Ричард Пратер - Гнездо разврата

Утихомирившийся было Дженова уже более спокойным тоном спросил:

— Что вы можете сказать в свое оправдание?

Я все еще держал в руках винтовку и, неуклюже протягивая ее Дженове, сказал:

— Вот, я принес вашу винтовку.

Я уже думал, что сейчас у него из ушей повалит дым, но он смолчал, а я добавил:

— Послушайте, Дженова, я, конечно, виноват, но если бы я хотел сорвать съемки, то мог бы придумать гораздо более простой способ.

— Виноват! Он, видите ли, виноват! — Красный как помидор, Дженова повернулся и быстро ушел.

Подошел Рауль и тронул меня за локоть.

— Шелл, — спросил он, — что случилось? Просто не могу представить, что побудило тебя сотворить такое?

— Хочешь верь, хочешь не верь, Рауль, но пара бандитов пыталась меня застрелить.

— Я слышал выстрелы, черт возьми, мы все слышали их. Мы даже остановили съемку, но потом возобновили ее.

— Пара бандитов, — повторил я. — Они гнались за мной почти милю. И мне пришлось забраться на дерево, возле которого ты давал указание Кингу. — Он кивнул, слушая очень внимательно, и я продолжал: — Они, что называется, загнали меня в угол, и мне пришлось изображать из себя Тарзана. Больше мне ничего не оставалось. Не мог же я воспарить с дерева на крыльях!

Он широко улыбнулся:

— Это был великолепный полет, приятель. Кингу далеко до тебя.

Я оглянулся. Конечно, Кингу не сравниться со мной. Вокруг толпилась добрая сотня людей, и вся эта сотня пялилась на меня. Симпатичная миниатюрная блондинка, заметив, что я смотрю на нее, прикрыла рот обеими руками и прыснула. Кажется, я покраснел. Черт побери, я в самом деле покраснел!

Обращаясь к Раулю, я спросил:

— Скажи, я нанес, вам большой урон?

— Не очень большой, — заверил он меня. — Дженова был вне себя от ярости, но это обычная история. Думаю, мы уложимся в бюджет. Мы даже можем использовать пленку, которую засняли. — Он усмехнулся. — По крайней мере, часть ее.

Он продолжал с усмешкой оглядывать меня, но я был в таком состоянии, что только много позднее понял, над чем он потешался.

— Еще один вопрос, Рауль. Ты не видел здесь двух горилл? Пару незнакомцев? Может быть, кто-нибудь уехал отсюда на машине в течение последнего часа?

Он покачал головой:

— Нет. Ни незнакомцев, ни машины.

Я так и знал. Бандиты вряд ли станут привлекать к себе внимание и наверняка уже давно испарились. Я не мог понять, откуда они узнали, что я буду на съемках. Я точно знал, что по дороге из города за мной никто не следил. Логично предположить, что кто-то позвонил из ресторана поблизости, после того как я здесь появился. Кое-что начинало проясняться.

— Скажи, Рауль, кто-нибудь звонил из ресторана в течение последних нескольких часов?

— Откуда же мне знать! — Он нахмурился, поняв, к чему я клоню. — Ты хочешь сказать...

— Да. Мол, Скотт здесь; приезжайте на охоту.

Он покусал усы.

— Звонить мог кто угодно, Шелл. У большинства были перерывы в съемках. Многие обедали в ресторане. Одно могу сказать точно: я лично не звонил. — Помолчав и продолжая хмуриться, он спросил: — В тебя в самом деле стреляли?

— Неоднократно. Одна пуля задела плечо. Короче говоря, сегодня выдался нелегкий день. — Я взглянул на часы. Было уже четыре. — Пожалуй, поеду домой, Рауль.

Он улыбнулся:

— Мы тоже заканчиваем работу. Остались кое-какие мелочи. Тебе имеет смысл остаться. Сейчас будем снимать полет Кинга между деревьями. Это последняя сцена на сегодня.

Я вздрогнул.

