Ричард Пратер - Больше, чем страх

Я поспешил в дом. Мне не терпелось узнать, что стало с его хозяином. Жив ли он?

В кабинет генерала я проник точно так же, как и покинул его, через окно, и увидел генерала Лопеса лежащим на полу. Над его телом, стоя на коленях, склонилась графиня. Она тихонько всхлипывала и, казалось вот-вот разрыдается. Присев рядом, я взял руку генерала за запястье. Пульс был равномерным и хорошо прослушивался. Генерал тяжело дышал.

— Ничего страшного, — стараясь утешить сеньору Лопес, сказал я и нащупал на голове генерала здоровенную шишку. — Он потерял сознание, но скоро придет в себя. Только вот его голова... Смочите в холодной воде салфетку, приложите к ушибу и дайте ему сильное обезболивающее.

Она вышла. Генерал застонал и постепенно начал приходить в сознание. Графиня вернулась с мокрой салфеткой. Пока она, склонившись над мужем, прикладывала к его голове компресс, я оглядел кабинет и, подойдя к раздвинутым шторам на окне, плотно задернул их. Затем я подошел к письменному столу. На нем ничего, кроме телефонного аппарата и листка белой бумаги, не было. Перевернув листок, я увидел, что на нем что-то написано по-испански. Письмо, решил я, так как начиналось оно со слова «Нана», а внизу под текстом вместо подписи стояло «Торо».

— Вам не знакомо имя Нана? Или Торо? — спросил я графиню.

Та удивленно посмотрела на меня, глаза ее сделались круглыми.

— Почему же? Нана — это я. Мое полное имя Натания. Наной ласково зовет меня муж, а я его — Торо, — сказала сеньора Лопес и слегка покраснела, вероятно, оттого, что «торо» по-испански означало «бык». — Это уменьшительное от имени Торрес. А почему вы спросили?

Графиня выглядела немного взволнованной.

— Вот что лежало на его столе, — протянув ей листок бумаги, сказал я. — Надеюсь, в ней нет ничего интимного. Правда, я все равно не сумел ее прочитать. Не смогли бы вы сказать, что в ней написано? Возможно, этот листок бумаги прольет свет на то, что здесь произошло.

Сеньора Лопес взяла записку, пробежала по ней глазами и нахмурилась.

— Вот что здесь написано: «Нана, когда ты все узнаешь, то поймешь, почему я решился на это. Прости меня, как и я прощаю тебе все». И подпись — «Торо»... Ничего не понимаю, — произнесла она.

— И я тоже, — сказал я.

Не прошло и пяти секунд, как меня вдруг осенило: это была предсмертная записка генерала. Что, если генерал Лопес вернулся домой, чтобы покончить с собой? Не похоже.

— Графиня... — слегка волнуясь, начал я, и тут генерал застонал. — Сеньора Лопес, это написал ваш муж?

Она сурово сдвинула брови и снова посмотрела на листок:

— Да, почерк, похоже, его.

— А кому-нибудь известно, как вы называли друг друга?

— Нет, никому. Так мы обращались друг к другу, когда оставались наедине. А почему вы спрашиваете?

— Надо расспросить генерала.

Генерал все еще лежал на полу, но уже начал моргать — открывать глаза. Затем он что-то пробормотал, а через несколько минут окончательно пришел в себя. Поднявшись с пола, генерал сел в кресло и, уверенно держа голову прямо, произнес:

— Теперь со мной все в порядке.

Он посмотрел сначала на жену, а потом перевел взгляд на меня.

— А это кто? — удивился он.

У меня засосало под ложечкой, но мне так и не пришлось оправдываться: его супруга быстро сообразила, что ответить удивленному мужу. Графиня рассказала ему, что, боясь за его жизнь, она тайком от него наняла меня, детектива-американца, чтобы я попытался расследовать, кто постоянно угрожает генералу.

— Как вас зовут? — спросил меня генерал.

У меня вновь засосало под ложечкой. Наверняка графиня, когда просила мужа вызволить меня из тюрьмы, назвала ему мое имя. Но если я назовусь другим именем, а он узнает, что я солгал, мне тогда несдобровать.

— Шелл Скотт, — чистосердечно признался я.

По лицу генерала было видно, что он озадачен.

— Тот самый, что был в тюрьме? — спросил он и посмотрел на жену.

Внутри у меня все похолодело. Я открыл было рот, чтобы ответить, но графиня снова пришла мне на помощь.

— Да, дорогой, — мягким голосом произнесла она. — Мне нужен был детектив, которого у нас никто не знает. Так он мог бы, не привлекая к себе внимания, спокойно расследовать это дело. Ты — это самое дорогое, что есть у меня в жизни. По телефону я не решилась рассказать тебе, почему я хлопочу о мистере Скотте. У тебя и без того хватает волнений. А у мистера Скотта в Соединенных Штатах потрясающая репутация.

Генерал улыбнулся, однако настороженное выражение осталось на его лице. Неожиданно он ласково произнес:

— Как это мило с твоей стороны, дорогая.

Он все еще пребывал в недоумении, однако, не оправившись полностью от удара по голове, с готовностью принял объяснения своей супруги.

Тут в разговор вмешался я и сообщил ему, что я был тот, кто ворвался в кабинет, когда проникший в дом мужчина собирался пристрелить хозяина дома, а также и то, что за этим последовало.

Постепенно лицо генерала приобрело нормальный здоровый цвет. Он, правда, скривился от боли, когда резко повернул голову, но в целом выглядел вполне нормально. Его седые волосы были взлохмачены, однако взгляд карих глаз из-под густых черных бровей был ясным и прямым, а большие квадратные челюсти плотно сомкнуты. Теперь на меня смотрел суровый, почти красивый мужчина, который выглядел не старше пятидесяти. Сухо поблагодарив меня, генерал сказал:

— Войдя в кабинет, я сразу же сел за стол. Убийца, скорее всего, проник сюда через окно. Услышав у себя за спиной шорох, я обернулся и увидел, что он кинулся ко мне, держа в руке какой-то продолговатый предмет — нечто вроде дубинки.

— Дубинки?

— Похоже, что да. Между нами завязалась драка. Потом он ударил меня по голове этой дубинкой... Вот все, что я помню, — сказал генерал и поочередно посмотрел на меня и свою жену. — Мне повезло, что вы оказались в доме.

Я взял из рук графини записку и протянул ее генералу:

— Вы не возражаете, если я задам несколько вопросов?

— Нет-нет, — ответил он. — Конечно, задавайте. С готовностью вам отвечу. Я же обязан вам жизнью.

— Ну что вы. Ничем вы мне не обязаны. Вот записка, зачем вы ее написали?

Проведя глазами по листку бумаги, генерал странно заморгал и помотал головой.

— Chihuahua! — воскликнул он. — Что за ерунда? Ничего подобного я не писал. Впервые это вижу. Что это?

— Предсмертная записка, генерал.

Он снова перечитал ее и поднял на меня удивленные глаза.

— Фантастика! — проревел он.

— Кто мог замыслить убить вас?

— Многие, — пожав плечами, ответил генерал. — В последние годы я частенько получаю письма с угрозами расправы. Моя супруга об этом знает и, должно быть, все уже рассказала вам. Но ничего подобного, что произошло сегодня, до сих пор не случалось.