Ричард Пратер - Отчаянное преследование

Направившись к двери, я обернулся. Перед диваном стоял кофейный столик, на нем — открытая бутылка шампанского, рядом — ваза с розами. На диване совершенно неподвижно сидела Тодди.

Последнее, что я видел и запомнил, — это глаза Тодди с припухшими веками, устремленные на меня, и правая рука, придерживающая полы голубого одеяния.

Постояв за дверью, я спустился в большой вестибюль «Билтмора».

"Приятель, — сказал я себе, — твое место в «Равенсвуде». Я подумал о многом, но все казалось очень глупым. Потом вышел на залитую солнцем улицу и добрался на такси до гаража, где чинили мою машину. Механик сообщил мне, что почти все закончил, поэтому я подождал двадцать минут и уже на своей машине поехал домой. «Кадиллак» был как новенький. Поднявшись к себе, я стал ждать звонка Рула. Время шло, и я нервничал все больше и больше.

В тишине и уединении своей квартиры я размышлял о том, что делает и о чем думает сейчас Тодди. Призывает проклятия на мою голову или отправилась в загул с меньшим идиотом, чем я. Она неотступно стояла перед моим мысленным взором.

Одного быстрого взгляда на Тодди было достаточно, чтобы воспламенить мужчину. Придя от нее, я принял холодный душ, но он не помог. Впрочем, с какой стати было на это рассчитывать?

Я босиком вышел в кухню, снова вернулся в гостиную, опустился на шоколадно-коричневый диван, откинулся назад и зарылся ногами в густой длинный ворс ковра. Мой взгляд упал на жутко раскрашенный портрет обнаженной Амелии над искусственным камином.

Я приготовил себе бурбон с водой и позвонил в Административный центр, полагая, что Пола вот-вот закончит работу. Она ответила скучным голосом, но оживилась, узнав меня.

«Пола и в самом деле восхитительное создание, — думал я. — Может, она и не вполне владеет собой, когда возбуждается, но разве пылкость умаляет достоинства женщины? Пожалуй, стоит заехать за ней».

— Пола, дорогая, ты никогда еще не была у меня дома.

— Верно.

— А теперь послушай. У меня есть бифштексы. Превосходные, сочные, полные витаминов и минеральных веществ.

— Полные витаминов?

— И минеральных веществ. Приходи, и мы зажарим их в моей уютной кухне. Я не воспользуюсь газовой горелкой — у нас будет мясо, зажаренное почти на углях...

— Мне нужно работать.

— Что?!

— Мне нужно работать. Я задержусь допоздна, это из-за комиссии. Слушания начнутся через три дня, ты же знаешь.

— О да.

— Я с удовольствием пришла бы, Шелл.

— Ты бы...

— Да. Правда. Я мучила тебя, не так ли?

— Каким образом?

— Не соглашалась посмотреть на твое радио или на что-то еще. Даже не впускала тебя в мою квартиру. Это было жестоко.

— Конечно. Для такой доброй, милой, привлекательной, восхитительной женщины это было жестоко.

— Шелл, ты говоришь чудесно. Я хочу быть с тобой полюбезней. Но не сегодня вечером. Извини, но ты же слышал их разговоры о долге.

— Да, и я знаю, во что они это превращают.

— Пока.

Я едва не обернул телефонный шнур вокруг собственной шеи и не повесился, но решил не считать это неудачей, поскольку она все же хотела бы прийти.

Тут я вспомнил Атлас. Плохо, что она работает в «Мелоди». Но почему бы не поговорить с ней? Я позвонил в ее квартиру в «Джентри».

— Алло!

— Привет. Это Шелл Скотт.

— А, Шелл, привет. Где ты был?

— Держался от тебя на почтительном расстоянии.

— Зачем?

— Ха!

— Но ты даже не пришел в клуб.

— Атлас, моя дорогая танцующая девочка! Если, по-твоему, мне приятно занять удобный столик в «Мелоди» и наблюдать, как ты извиваешься в танце, запрыгиваешь на дьявола, кричишь и стонешь от удовольствия, пока я сижу за удобным столиком, значит, у тебя в голове еще большая путаница, чем в алфавите кулинарной книги.

— Боже праведный! Это похоже на речь. Надеюсь, ты не очень сердишься из-за того, что я выставила тебя из моей квартиры в тот день?

— Ну, я...

— У меня в самом деле была назначена встреча. Кроме того... — Атлас помолчала, потом вкрадчиво продолжила: — Разве ты не знаешь, что ожидание гораздо ценнее, чем его осуществление? И к тому же продолжается дольше.

— Да уж, — фыркнул я. — Это имеет прямое отношение к тебе, дорогая.

— О, Шелл! Ведь все так говорят.

— Что?

— Воздержание размягчает сердце.

Я застонал:

— А мне сейчас приходится сходить с ума из-за тебя!

Отстранив трубку от уха, я посмотрел на нее, покачивая головой, и вернул ее на место как раз вовремя, чтобы услышать голос Атлас:

— Кстати, я не кричу, а журчу. Но какая девушка не делает этого?

— Атлас, остановись. Лучше сменим тему, или нам скоро придется заговорить иначе.

— Что?

— Это ужасно. Я даже не помню, о чем мы говорили.

— Ах ты, глупышка! Мы говорили о... Ладно, это не важно.

— Атлас, послушай меня внимательно.

Тишина.

— Атлас, ты еще здесь?

— Да, ты велел мне послушать тебя.

— Я позвонил потому, что подумал... Если бы ты не работала, или клуб «Мелоди» сгорел дотла, или что-нибудь еще... Ты, может, согласилась бы прийти ко мне? Черт возьми, мы бы потанцевали или занялись чем-то еще.

— С удовольствием. Дай мне двадцать минут.

— Что?!

— Что с тобой?

— Разве ты сегодня не работаешь?

— Нет. Эд сломал ногу.

— Эд?

— Да. Мой партнер, дьявол.

— Сломал ногу?

— Да. Мы репетировали, а потом он пошел в туалет...

Я выронил трубку. Черт побери, что происходит? Неужели я спятил? Или я наконец; услышал те голоса, о которых все говорят? Что бы ни сказала Атлас, я помнил бы ее слова до гробовой доски. Я пытался понять, что она имела в виду, задавая по-разному один и тот же вопрос, но... Да, больше всего мое занятие напоминало ловлю пескарей с использованием китов в качестве наживки. У меня ничего не вышло.

И я был в таком состоянии, что потратил несколько минут, задавая ей эти идиотские вопросы, пока меня вдруг не осенило: Атлас согласилась прийти! Едва осознав это, я спросил, не послать ли за ней такси, так как мне надо дождаться телефонного звонка. Атлас опять согласилась. Я попросил ее поспешить, нажал на рычаг, вызвал такси и снова начал ждать.

Динь-дон. Зазвенел звонок, и я широко распахнул дверь.

Атлас была великолепна, неотразима и восхитительна в ярко-красном платье с глубоким декольте. Серебристо-голубой мех норки небрежно окутывал ее плечи. Свои светлые волосы она собрала на макушке. Широко улыбаясь, девушка вошла и оглядела гостиную:

— О, у тебя очень мило, Шелл. А что это? Какая ужасная картина!

Атлас смотрела на «Амелию». Здесь еще не побывало ни одной женщины, которая не отпустила бы нескольких пренебрежительных замечаний по поводу «Амелии».

— О, она не так как уж плоха, — возразил я. — Давай твои вещи.

Атлас сбросила с плеч норку и протянула мне, потом заметила, что я чего-то жду: