Гарри Грей - Однажды в Америке

К «кадди» метнулась темная фигура. Я приставил к ее голове ствол. Это был Джейк Проныра.

— Они оба здесь, и с ними еще один парень, — прошептал Джейк.

— Кто третий? — спросил я.

— Не знаю, я никогда его раньше не видел.

— Черт с ним; возьмем и третьего, — холодно сказал Макс. Я посмотрел на Макса. Он качнул головой. У него было каменное лицо. — Берем всех троих, — повторил он резким тоном.

— Вот ключи, они заперли дверь, — сказал Джейк.

Макс взял ключи.

— Ладно, Джейк, теперь уходи.

Проныра поспешил вниз по улице.

Косой остался за рулем работающей машины.

Мы спустились вниз по лестнице, держа пушки наготове.

Макс беззвучно открыл дверь.

Я медленно и тихо притворил ее за собой.

Мы увидели всех троих. Они стояли к нам спиной. Сальви и Вилли пересчитывали на стойке деньги.

Незнакомец следил за ними.

Мы неслышно прошли по ковру.

Они были заняты подсчетом денег.

Мы стояли у них прямо за спиной.

Макс был за Змеей.

Я был за Обезьяной.

Патси был за незнакомцем.

Наши стволы застыли в дюйме от их затылков.

Они увидели нас в зеркале — три пары испуганных глаз.

Мы выстрелили одновременно.

Три выстрела слились в один глухой звук.

Три большие дырки появились в их затылках.

Три пары рук уцепились за край стойки.

— Еще раз, — сказал Макси.

Три руки снова подняли оружие.

Раздался еще один приглушенный звук.

Три пары рук выпустили стойку.

Три скорчившихся тела лежали на полу.

— На всякий случай, — сказал Макси.

Три руки еще раз подняли оружие.

Прозвучал еще один тройной выстрел.

Три тихих, безупречно мертвых тела неподвижно лежали на полу.

Мы поднялись по лестнице, спрятав дымящиеся револьверы под пальто.

— Назад в Джерси, — сказал Макси.

Косой включил первую скорость. «Кадди» плавно выехал на улицу. Косой переключился на вторую скорость. Машина быстрее покатилась по дороге. Косой включил третью скорость. Машина полетела по ночным улицам, подальше от места убийства.

На пароме, посредине реки, мы подошли к перилам и бросили наше оружие на дно Гудзона.

Мы остановили машину недалеко от полицейского участка.

Солли ждал нас.

— Порядок? — спросил он, садясь в «кадди».

— Порядок, — ответил Макси.

Солли уехал.

Один за другим, стараясь держаться в тени, мы прошли по улице и свернули в переулок.

Мы тихо поднялись по лестнице к железной двери и вошли в здание, вслепую нащупывая в темноте ступеньки.

Дверь камеры была открыта. Мы вошли внутрь. Через несколько минут мы услышали шаги. Они остановились у нашей камеры. Мы услышали, как ключ повернулся в замочной скважине. Шаги затихли в конце коридора. Мы испустили глубокий вздох. Я лег на койку. Никто из нас не говорил ни слова.

В семь утра коп принес нам дрянной кофе и сухой хлеб.

В половине десятого мы предстали перед магистратским судом.

— Признаете ли вы себя виновными в организации подпольного тотализатора? — спросил судья.

— Признаем, ваша честь, — ответил я.

— Штраф в сто долларов с каждого или десять дней тюрьмы.

Солли заплатил за нас штраф.

Я сказал секретарю:

— Выпишите нам квитанции.

— Для налоговой полиции? — спросил он, усмехнувшись.

— Вот именно, — ответил я. — Поставьте время и дату.

Солли ждал нас снаружи в «кадиллаке».

Он вернул нам наши деньги. Я отсчитал ему сумму, которую он заплатил за нас в суде.

Мы вернулись в Нью-Йорк.

Макси открыл дверь в заднюю комнату «Толстяка Мо».

Мы попали прямо в объятия поджидавших нас «Четырех кавалеристов». Они сидели за столом и пили виски.

— А мы вас ждем, ребятки, — сказал один из больших парней, сидевших за столом.

— Простите, что заставили вас ждать, лейтенант. Вы как, по делу или просто заглянули в гости? — спросил я, стараясь говорить небрежным тоном.

— Чисто деловой визит, — ответил лейтенант, бросив на меня внимательный взгляд.

Макси посмотрел на бутылку «Маунт-Вернон», которая стояла на столе.

Лейтенант заметил его взгляд.

— Беспокоитесь об этом? — Он поднял со стола бутылку. — Я знал, что у вас тут хорошая выпивка. Не возражаете, если мы немного попользуемся?

— Нет, что вы, лейтенант. Все, что хотите, — ответил я.

Лейтенант иронически поблагодарил, снова наполнил бокал, выпил и прокомментировал:

— Чистый товар. А теперь… — Он помедлил с улыбкой. — Как это говорится на идиш, Макс? Tachlas, да, я вспомнил. Приступим к tachlas.

В устах ирландского полицейского это слово звучало довольно странно. Его поведение изменилось. Его доброжелательность и улыбка стали откровенно фальшивыми. Он протянул Максу письмо:

— Наконец-то я вас поймал, ублюдки. Вот какое письмецо мне принес почтовый голубь.

Четверо этих полицейских были известны от Бронкса до Батерри-стрит. Их прозвали «Четырьмя кавалеристами». Они считались злобными тварями, которые терроризировали как преступников, так и законопослушных граждан. Они славились тем, что любили жестокость ради жестокости. На публике они старались создавать впечатление честных и ревностных полицейских. Но мы знали, что все это чепуха.

Они гребли деньги для себя и собственных начальников. Они собирали дань с болтушек и букмекеров, позволяя в то же время своим друзьям и родственникам заниматься нелегальным бизнесом под их прикрытием. Они действовали силой, как и мы, но у них имелось одно преимущество: на их стороне стоял закон. У них был собственный преступный синдикат. Мы относились к ним без большого уважения, потому что в крайнем случае каждый мог просто откупиться от них деньгами.

Если бы у них была надежда расправиться с нами без борьбы, они давно бы так и сделали, но им не хотелось ввязываться с нами в драку. Они знали, что это будет трудная битва. Потому держались от нас подальше. Разумеется, и в наше время бывали честные полицейские, но «кавалеристы» не относились к их категории.

— Мы искали вас по всем притонам Ист-Сайда, парни. Нам известно, что на время вы расстались с этим заведением. — Он усмехнулся. — Так где вас черти носили?

— Вы знаете, что с нами всегда можно связаться здесь, — сказал я спокойно. — В чем дело, вы хотите нас арестовать? Что за письмо читает Макси?

— Я здесь задаю вопросы, — грубо ответил лейтенант.

Макс закончил чтение. Он закурил сигару, шагнул к лейтенанту и окинул его презрительным взглядом:

— Зачем вы показали мне это письмо, лейтенант? Оно не дает вам никаких прав. Я не обязан отвечать на ваши вопросы, если не захочу. Все, что вы можете, — арестовать нас, но не более того. Больше вы ничего не сделаете, и вы сами это знаете, ребята.

Макси невозмутимо встретил взгляд лейтенанта и передал мне письмо. Я прочел его.