Ричард Пратер - Дело об исчезнувшей красотке

Забинтованная правая инстинктивно полезла под плащ, под левую подмышку. Пистолет дома. Ну конечно. Скотт, мозги у тебя размякли и никуда не годятся.

И вдруг — бац! В голову словно ударило. Все прежние домыслы сошлись воедино и шибанули по затылку, как двадцатифунтовая кувалда. Вот он, последний листочек, та маленькая деталька, что торчала в мозгу как заноза! Мне стало страшно. Страшно.

На ближайшем углу светились огни ночной станции техобслуживания. Я подрулил и вышел. Двигатель работал, фары горели.

Я Вбежал внутрь. Пока глаз искал, где телефон, пальцы левой уже нащупали в кармане монетку.

Сначала я набрал номер своей квартиры. Трубку сняла Лина.

— Лина, это Шелл. С тобой все в порядке?

Она не отвечала. Я скороговоркой выругался. Вспомнил.

— Отвечай, моя страстная. Querido.

Я как можно быстрее, нельзя было терять ни секунды, повторил ту же чепуху, что и в первый раз, чтобы она меня признала, и с облегчением услышал знакомый голос.

— Лина, Лина же, ты в порядке?

— Я? Конечно, в порядке.

— Отлично. Так и оставайся. Не открывай никому. Ни-ко-му! Поняла? Кто-нибудь звонил?

— Никто.

— Все ясно. И не подходи к телефону! Увидимся позже.

Итак, я сделал то, что должен был догадаться сделать раньше. Перед тем, как покинуть офис. Размягчение мозгов даром не проходит. Вторая монетка полетела в автомат вслед за первой. Я лихорадочно листал справочник. Корнелл Мартин. Есть! В трубке послышался спокойный твердый баритон.

— Господин Мартин?

— Слушаю вас.

— Шелл Скотт говорит. Трэйси дома?

— Ну что вы, мистер Скотт, конечно же уже нет. Я очень ценю…

— Оставьте это. Что вы имеете в виду, говоря: «конечно же уже нет»?

— Я не понимаю вас, мистер Скотт. Почему вы опять звоните?

— Опять?

— Мистер Скотт, — голос его стал суше, — разве это не вы звонили несколько минут назад?

— Нет. Говорите быстрее, кто звонил? Как давно? Что вообще произошло?

— Минут пятнадцать назад. Трэйси сняла трубку, поговорила, а затем сразу оделась и ушла. Сказала, чтобы встретиться с вами. Что-то якобы очень важное. Я так и понял, что звонили вы. А в чем, собственно, дело?

— А куда? Куда, не сказала? Где ей со мной необходимо встретиться?

— Ничего не говорила, мистер Скотт.

— О'кей, я займусь этим.

Повесив трубку, я отыскал еще один десятицентовик и набрал номер отдела по расследованию убийств.

— Сэм, это Шелл. Слушай и запоминай. Времени повторять нет. Дело жизни и смерти. И я не шучу. Хватай Пресса и пулей ко мне в офис. Сирену не включай. Машину поставишь за углом и вместе с ним подымайся. Я встречу. И быстрее, Сэм.

Я бросил трубку, даже не посмотрев, легла ли она на место, потом — бегом к работающему автомобилю. На предельной я выехал на Мэйн и повернул обратно к центру. Давя одновременно ногой на газ, а рукой на звуковой сигнал, я несколько раз проскочил на красный и в считанные минуты оказался на Третьей.

Сэмсон с Прессом еще, наверное, только собрались и вышли. Боже правый, лишь бы не опоздать! Не переставая сигналить, я немного не вписался в левый поворот на Третью, меня занесло, я пролетел Бродвей и сбросил газ. Затем поехал совсем медленно, прижал «кадиллак» как можно ближе к обочине и, видя, что свободного места нет, бросил его прямо на проезжей части, загородив выезд какой-то машине. Почти по-спринтерски добежал до угла, завернул и там, на середине квартала, увидел Трэйси.