— Спасибо, но мне страшно даже смотреть. Потом расскажешь, как все получилось.

Я повернулся и пошел к машине, ощущая саднящую боль от шрамов, рубцов и царапин, не говоря уже о душевных ранах. Самой болезненной была царапина от пули на плече, но она не кровоточила, и я решил отложить визит к врачу. Подъехав к ресторану, я заметил, что телефонная будка находится снаружи, а от обеденного меню почти ничего не осталось.

Я направился в город, но голод давал о себе знать, и я остановился в первом попавшемся прилично выглядевшем ресторане и заказал огромный бифштекс с кровью. За кофе я подвел итоги расследования дела об убийстве Зои Таунсенд и пришел к выводу, что побеседовал со всеми, причастными к нему, за исключением, может быть, Кинга, собрал массу информации, но что с ней делать — толком не знал.

Закурив сигарету, я вспомнил, что сегодня еще не связывался с моим клиентом Бондхелмом. И несколько минут раздумывал о нем. Он будет доволен, что остановил свой выбор на мне, когда узнает о последних новостях. Поскольку каждого человека, с которым мне приходилось беседовать по этому делу, я рассматривал как возможного убийцу, очевидно, точно так же следует относиться и к скользкому Бондхелму. Конечно, срыв съемок фильма сулил ему огромную прибыль, но я не мог понять, что давало ему убийство Зои. Более того, Бондхелм не присутствовал на вечеринке у Рауля в тот злополучный четверг. Если же исходить из посылки, что убийца отсутствовал на вечеринке, то тогда им мог быть практически любой.

Я представил себе даже такой вариант: убийцей Зои является ее давнишний поклонник: он поджидал ее у дома Рауля и задушил, когда она не узнала беднягу из-за того, что он отпустил усы.

Погасив сигарету, я уставился на окурок. Все свидетельствовало о том, что убийцей был один из участников вечеринки у Рауля, но я не мог полностью исключить из числа подозреваемых лиц и тех, кто в ней не участвовал. В результате получалось, что я подозревал все население земного шара.

Я сидел за столом, все глубже погружаясь в депрессию. Надо что-то делать, иначе я окажусь в психушке. У меня не было ни одной версии, которую можно было бы взять за основу. Но это еще не все. Я, кажется, делал все возможное, чтобы сорвать съемки «Девушки из джунглей». Отношения с Кингом окончательно испорчены. Фанни готова сожрать меня живьем, Дженова обещал засадить в тюрьму, на меня было совершено несколько покушений, девяносто процентов съемочной группы «Девушки из джунглей» считали меня ненормальным, и, кроме того, я чувствовал себя физически и нравственно подавленным. Пытаясь найти проблеск надежды, я вспомнил, что стал держателем акций «Девушки из джунглей» — хоть здесь маячит какая-то прибыль.

Как раз эта мысль чуть было не добила меня окончательно. Я вспомнил суматоху, которую вызвал мой полет, и усмешку Рауля... Его слова, что они, возможно, частично используют пленку, вдруг стали мне понятны. Я стал не только держателем акций фильма, но и одним из героев.

Я застонал и съежился, сидя за столом. Конечно, я мог порвать свои лицензии и отправиться за утешением к Шерри — эта мысль существенно взбодрила меня; я встал из-за стола и расплатился за обед. Тут я вспомнил, что забыл оставить официанту чаевые. Ну и черт с ним, обойдется. Задержавшись у телефонной будки, я набрал номер полиции и попросил капитана Сэмсона. По крайней мере, здесь все было ясно: пока в меня стреляли и гонялись за мной по джунглям, управление полиции Лос-Анджелеса — одно из лучших в Соединенных Штатах — продолжало просеивать массу информации о Зое и всех так или иначе связанных с ее убийством. Имена, даты, биографии и прочая информация. Может, у Сэмсона есть какая-то информация для меня. Может, дело уже закрыто, и я могу спокойно купить бутылку джина, мешок апельсинов и ехать к Шерри.