Ричард Пратер - Четверо со «Сринагара»

Без всякого предупреждения она вдруг раскинула руки в стороны и распахнула прикрывавшую ее простыню. Несколько секунд она лежала так, откинувшись на подушки, совершенно голая и неподвижная. Нежно молочно-белая грудь с торчащими вверх розовыми упругими сосками не шевелилась, одна нога лежала на диване, другая безвольно свисала вниз на ковер…

Голова у меня пошла кругом. Мне показалось, что Эрлэйн не дышит, и я было бросился делать ей искусственное дыхание…

— Что это я делаю? — послышался вдруг ее высокий и совершенно трезвый голос. В мгновение ока она оказалась снова завернутой в простыню. — А ты тоже хорош: напоил женщину до чертиков и рад! Сидишь тут и глазеешь… Тебе надо протрезветь!

— Я не совсем уверен…

— А я уверена! Пошли!

— Куда?

— В парилку! Ты ведь совсем окосел. Тот «бурбон», что я тебе давала, был не разбавлен водой, как всякий «бурбон», понимаешь? Иначе он был бы сухой, как песок, верно?

— Так ты, значит, его не разбавляла совсем?

— Чтоб меня повесили, если я сделала это!

— Я так и предполагал…

Эта Эрлэйн, очевидно, была совершенно пьяная, в стельку. Она расплывалась перед моими глазами, качалась и окутывалась каким-то туманом. Откуда-то издалека до меня доносились ее слова:

— Теперь нам обоим придется лезть в парилку! Сейчас я тебе поддам пару…

— Ч-что?

— Отрезвлять тебя буду! Пошли!

Она провела меня через гостиную к двери, возле которой на вешалке висели разнообразные предметы женской одежды.

Очевидно, Эрлэйн сняла их перед тем, как в первый раз сегодня решила принять паровую ванну. Остановившись у двери, она обернулась, так что простыня разлетелась вокруг нее.

— Что же ты стоишь?

— Я не стою…

— Ладно, заходи! Займемся делом!

Займемся делом?.. Моим первым делом было выслеживать негодяев и по мере возможности избегать ответных пуль и ударов ножом. Поэтому я сделал последнюю попытку:

— А нельзя ли прежде заглянуть в сейф, Эрлэйн?

— Нет! — на этот раз голос ее звучал сердито по-настоящему. — Я сказала тебе, что намерена отрезвить нас обоих. Я не в состоянии открывать никаких сейфов до тех пор, пока не буду в состоянии сообразить, нужно ли мне это или нет, понял? Мне действительно надо трезво это обдумать. Может быть, я решусь… — она помолчала. — Но если ты вообразишь, что я намерена снова сидеть в одиночестве в этом дурацком пару, так ты ошибаешься! Так я и оставила тебя здесь одного, пока я буду там, в парилке, как же, дожидайся! Мало ли чего ты сможешь натворить, да еще в пьяном виде. Так что не возражай мне! А то никакого сейфа я не открою!

— Что ж, о'кей, — пробормотал я и взялся за пиджак.

— Ч-что это ты собираешься делать?

— Как что: снимаю пиджак, — сказал я.

— Хо-хо! Видали? Знаю я вас: сначала снимают пиджак, а потом принимаются за штаны! Нет уж, оставьте пиджак в покое, мистер! Мне эти штучки известны!

— Мне тоже, но…

— Никаких «но»! — голос ее звучал твердо и решительно. — Оставьте вашу одежду на себе, а я оставлю свое полотенце на себе. Мы отлично протрезвеем и в таком виде. Иначе мы с таким же успехом могли бы захватить с собой бутылку «бурбона».

— Но послушай, Эрлэйн, это же совершенно нелепо! Где это видано, чтобы принимать паровую ванну в габардиновом костюме?

— Какое это имеет значение? Кроме того, предположим, что Ральф вернется домой, что тогда, а?

Это было, несомненно, наиболее существенным замечанием. Я на мгновение представил себе, что Ральф может сделать со мной — голым, безоружным и беспомощным, и согласился с Эрлэйн.

— Пожалуй, я знаю, что он со мной сделает. Возможно, ты и права!

— Конечно, я права! И ты ведь хочешь проникнуть в этот сейф, не так ли?

— Я… кажется, хочу!..

В эту минуту я и сам не знал, действительно ли я хочу заглянуть в сейф или нет. Но пока я раздумывал над этим, Эрлэйн отворила дверь и вошла в парилку.

— Что же ты? Давай быстрее, а то пар выходит!

Повинуясь безотчетному импульсу, я шагнул через порог. Быстро закрыв за собой дверь, я не выпустил ни капли пара из парилки. Но зато эта сумасшедшая Эрлэйн выпустила весь пар из меня!..

Я не буду описывать тот час, который мы вдвоем с Эрлэйн провели в парилке. Скажу только, что она настояла на своем: мой костюм и ее полотенце остались при нас. Я очень опасался за свой пиджак, как бы он не заржавел после той порции пара, которую Эрлэйн сочла необходимой для нашего полного отрезвления. Тем не менее, я остался доволен результатом, мне удалось уговорить ее открыть сейф.

Итак, двое мокрых, усталых и тщательно пропаренных существ проникли в спальню Ральфа и открыли его сейф. Я был так измучен переживаниями этого дня, что довольно безразлично отнесся к груде бумаг и папок, которыми он был набит до отказа. Впрочем, с таким же безразличием я отнесся бы, наверное, к самому Ральфу, если бы вместо документов мы обнаружили в сейфе его самого с двустволкой в руках…

Ральфа в сейфе я, конечно, не нашел, зато обнаружил целую кучу не нужных мне бумаг, среди которых, однако, несколько документов представили для меня некоторый интерес. Среди них копии двух гарантийных писем, которые я видел прежде в конторе Велдена. Оба они касались приобретения крупных земельных участков в близлежащих районах. К ним была прикреплена резиновой лентой карта Калифорнии, на которой красным карандашом была проведена жирная линия, проходившая через оба эти участка. Красная линия соединяла две отдаленные друг от друга шоссейные дороги, ныне уже используемые, и в нескольких местах пересекала более тонкие и даже пунктирные линии, обозначающие дороги второстепенного значения. Не оставалось ни малейшего сомнения, что вскоре отличная современная шоссейная автострада стоимостью в несколько миллиардов пройдет именно здесь, по трассе, отмеченной красным карандашом. Линия продолжалась в соседний округ, но я нигде не мог найти указания на то, кому принадлежит земля в этом районе. Возможно, у Велдена были на этот счет какие-нибудь документы, но я сомневался в этом.

Точно так же ничто не свидетельствовало о том, что Сильверман или Госс владеют этой землей. На большинстве документов стояла подпись «Компания развития Атласа» как владельца земли, которым мог быть кто угодно или никто. Пришлось бы загрузить работой всю прокуратуру штата, чтобы разыскать концы, ведущие от этой компании, только я ни минуты не сомневался, что они ведут к одному, а, возможно, к обоим Бобам.

В аккуратном конверте находились копии тюремных документов на некоего Томаса Моррисона, дважды арестовывавшегося в штате Джорджия за незаконное ношение оружия и осужденного в Атланте за убийство. Сложенная в несколько раз газетная вырезка описывала бегство Моррисона из тюрьмы. Были здесь и другие документы, но наибольший интерес представляла фотография, помещенная на этой же вырезке.