Вернее, девушку, со спины похожую на Трэйси. Она входила в Гамильтон-Билдинг. Что было делать? Кричать нельзя. К тому же я не был уверен, что это Трэйси. Я был в таком состоянии, что любую девушку мог принять за нее.

Последний рывок сквозь неторопливую вечернюю толпу — и я внутри, в вестибюле. Никого. Дверь лифта уже закрывалась. Я кинулся к нему. Но даже ладонь не успел просунуть. Лифт пошел вверх.

Прыгая через три ступеньки, я взлетел по лестнице к себе на этаж и на какие-то секунды опередил лифт. Его дверь в этот момент как раз начала открываться. Оттуда выходила Трэйси. Я зажал ей рот, втолкнул в лифт, и мы снова поехали на первый.

— Извини за грубость, — сказал я, отнимая ладонь от ее лица. — Объясню все попозже. Дай отдышаться. — Я пыхтел как марафонец.

Лифт остановился. Трэйси я велел ждать в холле, а сам выглянул на улицу. Через полминуты с Бродвея на Третью вывернула машина Сэмсона. Сэмсон и Пресс. Мой «кадиллак» он наверняка заметил. Значит, все нормально. Оба вышли, а я выскочил на дорогу и замахал им.

Сэм с Прессом пришли за мной в вестибюль. Здесь я прежде всего обратился к Трэйси:

— Тебя видели. Времени в обрез. Слушай, что надо сделать. Поднимаешься в мой офис, стучишься и говоришь: «Мистер Скотт. Шелл… это я, Трэйси. Откройте, пожалуйста». После этого сразу отходишь в сторону и ждешь. Ждешь, пока не позову. Как только я приглашу тебя в квартиру, внимательно за мной следи. И когда я задам вопрос, ответишь: «Да, это тот самый человек».

Затем я начал объяснять Сэму и Прессу:

— Она стучится, уходит, и мы, Сэм, выставляем впереди себя вот эту гадину. Ты понял, Пресс? — Я старался говорить тихо, но угрозу он почувствовал и испугался, чего я и добивался. — А я посмотрю, правильно ли ты понял. Пикнешь лишнего — продырявлю башку. — Это была не шутка. — Потом, Сэм, мы заходим. Пистолет наготове. И все. Вечеринка закончена. Дело закрыто. Конец представления. А теперь вперед!

Больше мы не останавливались и ни о чем не говорили. Перед дверью офиса встала одна Трэйси. Мы все — сбоку. Она оглянулась, я кивком подбодрил ее, и она постучала.

— Мистер Скотт… Шелл… это я, Трэйси, впустите меня.

Трэйси снова оглянулась, я приложил палец к губам и кивнул в сторону лифта. Она отошла. Сэм вытолкнул Пресса и поставил прямо перед входом. Я встал рядом. Мы ждали.

Внезапно дверь распахнулась, и низкий грубый голос воскликнул:

— Уолтер! Какого черта ты здесь?..

Я пихнул Пресса в спину и вслед за ним шагнул в комнату, Сэмсон с револьвером в руке не отставал ни на шаг.

При виде нежданных гостей жирная физиономия Мэгги превратилась в застывший бараний холодец. Она ничегошеньки не понимала. Вертела своей огромной башкой то в мою сторону, то в сторону Пресса, а блестящий револьвер сиротливо выставлялся из бессильно опустившегося кулака.

Разинув рот, Мэгги переводила взгляд с меня на Сэма и обратно, а я тем временем взял из ее лапищи револьвер и сказал:

— Привет, кошечка. Праздник окончен.

Она моргнула раза два или три, и только тогда у нее в башке что-то заработало.

— Подонок! Грязный ублюдок! — Далее следовала вся нецензурная брань, которую она знала. — У тебя же против меня ничего нет.

Пока Сэмсон устанавливал их с Прессом рядышком у стены, я решил ее немного урезонить: