Джеймс Чейз - А жизнь так коротка

— Пошли на постельку.

— Нет, не хочу. Оставь меня, скотина!

— Пошли по-хорошему, лапочка, а то…

— Что, а то?

Они посмотрели друг другу в глаза, затем Брэдли отпустил ее плечи и, взяв за лицо потными ладонями, притянул к себе.

— Ты миленькая малышка, — сказал он, приближая свое лицо к ней.

Дрожа, она закрыла глаза и через силу подставила ему губы.

— Ты только представь, что это он тебя целует, — прошептал Брэдли. — Ночью все кошки серы, и, кроме того, ты потренируешься.

И он повел ее в спальню.

Сильный запах селедочного бульона встретил Гарри, когда он открыл дверь дома, в котором жил, и вошел в темный коридор. Где-то внизу миссис Вестерхэм, домовладелица, во все горло распевала грустную мелодию. Это мог быть и гимн, и колыбельная, и романс.

Гарри на мгновение замер, прислушиваясь, и решил, что это все же гимн. Миссис Вестерхэм начинала петь с самого утра.

«Когда живешь одна, — призналась она однажды Гарри, — нужно или разговаривать сама с собой, или петь. Я не умею разговаривать сама с собой, поэтому пою».

Гарри жалел ее. Сам он никогда не скучал. Он часто оставался один, но не чувствовал себя одиноким. Вокруг происходило столько интересного…

«В этом и секрет, — думал он. — Нужно лишь уметь интересоваться людьми, которые живут вокруг нас, ходят по улицам, заходят в бары».

Гарри не собирался становиться таким, как миссис Вестерхэм — петь гимны с утра и до позднего вечера, представляя себя солисткой Ла Скала.

Он хотел было пойти поговорить с ней, но на этот раз воздержался. На его решение повлиял стук пишущей машинки Рона. Гарри была сегодня вечером необходима исключительно мужская компания. Только другой мужчина может понять его.

В большой комнате, где жили они с Роном, дым стоял столбом, хоть топор вешай.

Рон, как всегда, забыл открыть окно. Он сидел на бамбуковом стуле в одной рубашке с закатанными рукавами и, неистово затягиваясь трубкой, барабанил по клавишам пишущей машинки. Куча исписанных листов, валяющихся вокруг на полу свидетельствовала, что он уже работал довольно долго.

Рон приветственно махнул рукой.

— Секундочку, я сейчас закончу, — и принялся за работу с такой скоростью, которая всегда восхищала Гарри.

Гарри открыл окно, повесил фотоаппарат, пододвинул кресло к газовой плите и уселся. В первый раз он обратил внимание на убогий вид комнаты, у которой было всего одно достоинство — площадь. Но по сравнению с апартаментами Клер она напоминала каморку папы Карло.

Рон вдруг прекратил печатать и поднялся.

— Наконец! Ух! — сказал он, потягиваясь. — Я работал по-черному, как четыре негра. Надоело. Проверю это завтра утром.

Рону Фишеру было лет тридцать пять. У него было длинное лицо, черные глаза и желание выглядеть в глазах окружающих саркастичным. Гарри познакомился с ним в центре демобилизации. Через полгода они случайно встретились, и Рон, который хотел сэкономить на квартплате, предложил Гарри поселиться вместе с ним в комнате, которую снимал. Так они и прожили четыре года.

— Ты ужинал? — спросил Рон, собирая бумаги.

Гарри вытянул ноги, с комфортом устраиваясь в кресле.

— Конечно, — ответил он. — А ты?

— У тебя странный вид, — сообщил Рон, бросив быстрый взгляд на друга. — С тобой что-то произошло. Определенно, встретил девушку своей мечты.

Гарри покраснел.

— О чем ты говоришь?

— Ну, старина, рассказывай. Кто она?

— Ну, как тебе сказать… — пробормотал Гарри, удивленный тем, что Рон так сразу разгадал его секрет.

Журналист тем временем собрал бумаги и перетащил стол на другую сторону комнаты. Потом открыл холодильный шкаф и произвел ревизию его содержимого.

— Прямо скажем, с харчами у нас негусто, — пробормотал он с сожалением. — Но мне не хочется выходить на холод и придется удовлетвориться тем, что имеется.

Он вытащил хлеб в упаковке, скукоженный сыр, масло и банку пива и перетащил это все на столик, стоявший напротив Гарри. Усевшись в кресло, Рон спросил:

— Ты действительно поужинал?

— Да, спасибо. Я даже очень хорошо покушал.

Фотограф замолчал, глядя в потолок и ожидая, что приятель хоть что-то спросит о девушке. Но тот лишь шелест челюстями.

— Холодная курица, камамбер, экспортируемый из Франции, и виски, — не выдержал и похвастался Гарри.

— Неплохое меню, — одобрил Рон, пережевывая, увы, далеко не камамбер, а тривиальный чеддер не первой свежести. — Смотри на меня. Я поглощаю средиземноморские устрицы и ожидаю горную форель, которую уже заказал.

— Но я не шучу, — воскликнул Гарри, ударяя кулаком по ручке кресла. — Я действительно был у нее, и она угостила меня курицей.

— Кто это она?

— Девушка, которую я встретил. Ее зовут Клер Доллан. У нее квартира возле Лонг-акра.

— Ну и ну. Должно быть приятно жить в центре города. А где ты ее встретил?

— Это, конечно, несерьезно, но девушка действительно очень хороша.

— Ради бога, опусти леденящие душу подробности, — запротестовал газетчик. — Я ведь спрашиваю, где ты ее встретил? Только это меня и интересует.

Гарри рассмеялся и рассказал Рону историю с баром, опуская, впрочем, эпизод с бумажником. Рон был очень мил, но циничен. Он наверняка заявил бы, что девушка — воровка.

Гарри рассказал ему про то, как они выпили несколько стаканчиков, а потом, когда Вингейт ушел, Клер пригласила его к себе.

Пройдя опасный рубеж, Гарри начал рассказывать очень подробно, не опуская никаких деталей при описании квартиры и работы Клер. Он выложил другу все, что услышал от натурщицы и около половины второго, наконец, закруглился.

Рон уже давно покончил с чеддером и теперь, вытянув ноги, курил трубку. Он ни разу не прервал монолога Гарри, а тот ничего не замечал.

— Значит, я ей позвоню, — закончил Гарри, — и попытаюсь с ней сходить куда-нибудь на следующей неделе. Она мне сказала, что на этой неделе занята. Но можно попытаться.

Наступила тишина.

— Я не хочу быть циником, — сказал вдруг Рон, — но давай разберемся. Зачем тебе эта девица? Такой неопытный губошлеп, как ты, может легко влипнуть. Будь с ней осторожен.

— С кем?

— С ней, — сказал Рон, потягиваясь и зевая. — Ладно, я иду спать, а ты?

— Я тоже. Но то, что касается Клер, то тут ты ошибаешься. Ты бы ее увидел…

Рон уже раздевался:

— Ты думаешь? Меня не интересует внешность девушки, а то, чем она занимается в повседневной жизни. Очень странно. Девушка живет одна, приглашает незнакомого мужчину ужинать…

— Ты совсем тронулся, — с жаром произнес фотограф. — Она привела меня к себе потом… потому, что… потому, что ей было тоскливо, — объяснил Гарри, пытаясь выиграть время.

Рон снимал носки, которые свежестью не уступали поглощенному чеддеру. Стараясь не смотреть в глаза Гарри, он сказал: