Владислав Виноградов - Налог на убийство (сборник)

Фрош лежал на скамье, подрагивая жирной розовой спиной. Гельмут без подготовки врезал веником пониже поясницы.

– Полегче, шеф, – расслабленным голосом попросил Зигфрид, вообразив, видимо, что Шредер – его добрый дядюшка, движимый состраданием. Серией быстрых ударов Гельмут развеял это заблуждение.

– Герр Шредер! – взвыл Зиги, пытаясь сползти со скамейки.

Но Гельмут был настороже и придавил его коленом.

– Сначала расскажешь, как провел вчерашний вечер в баре.

Печка щедро отдавала тепло. От жара у Гельмута уши сворачивались в трубочку и потрескивали остатки волос на голове. Однако он без устали работал веником, не зная толком, какую информацию хочет выбить из Зиги. Он поймал себя на мысли, что вообще мало знает о Зигфриде Фроше. Контракт с ним подписал буквально за несколько дней перед пробегом, когда прежний механик неожиданно отказался от поездки в Россию.

Зиги был родом из Восточных земель, откуда-то из Тюрингии. В молодости довольно удачно выступал за сборную команду ГДР, но страстная любовь к пиву оказалась сильнее тяги к велосипеду.

– Герр Шредер, я просто выпил немного водки в компании с русским господином… Второй был журналистом. Очень приятные люди, клянусь святым Хубертом! Вы же не думаете, герр Шредер, что это я помог одноногому свернуть шею?

Гельмут опустил веник. «Помог…» Пьянчуга Зиги определенно нашел верное слово. Вот именно, кто-то помог Дымову пересечь финишную линию, где отмашку флажком дает госпожа Смерть.

Зигфрид воспользовался паузой, бочком сполз со скамьи и стремглав вылетел из парилки. Гельмут решил последовать его примеру. С разбегу головой вниз нырнул в бассейн. Прохладная вода зашипела так, будто ее вспорол раскаленный осколок снаряда.

Гельмут никогда не был на войне, но почему-то подумал об Афганистане. А Дымов и высокопоставленный городской служащий, с которым Герка вчера сцепился за столом, на войне были. Обычно однополчане в хороших отношениях, но здесь другой случай. Может быть, господин Золтанов и…

Голова Шредера уперлась во что-то упругое. Оказалось, что это был обнаженный животик Эрики. Поэтому Шредер вынырнул, не успев додумать свою мысль.

Рядом плескалась Эрика:

– Осторожнее, дорогой герр Шредер! Игры на воде опасны для жизни.

– Прошу прощения, Эрика, – сказал Шредер и попытался отшутиться: – В детстве я мечтал стать торпедой.

– В таком случае, шеф, мне лучше покинуть акваторию, – парировала Эрика с легкой улыбкой на губах. – К тому же этот неопознанный плавающий объект, – она кивнула в сторону распаренной туши Зигфрида, – начинает проявлять агрессивность.

– Поступайте как вам удобнее, Эрика. В комнате отдыха я велел сервировать легкий завтрак. Буду счастлив, если вы разделите его со мной, – честно признался Гельмут.

– Скорее, это будет уже обед. – Эрика сделала несколько гребков, сильным и одновременно грациозным движением выбралась на бортик бассейна. – Я подумаю.

Шредер отвел глаза от девушки. Ее гибкая спина кого угодно сведет с ума. Тем паче, купальником Эрика пренебрегла. Зиги вообще пузыри пускал от восторга.

Эрика показала головой в его сторону и сказала:

– Третий лишний.

Шредер согласно кивнул. А мнением Зигфрида никто не поинтересовался. Впрочем, он не огорчился. Приняв душ, веломеханик отправился в свой номер – досыпать. Теперь, когда Дымова нет на горизонте, никто не помешает Зиги в самое ближайшее время стать владельцем полноприводного вездехода «Шевроле». А это важная составная часть в задуманной операции.

Велопробег по ужасным русским дорогам близится к финишу, и Зигфриду самое время браться за выполнение принятых им обязательств. А шеф пусть развлекается с Эрикой. Зигфриду эта девчонка тоже послужит сегодня, но для других целей!

С этой мыслью Зигфрид Фрош задремал.

В комнате отдыха сауны был накрыт завтрак на двоих. Гельмут сразу обратил внимание на неполную сервировку – на столе отсутствовал пробочный ключ. А содовая вода в запотевших бутылочках так и манила.

Шредер вспомнил, что вчера за ужином подарил открывалку Эрике. Девушке настолько понравилась безделушка, что он не мог не доставить ей эту маленькую радость.

Эрика тщетно шарила по карманам махрового купального халата: брелока-открывалки там не оказалось.

– Ты обещала никогда не расставаться с моим скромным подарком, – с легкой укоризной в голосе заметил Шредер, которому был памятен серебряный велосипедист, врученный ему при посещении известной в Европе велофирмы.

– Не всякое обещание можно сдержать, – ответила Эрика, и в качестве извинения за оплошность не стала запахивать свой короткий халатик. На губах девушки появилась виноватая и одновременно озорная улыбка.

Шредер покачал головой и открыл бутылку содовой ножом. В России не до тонкостей церемониала, однако настроение почему-то оказалось испорчено.

Оперуполномоченный Виктор Непейвода почесал желтую собаку Минёрку за ухом:

– Псина, хорошая собачина. Что теперь с тобой будет, а?

– Будет жить, как жила. Тем более, не много-то ей и осталось – семнадцатый год или возле того, – спокойно ответил Чума.

Разговор происходил в квартире Дымова после того, как Силкин выгулял и покормил измаявшуюся собаку, а оперуполномоченный осмотрел крохотные комнату и кухню. В отличие от веломастерской порядка здесь не было. Большую часть комнаты занимал сбитый из толстых досок стол, заваленный книгами, инструментами, чертежами. Видимо, Дымов неустанно совершенствовал изобретенное им крепление протеза, о котором Непейводу успел рассказать Силкин по дороге сюда.

Спал же Герка на железной солдатской кровати. Рядом на табуретке стоял древний двухкассетник. Виктор нажал на клавишу, и магнитофон выплеснул из динамика:

Из кухни появился Силкин, присел на краешек аккуратно застеленной кровати.

– Его любимая. Герка частенько про Афган вспоминал. Правильнее сказать – и не забывал вовсе. Я так понял: на войне человек будто стеклянным становится. Все нутро как на ладони. Храбрый так храбрый, подлеца тоже сразу видать.

– Кого-то конкретно имеешь в виду? – спросил Непейвода, почувствовав недосказанное.

Чума дослушал песню, выключил магнитофон и ответил:

– Вообще говорю. Конкретно – Герка знает. Пусть он и расскажет. А в самом крайнем случае… Да нет, не верю! Дымов ей не сдастся!

– Кому?

– Да ей, костлявой.

Непейвода поглядел на физиономию Чумы. После прогулки с нее как будто испарились злость и тревога.

Перевел взгляд на Минёрку, мирно дремавшую в продавленном кресле. Желтая шкура собаки была словно молью побита, одно ухо косо срезано, должно быть осколком. Да, этой псине, как и ее хозяину, пришлось хлебнуть лиха. И коснись ее хозяина смертельная тень, догадался Непейвода, не лежала бы она так спокойно.