленькую заднюю комнату. И заметила дыру в материи, обтягивающей помост. Я заползла под него и нашла твою «лейку».

— Золотце, — проговорил я, ошеломленный, — не хочешь ли заняться частным сыском? Наше бюро мы назовем «Бетти и помощник».

Она улыбнулась:

— Никакой особой дедукции не потребовалось. Как мне кажется, я просто действовала по-умному. Я знала, зачем тебе нужны те снимки, поэтому я снова позвонила Мартину, а потом проехала мимо «Стар» и бросила кассету с пленкой в припаркованную там его машину. Затем я отправилась к полицейскому участку и стала ждать, не вывезут ли тебя оттуда. Ты говорил, что они могут это сделать. Мартин же занялся всем остальным, то есть проявил пленку и отвез снимки на графологическую экспертизу.

Я переварил информацию и воскликнул:

— Черт побери! Когда мы можем справиться у эксперта?

— Я уже звонила ему. Да! Я завернула кассету в открытку Эмметта, которую ты оставил мне прошлой ночью. Поскольку на ней стоит подлинная подпись Эмметта, я передала ее Мартину. — Она на миг нахмурилась. — Я говорила по телефону с мистером Бриджесом — экспертом-графологом. Он мог дать, по его словам, только предварительный ответ, а именно: он почти уверен, что единственная поддельная подпись стоит на почтовой открытке.

Ее слова ошеломили меня. Это был настоящий удар под дых. Я даже засомневался, уж не оставил ли Эмметт свою собственность Дороти Крэйг, уж не подлинное ли в самом деле завещание?

Было непонятно, как я мог так ошибиться? Если иметь в виду все случившееся.

— Бетти, эксперт ведь не сказал, что подпись на открытке подделана? Просто она отличается от той, что на завещании, верно?

— Ну, по телефону он сказал, что трудно быть совершенно уверенным, когда имеешь дело с фотографиями.

Сравнив подписи на фотокопиях завещания, на полудюжине других документов и на открытке, он пришел к заключению, что все подписи одинаковые, кроме подписи на открытке. Последняя отличается лишь немного, добавил он, но именно она — явная подделка.

— Как раз наоборот! Подделаны все подписи, кроме той, что на открытке Эма. Вот как обстоят дела. Они затеяли все давным-давно, и все документы, найденные мною в сейфе, — фальшивки. Все до единой. При сличении в суде подпись на завещании оказалась бы идентичной подписям Дэйна на других бумагах. Естественно, они же подделаны одним и тем же лицом. Круто задумано!

«И все еще туго завязано», — подумал я.

Остается непреложным сам факт, что я застрелил двух полисменов и оглушил самого шефа полиции. Правда, Блэйка и Карвера я убил за какие-то мгновения до того, как они с радостью безжалостно укокошили бы меня. Интересно, удастся ли мне убедить жюри присяжных?

— Что нам делать теперь, Шелл? — спросила Бетти.

— Хотел бы я сам знать. Пожалуй, нам остается только одно — то, что мы обсуждали вчера. Я попытаюсь пробраться к Барону и побеседовать с ним. У меня тут два живых копа, но что стоит мое свидетельство против их показаний? Нам нужно что-то поубедительней. Гораздо убедительней!