Владимир Типатов - Время собирать камни

... - Покажи список штрафников, - входя в дежурную комнату, приказала Екатерина Александровна. - Кто в какой камере находится?

- В четвёртой – девки, - начал докладывать прапорщик.

- Какие девки!? - повысила голос начальник санчасти. – Развели здесь бардак! Стань, как положено и докладывай, как учили!

- Извините, Екатерина Александровна, оговорился, - вытянулся в струнку побледневший и не на шутку испугавшийся прапорщик. Крутой нрав Императрицы знали все и, горе тому, кто попадал под её горячую руку.

- Докладывай, - погасив гнев, сказала Екатерина Александровна уже спокойным голосом.

- В четвёртой камере – двое «опущенных», в шестой камере – Сергеев, отказник от работы, в «боксике» – Каримов. Предписание есть, чтобы завтра утром, перевести его в девятую камеру.

- Почему в девятую?

- В девятой сидит команда Шамана. Так вроде бы, начальник приказал направить его на «правилку», - сказал, с некоторой заминкой, прапорщик и тут же торопливо добавил: - В камерах больных нет, все здоровы.

- Так исполняй приказ. Переведи Каримова прямо сейчас, чего тянуть резину до утра.

- А если товарищ полковник будет недоволен? – замялся прапорщик. – Видимо, он хотел поморозить узбека в холодильнике ещё одну ночь.

- Не переживай, с полковником я договорюсь, - сказала начальник санчасти и по губам её пробежала злорадная усмешка. – А Шаман пусть научит наглеца хорошим манерам, чтобы тот знал, как вести себя с женщиной. Оскорблять себя, я никому не позволю.

- Слушаюсь, - приложив ладонь к козырьку фуражки, сказал прапорщик. – Разрешите выполнять?

Екатерина Александровна молча кивнула головой и вышла из «дежурки». Покинув помещение штрафного изолятора, она быстрым шагом направилась в свой кабинет, закрылась на ключ, достала из шкафа бутылку с коньяком и фужер, наполнила его до краёв жгучей жидкостью, махом опрокинула содержимое фужера в рот, тут же налила ещё один. Оскорблённое самолюбие властной женщины взывало к действию. Ещё ни разу в жизни она не была отвергнута мужчиной. Наоборот, она, пресытившись очередным любовником, выбрасывала того без всякого сожаления, как использованный презерватив.

- Ничего, голубчик, никуда ты от меня не денешься, я же видела, что ты тоже хочешь меня, - усмехнулась Екатерина Александровна, опускаясь в уютное кожаное кресло. – Гонор с тебя немного собьют, и тогда ты сам приползёшь ко мне на коленях, и будешь просить прощение.

...Остановившись возле камеры, прапорщик нарочито долго перебирал связку ключей, словно искал, и никак не мог найти нужный. Наконец, вставив ключ в замок, прапорщик потянул дверь на себя. Звякнув металлическими запорами, та распахнулась.

- Принимайте нового постояльца в свою компанию, - сказал прапорщик и посторонился, впуская Руфата в камеру.

- Тут и так воздуха не хватает, шестеро нас! – все, как один, возмутились в камере. - Куда же ещё седьмого!?

- Ничего, вам же теплее будет, - засмеялся прапорщик и, выходя из камеры, захлопнул за собой дверь.

- Ну, ты посмотри, что делают, суки! Половина трюмов свободна, а они уплотняют! Мало того, что закупорили нас, как сельдь в банку, так они ещё и издеваются!

Камера, куда перевели Руфата, была размером раза в три больше «боксика», в котором он провёл сутки, и выгодно отличалась от него. Здесь был не бетонный, а деревянный пол, на ночь заключённым выдавались лежаки, за невысоким бетонным барьером, туалет – забетонированная в полу клозетная чаша и в камере было тепло.

Осмотревшись, Руфат нашёл взглядом свободное место, молча опустился на корточки и, прислонившись спиной к стене, закрыл глаза. После всего пережитого, хотелось забыться и отдохнуть. Вскоре страсти вокруг уплотнения жилплощади улеглись, и всё внимание обитателей камеры переключилось на новичка.

- Ты, кто по жизни, будешь? – обратился к Руфату с вопросом один из обитателей камеры, совсем ещё молодой, но крепкого спортивного телосложения парень, с явно выраженной, кавказской внешностью. - Какой масти?

Открыв глаза и взглянув на парня исподлобья, Руфат промолчал. Решил, что ниже его достоинства, вступать в полемику с молодым - в камере были люди и постарше.

- Ты не молчи, ботало-то, открой. Или тебе западло разговаривать с нами?

- Тебе чего надо? – нахмурившись, спросил Руфат и встал.

- Когда тебя спрашивают, надо отвечать, - сказал парень и подошёл поближе.

- Много чести будет для тебя, сопляк, - усмехнулся Руфат.

- Ни хрена себе! Это же рамс! Какое-то чмо будет здесь зехера выкидывать!? – с растерянным видом завопил парень и оглянулся на сокамерников, явно надеясь на поддержку. – Надо его на парашу посадить!

- Ну, так посади, - с безразличным видом сказал один из сокамерников. Остальные, с ухмылками, наблюдали за развитием событий.

- Слышал, что общество решило? – почувствовав поддержку, усилил наезд парень, - так прошу пожаловать на парашу.

Услышав эти слова, Руфат не долго думая, резким, коротким ударом сбил парня с ног. Тот упал на кого-то из сокамерников, но через секунду вскочил и с криком: - Падла! Да я тебя сейчас урою! - бросился на противника. На этот раз Руфат «успокоил» его ударом ноги. Парень, ослеплённый яростью, попытался подняться и опять броситься на Руфата, но его окриком остановил сидевший в самом углу камеры, мужчина: - Казбек, сядь, и не мельтеши перед глазами!

- Шаман, так я же по-понятиям…, - начал было возражать парень, но мужчина перебил его словами: - Ты парень горячий, но именно ты сегодня рамсы попутал и, значит, рано тебе ещё блатовать в хате. Научись вначале разбираться в людях.

Парень затих и как-то сразу успокоился.

- Меня кличут - Шаман. Слышал про такого? - уже обращаясь к Руфату, сказал мужчина.

- Слышал.

- Вот и я про тебя слышал. Мы, хотя и сидим тут взаперти, слухи и до нас доходят, - негромко сказал Шаман. - Здорово ты Наркома и его шестёрок урезонил. Одобряю. Мы, ведь, тоже здесь из-за козлов паримся, глушим их по-чёрному, а хозяину это не нравится.

- Так это ты их…? – спросил Казбек и протянул руку. - Извини, я же не знал.

Руфат молча пожал протянутую руку и все в камере поняли, что примирение состоялось.

- Я думаю, что хозяин тебя специально к нам забросил, - продолжил разговор Шаман. – Наверное, хотел, чтобы мы тебя «прессанули». Но он просчитался, мы на ментов не пашем. Так что, живи спокойно и не думай, будто мы твои враги, скорее наоборот. И ещё хочу тебе сказать, найди себе на зоне корешей, одному будет тяжко.

- Я воспользуюсь твоим советом, - сказал Руфат и медленно закрыл глаза, ему нестерпимо захотелось спать.

- Я, смотрю, ты уже кимаришь. Ночью не спал?

- Какой может быть сон в холодильнике, всю ночь чечётку отплясывал.

- Так ложись на свободное место и дави ухо. Как говорится - утро вечера мудренее.