Владислав Виноградов - Генофонд нации

Токмаков терпеливо выслушал до конца, затем с немецкой же пунктуальностью перечислил свои полномочия и тоже со ссылками на соответствующие документы. И наконец был вознагражден за терпение.

Анна Карловна снизошла до того, что согласилась рядом выписать старые и новые номера счетов. Токмаков подкатил свое легкое креслице к ее столу, ощутив запах мыла «Сейфгард» и, кажется, школьной доски.

Шариковая ручка с логотипом Стена-банка вывела на бумаге последнюю цифру пятизначного числа, и Анна Карловна уставилась на Токмакова пронзительными арийскими глазами:

– Еще вопросы будут, молодой человек?

Запах мыла. Запах мела. Холодная атмосфера учительской.

Сделав над собой усилие, Токмаков улыбнулся. Настала пора затронуть, что называется, душевные струны. А таковые есть, их не может не быть, потому что ни с того ни с сего, на пустом месте, аборты не делаются. Им предшествуют некие действия, правда, трудно сопрягаемые с образом педантичной немки, но тем не менее.

Да вот и Людмила утверждает, что первые нудистские пляжи появились у немцев. В тихом омуте черти водятся. Токмаков вежливо поинтересовался, как прошла… гм… операция, по случаю которой Анна Карловна отсутствовала в пятницу.

Бергхольц, скорбно поджав и без того узкие губы, ответила, что она уже привыкла. К подобной процедуре, сказала она, ей приходится, прибегать несколько раз в году, какие бы импортные предохранительные средства ни употребляла.

Следовательно, телевизионная реклама соответствующих предметов гигиены не отвечает действительности. Поэтому единственная надежная профилактика, продолжала Анна Карловна, испытанное народное средство, это – жевать мел!

– Э-э-э… – пробормотал Токмаков, надеясь, что его челюсть не слишком отвисла. – Имея некоторый опыт… Да нет, этого просто не может быть!

– К сожалению, здесь нет моей сестры Амалии. Иначе я бы познакомила вас с девушкой, которая за свои сорок лет ни разу не побывала в этом противном, гнусном, омерзительном кресле!

На сей раз голос Анны Карловны звенел настоящей страстью:

– И помогает в этом мел!

Токмаков понял, что душевные струны затронуты. Однако теперь Вадим уже всерьез заинтересовался феноменом с жеванием мела. Краем глаза заметив, что и Людмила Стерлигова прислушивается к разговору с неподдельным интересом, Токмаков уточнил:

– Анна Карловна, а по какой схеме нужно применять этот мел?

– Чем чаще, тем лучше.

– Я понимаю, но все же, что по этому поводу говорит ваша сестра Амалия? Когда жевать лучше – до или после интимных отношений?

Наступившая мгновенно тишина таила в себе грозовые раскаты. И гроза грянула, предваряемая молниями из арийских глаз Анны Карловны. Причем это был уже второй случай за сегодняшний день, когда Вадима пытались испепелить подобным образом. Первая утренняя попытка принадлежала Жанне Феликсовне. И к ней же крупными шагами устремилась Анна Карловна, предварительно узнав у Токмакова, кому на него можно жаловаться.

Когда дверь за Бергхольц с треском захлопнулась, Токмаков недоуменно спросил, поднимая упавший стул:

– С чего это она сорвалась как пожарная машина? Так мило беседовали. Да она же первая и сказала, что есть такое народное профилактическое средство от беременности – жевать мел…

Вслед за стулом, но с большим удовольствием, Токмакову пришлось поднимать Людмилу Стерлигову, рухнувшую на пол от смеха:

– А почему… ой, не могу! Почему ты решил, что это средство от беременности?

– Ну, как же – взялся восстанавливать справедливость и хронологию Вадим, – в пятницу ваша доблестная начальница при тебе сказала, будто Черевач зуб удаляет, а Бергхольц делает аборт, вот я и спросил, как прошла операция – чисто из вежливости, а она…

– Наоборот! Все наоборот – аборты по части Черевач, а зубы – это Анна Карловна, вечно мучается. А ты ей – про интимные отношения. Удивляюсь, как только женщину вообще кондратий не хватил… Тебе просто отчаянно везет у нас в Саратове!

– Да уж, – согласился Токмаков, – хватит с нас Безверхого, твоего дорогого шефули. Вы еще не скидывались болящему на фрукты – овощи?

– Идея хорошая, спасибо. Пожалуй, я займусь этим.

– Могу пожертвовать… рублей десять, – чуть приобнял ее Вадим за талию, но Людмила отстранилась, сделав страшные глаза:

– Потом… еще поговорим. В два часа спускайся на первый этаж и сразу зайди в гардероб. Это очень, очень важно!

– Хоть намекни! – с надеждой потянулся Вадим за девушкой, но дверь уже захлопнулась.

«Ладно, все равно становится теплее. Ну что же, господа хорошие, пожалуйте бриться!» – подумал Токмаков и машинально провел рукой по подбородку, убедившись, что сквозь свежие порезы, оставленные бритвой Стерлиговой, начинает пробиваться жизнеутверждающая щетина. Надо будет на прощание подарить Людмиле бритву. Пусть вспоминает.

С этой мыслью Вадим и обернулся на звук открывшейся двери. Представшая его взгляду парочка могла поразить чье угодно воображение: величественная, как башенный кран, Анна Карловна, и бывшая ей по плечо Жанна Феликсовна, выпалившая с порога:

– Товарищ капитан, неприличными намеками вы оскорбили женщину при исполнении служебных обязанностей. Что можете сказать в свое оправдание?

Что он мог ответить Жанне-громовержеце? Только молча склонить выю. Пока что Токмаков ничего не мог сказать и предъявить в оправдание неприличных намеков и обманутого Кирюхи, которого Вадим обещал сводить в тир в следующее воскресенье; в оправдание бессонной ночи с Людмилой Стерлиговой и даже в оправдание тех удивительно легких и теплых полушубков из Акмолы, согревающих оперов из Питера, каковым по действующему законодательству полагалось быть выставленными на продажу в магазине «Недоимка».

Следователь Милицина сказала:

– Стыдно, товарищ капитан.

Заметив в проеме открытой двери довольную лисью мордочку госпожи Кайеркан, Вадим улыбнулся начальнице Департамента коротношений фирменной улыбкой оперуполномоченного. И, поскольку это не вызвало желаемой ответной реакции, подумал, что с завтрашнего дня начнет жевать мел по рецепту Анны Карловны Бергхольц. Тогда против его ослепительной улыбки не сможет устоять ни один налогоплательщик.

Улыбайтесь!

2. Собачья верность

Фонтан на пересечении улицы Осипенко и проспекта Ленина напомнил о лете. Вода из него течет в несколько прямоугольных бассейнов, образующих каскад. Пустив лодочку в верхний, Кирилл любил смотреть, как она мчится в нижний, подпрыгивая на волнах, эта отважная лодочка…

Плотнее запахивая плащ на меховой подкладке, Людмила Стерлигова вдруг подумала, что и она такая же лодчонка – без руля и даже без весел. Прыгает, крутится на волнах. Черт знает, что такое! Пора в очередной раз менять жизнь.