Ричард Пратер - Oбнажись для убийства

— Эй, вы!

Это было произнесено где-то рядом высоким хрипловатым голосом, который, однако, принадлежал не женщине. Пока я крутил головой, ко мне подошел приятель блондинки с золоченого диванчика.

— Привет, — сказал я.

— Что вы здесь делаете? — спросил он.

Это прозвучало примерно как: «Ну-ка, затри мой плевок, болван», — причем с угрожающей интонацией. Он был, видимо, немного моложе меня, чуть не дотягивал до тридцати, смуглый, достаточно смазливый, несмотря на некоторую грубость черт, этакая утомленная красотка с капризным ртом и усталыми карими глазами. Молодчик нагло смотрел на меня снизу, со своих пяти футов десяти дюймов. Темные волосы лежали на голове ровными волнами.

— Просто «смешиваюсь с гостями», — ответил я миролюбиво. — Прекрасный вечер.

— Как вы ухитрились сюда проникнуть?

— Пристрелил дворецкого. А почему, собственно, это вас должно волновать?

Уголки его полных губ слегка опустились.

— Я Эндон Пупелл, — произнес он.

— Очень мило. Рад познакомиться, Пуппи.

Под его загаром медленно начала расползаться краснота.

— Вы слишком широко раскрываете свою пасть, мистер, и от вас за милю разит легавым.

Я выпрямился, неторопливо сжал правую руку в кулак, потом опять расслабил пальцы:

— Послушайте, друг мой, я могу сделать так, что вы раскроете свою пасть гораздо шире моей, если вам того хочется. Вы можете срывать зло на ком угодно, но если у вас есть претензии ко мне, выкладывайте их вежливо.

Однако меня ждал сюрприз. Вся воинственность вдруг оставила Пупелла. Он проглотил слюну и слегка высунул язык, обнажив зубы. Это были замечательные зубы, ровные, как кусочки сахара, и просто белоснежные.

Он покосился на мою слегка приподнятую правую руку, повернулся на каблуках и зашагал прочь.

Блондинка на диване осталась в одиночестве, и я подошел к ней. Если красотка — девушка Эндона, тем лучше. Он меня настолько вывел из себя, что просто грех было не попытаться встрять между ними. По совести говоря, я намеревался сделать это еще до того, как вышел из себя. Из всех женщин, сшивающихся вокруг, она была, по-видимому, единственной, которая не побежала бы в «Скорую помощь» при одном виде крови. Я надеялся, что она любит общество, а не только свое положение в нем.

— Салют, — начал я, — хотите раздобуду для вас выпивку, или норковое манто, или что-нибудь еще в этом роде?

Она улыбнулась. Прекрасно. Зубы почти такие же красивые, как у Пупелла. Кроме того, с высоты моего роста и с того места, где я находился, было заметно, что она обладала прелестями, которых вовсе не было у последнего.

— Благодарю вас, не надо, — сказала она. — Однако можете сесть. Мне показалось, что вам не очень-то удобно там у стены.

— Так, значит, вы обратили на меня внимание?

— Я решила, что кто-то повесил модернистскую картину. — Она улыбнулась, и улыбка была вовсе не холодной. — Хотя сама предпочитаю старых мастеров.

— Почему вы думаете, что я не старый мастер?

— Вы не старый и никакой не мастер.

— Очень мило. Я вынужден признать, что мои лохмотья слишком живописны, однако я пытаюсь внедрить в общество свежий стиль.

Она покачала головой:

— Нет, правда, вы это сделали нарочно или вам никто не говорил, как следует одеваться для званого ужина?

— Я не собираюсь питаться при помощи моего одеяния. Честно говоря, можно вообще отказаться от еды.

Я сказал правду, потому что в скитаниях по дому наткнулся на бесконечно длинный обеденный стол, уставленный приборами, карточками с именами гостей и даже меню, отпечатанными в типографии. Все меню были на французском языке.

— Я просто боюсь есть, когда не могу прочитать, что передо мной в тарелке, — продолжал я.

— Придется мне переводить для вас, — рассмеялась она.

— Показуха. Однажды я организую ужин для этой команды, только меню будут напечатаны на абиссинском. Тогда поглядим, какие они эрудиты.

Девица немножко похихикала, и в течение нескольких минут мы толковали о сущих пустяках. Последовал вопрос ко мне:

— Вы знакомы с Пуппи, правда?

— Не очень близко, — ответил я, — или, скажем, недостаточно близко.

Она либо не поняла скрытого смысла моих слов, либо Пуппи тоже не был предметом ее восхищения. Во всяком случае, улыбка не оставляла ее, когда я продолжил беседу, исходя из предположения, что наши позиции совпадают.

— Он любопытный человек, — сказала она. — С ним так интересно говорить. Вы согласны?

Я поддержал эту забавную шутку:

— Бесспорно. Интереснее я беседовал лишь с попугаем.

Она слегка сморщила лобик:

— Вы думаете, он недостаточно умен? Или интеллигентен?

О, она была неподражаема, с каменным лицом говоря как будто серьезно.

— Этот парень заметит, что промок, только когда будет тонуть. Но с другой стороны, клетки его мозга...

Неожиданно я обнаружил, что оказался с нашей хохмой один на один.

Блондинка вовсе не шутила. Последовал приказ весьма серьезным голосом:

— Отправляйтесь к своей стене.

— Подождите минуточку, я...

— Нечего ждать.

— О'кей, мисс. — Я поднялся. — Мисс кто? Имею я право знать, кого я так оскорбил? Кому я нанес обиду?

Она ответила ледяным тоном:

— Меня зовут мисс Редстоун. Вера Редстоун.

Вдруг она энергично замотала головой:

— Проклятье. Второй раз за один вечер. Я уже не мисс Редстоун. Я миссис Пупелл. Эндон — мой муж. Мы поженились всего две недели назад, и я употребляю старое имя. Однако почему я это вам рассказываю?

Я опять уселся.

— Вы дочь миссис Редстоун? И его жена?

— Именно.

— Так, — заметил я, — значит, вы говорили об Эндоне. Тогда должен сказать, что он просто сказочный принц.

Мои слова пропали втуне.

— Убирайтесь к своей стене.

Что ж, ничего страшного. Я не волочусь за чужими женами. Особенно когда они пребывают в этом качестве лишь пару недель.

В этот момент кто-то нежно постукал меня по плечу. Я поднялся, оглянулся и увидел перед собой Гарлика. Его морда, возникшая так неожиданно и столь близко, вызывала крайне неприятные чувства. Давая кличку, его приятели из уголовного мира продемонстрировали полное отсутствие фантазии. Никто не спросит, почему Гарлика прозвали Гарликом, особенно если окажется вблизи него. Я чуть не умер от удушья.

— Привет, — сказал он негромко.

Я выдохнул, приставил указательный палец к его груди и слегка оттолкнул. Гарлик отступил примерно на шаг и произнес:

— Один человек хотел бы поговорить с вами на природе.

— Кто этот человек?

— Я.

— Ну так иди и подожди под звездами.

— Пойдем вместе.

Я посмотрел сверху вниз на Веру, миссис Пупелл. Она морщилась от отвращения.

— Кто пригласил сюда эту обезьяну?

Вера бросила на меня взгляд:

— Не знаю. Мама сама составляла список гостей. Сегодня она сделала, как минимум, две ошибки.