Ричард Пратер - Убей меня завтра

Я пересчитал кварталы по карте.

— Вот отсюда, Тони, сказал я. — Отсюда и до Мимоза-Лейн мы должны искать. — Я посмотрел ему в лицо.

Мне показалось, что он невнимательно слушал меня.

— В чем дело? — спросил я.

— Фред, — ответил он. — Я думаю о Фреде. Особенно теперь, когда я знаю, что случилось с Джилом… — Он замолчал.

— Да, Тони, но это еще не все. — И я рассказал ему о Пите Лекки, которого он знал под именем Диджиорно, о Джиме Райане, о попытке убить меня у дома Генри Ярроу и, наконец, о странном поведении лейтенанта Дэна Уитона.

Когда я замолчал, он какое-то время молча смотрел на меня. У него отвисла челюсть, и он тяжело дышал.

— «Черная рука», — наконец сказал он.

— Это одно из старых названий, — сказал я. — Сейчас эту организацию называют Коза Ностра, мафия, убийцы и так далее.

— Но ведь мистер Диджиорно не может…

— Может, Тони, — уверенно сказал я. — И мы должны с этим примириться. Могу лишь добавить, что я не знаю гангстера более жестокого и более кровавого, чем этот Лекки.

— Но я знаю его уже три года, я работал вместе с ним, часто с ним беседовал — он очень вежливый и милый.

— Конечно, он будет вежливым и милым. Что же вы думаете, что он в мэрии среди бела дня душит новорожденных детишек? На гангстера нужно смотреть другими глазами, Тони.

Тот промолчал. Я тоже занялся своими мыслями.

Те три гангстера, которые напали на Бризанта и Дженкинса и захватили последнего с собой, наверняка сразу стали пытать его, чтобы он сказал им всю правду. И он скорее всего «раскололся». Может быть, он сказал даже больше, чем знал.

Эти люди тоже, вероятно, прослушали запись и пришли к выводу, что главного на этой пленке нет, и если они совсем не дураки, то они должны были придти к выводу, что существует и другая пленка.

Они пытали Дженкинса насчет второй пленки и тот, наверняка, не выдержал и сказал им, что он с ней сделал. Надо было спешить. Они могли отправиться искать пленку.

Но искать ее отправлюсь и я.

И тут сразу же возникли проблемы. Если я не поспешу, то гангстеры или найдут ее раньше меня, или найдут меня, ищущего пленку.

И я решил действовать незамедлительно.

Я поднялся и направился к двери.

— Позвоните в полицию, Тони, и расскажите им все, что произошло с вами. У меня нет времени.

— Подождите, Шелл! Я не могу им рассказать, чем мы занимались с Фредом. Я не могу им рассказать о пленках — они же за это могут засадить нас за решетку.

Я повернулся.

— Да, вы правы. Расскажите им только, что вас с Дженкинсом избили трое гангстеров. И вы хотите узнать, что сталось с Дженкинсом. Можете быть уверены, что гангстеры тоже ничего не расскажут о пленках.

С этими словами я открыл дверь и вышел. В коридоре он крикнул мне вслед:

— Куда вы? И почему так спешите?

— У меня нет времени, Тони. Мы должны найти эту пленку…

— Вы хотите искать пленку? Вы что, с ума сошли? Ведь вас уже дважды пытались убить!

— Возможно, что мы опередим гангстеров на несколько минут, и этих минут будет достаточно.

— За вами будут наблюдать, Шелл, и вас убьют. Джил мертв, Фред тоже мертв, я чувствую это. А потом погибнете и вы. Вас сразу же…

— Я не люблю людей, которые постоянно говорят о моей смерти, — сказал я. — Это ни к чему не приводит.

— О'кей! Я поеду с вами!

— Вы немедленно сядете за телефон и свяжетесь с полицией, черт бы вас побрал! Будет гораздо важнее, если вы останетесь здесь и присмотрите за собой и своей женой. — После небольшой паузы я добавил: — И за Лукрецией.

Бризант покрутил свои усы, потом тихо сказал:

— Хорошо, я останусь здесь, Шелл. Будьте осторожны.

— Ничего, с божьей помощью.

Тони повернулся и снова ушел в свою комнату. Я направился к выходной двери. Я как раз хотел ее распахнуть, когда услышал позади себя тихий голос:

— Шелл!

Я сразу понял, что это Лулу, и обернулся. Она стояла в коридоре и после нескольких секунд молчания подошла ко мне.

Она стояла близко и подняла голову, чтобы посмотреть мне в лицо. Я почувствовал себя, как на празднике, когда заглянул в ее блестящие черные бархатные глаза. — Я все слышала, — сказала она. — Я слышала, как отец сказал, что вас собираются убить.

— Лу… мисс Бризант, я обо всем расскажу вам, когда вернусь. Но сейчас я должен идти, иначе эти птички меня опередят… И я даже не знаю, почему я все время думаю о птичках.

— Прошу вас, Шелл, скажите честно, вас кто-нибудь собирался убить? Кто-нибудь стрелял в вас?

— Кажется, да. Нет, не кажется, а точно. Но толку от этого все равно было мало.

— Но… почему в вас стреляли?

— Полагаю, чтобы всадить в меня пулю.

— Черт бы вас подрал, Шелл Скотт! Правда ли, что вас могут убить, если вы покинете этот дом?

Я вздохнул.

— Если я здесь задержусь, то шансы моих противников возрастут. Конечно, есть на свете индивидуумы, которые собираются сделать мне «бо-бо», но я вам могу сказать заранее, если верить поговорке, что рано умирают только хорошие люди, если это действительно так, то несколько сот лет мне гарантированы…

— Шелл, я не могу себе представить, что вас могут убить… Убить!

— Эти речи о смерти как раз и могут меня убить, — сказал я. — Мне нужно идти.

— Нет! Вы сумасшедший! Вы не должны уходить!

— Лукреция, жизнь и так достаточно серьезна, чтобы еще заранее думать о смерти.

— Ну, как хотите! — в гневе закричала она. — В таком случае уходите! Уходите и позвольте себя убить! Я рассмеюсь, когда вас убьют!

— Самое главное, смотрите за тем, чтобы это доставило вам удовольствие. А так как я через несколько минут встречусь со своей судьбой, то я должен получить что-нибудь памятное. Вы не находите?

Уголки ее рта немного приподнялись, но она не сказала ни слова.

— Во времена короля Артура, — продолжал я, — женщина дарила рыцарю, который уходил на войну, большой платок или что-нибудь в этом духе.

Я сделал паузу.

— Вы знаете, о чем я говорю?

— Думаю… думаю, что знаю, — сказала она.

— А в фильмах, когда бравый человек, улыбаясь, идет на битву, что он получает от своей дамы?

— Не знаю, — ответила она.

— Но послушайте, мисс Бризант, это серьезное дело и с этим не шутят. Поэтому я… Ну, чтобы быть честным… Я бы не хотел уходить, не пожав вашу руку, мисс Бризант.

— Ах вы, необузданный Спагетти, Макарони-Равиоли…

Конечно, она сказала совершенно другие слова, но больше по-итальянски я не знаю, и то, что она сказала, было очень запутано. Мне почему-то показалось, что она действительно в ярости.

Потом она внезапно замолкла, и лицо ее снова прояснилось, это милое чувственное лицо с волшебными черными глазами. Она взяла меня за запястья и положила мои руки на свои бедра, потом обвила мою шею руками и подняла вверх лицо.