Николас Блейк - Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера

На меня накатило отчаяние. Тут он сказал кое-что (я это опущу) про мою жену. И наступила моя критическая точка. Впервые в жизни мне довелось почувствовать жгучую ненависть. Я подошел к нему и сильно ударил его по лицу. Когда Освальд упал, что-то выскользнуло из кармана макинтоша, который был на нем, и зазвенело на полу. Он хотел поднять этот предмет, но я опередил его — в руках моих оказалась бритва, и, прежде чем он бросился на меня, я резанул его по горлу. В тот момент я испытал удивительный восторг, взрыв слепой мучительной радости. Потом это прошло, а у моих ног умирал мой брат.

Затем все происходило будто во сне. Я действовал так, словно был запрограммирован. Поразительно. Нечто холодное и расчетливое возобладало во мне, словно это мой антипод нашептывал, что если сделать тело Освальда неузнаваемым, то никому не придет в голову подозревать меня и вспоминать о нем. Так я и поступил. К этому моменту он был уже мертв, поэтому я отделил голову, снял одежду, натянул на его тело макинтош и застегнул до самой шеи. Потом взял ключ от склепа Лэйси и сетку — такие тонкости в данном случае кажутся смешны, но мне была отвратительна мысль нести голову за волосы.

Потом (мой антипод придал мне непомерную силу) я поднял тело, донес его до реки, проплыл с ним вниз по течению и отпустил. Это был кусок мяса, а не мой брат. Я бросил бритву в реку в том же месте. Добавлю, что проделал все это без одежды, чтобы на нее не попала кровь. К счастью, когда я резанул его по горлу, струя крови на меня не попала. Я сложил в маслобойне одежду Освальда поверх своей, вот почему Финни видел только одну груду одежды. Когда я вернулся в маслобойню, оказалось, что голова исчезла: мне не удалось закрыть дверь, уходя, так как руки были заняты. Я намеревался спрятать голову вместе с одеждой Освальда в склепе Лэйси или закопать где-то в саду, ибо читал, что следы небольшой ямы не привлекут внимания. Не обнаружив головы, я пришел в ужас, но подумал, что ее мог взять Финни Блэк, и никто другой. Поэтому я продолжил свое дело — вымыл маслобойню, оделся, а вещи Освальда отнес в склеп.

Все случившееся с момента моего появления в маслобойне заняло немногим более часа. Вернувшись домой, я нашел Дженет в постели и, поскольку она не спала, сказал ей, что, обсудив дела с Освальдом, отослал его назад, договорившись об определенной сумме, которую ежегодно буду выплачивать, а он, в свою очередь, оставит нас в покое. Дженет удовлетворили мои объяснения. Потом мы во второй раз пошли посмотреть, не вернулся ли Финни. Он появился вскоре после двух.

Хочу подчеркнуть: никто, кроме меня, не замешан в том, что я совершил той ночью. По моему предположению, Лайонел в какой-то момент проснулся и вышел во двор — он мог видеть, как я возвращался из церкви. Что Дженет могла подозревать после того, как нашли тело, я не знаю. Мне не хотелось посвящать ее в свою тайну, однако потом пришлось втянуть ее в это дело, сделав невольным исполнителем моего плана, чтобы выяснить, взял ли Финни голову или нет. За это прошу у нее прощения. Но ни она, ни Лайонел не причастны к случившемуся».

Найджел услышал шаги в коридоре. В комнату вошла Дженет, на лице ее была тревога.

— Здесь нет Роберта? Нигде не могу его найти, — сказала она.

— Позвольте, я дочитаю, — ответил Найджел.

«Я сознаюсь во всем по собственной воле, в здравом уме. Должен был сделать это раньше, учитывая, сколько неприятностей причинил вам. Но сначала я хотел закончить свой цикл стихов. По иронии судьбы эмоциональное напряжение, вызванное смертью Освальда, дало толчок моему творчеству. Когда время вынесет свой приговор, меня уже не будет. Дорогой Найджел, пожалуйста, убедите полицию в том, что глупые выходки Лайонела — это поведение невиновного человека. Когда умирала его мать, она просила Лайонела позаботиться обо мне. Он знал, что я сочиняю поэму, и хотел выиграть для меня время, милый мальчик. Он поступил неблагоразумно, но мне-то известно, что между нами не было сговора — я не мог доверить ему свою тайну. Все были, как сказала одна выдающаяся дама, слишком добры ко мне. Включая вас.

Я не хочу, чтобы меня судили. Если Лайонел появится к вечеру и у меня будет такая возможность, я ускользну. Я желаю умереть там, где похоронено мое сердце. Маленькая Ванесса обожает вас — помогите ей пережить случившееся, без колебаний прошу об этом.

А теперь — помните слова Дроти? — „Час настал… мне пора. Я покидаю вас, ласточки, родники, сад, розы. Милые создания!..“

Ну, мне действительно пора. Прощайте.

Роберт Ситон ».

Найджелу не потребовалось много времени дочитать это. Скомкав письмо и сунув его в карман, он встал. Тень нерешительности исчезла с его лица:

— Что вы сказали? Его нет в доме?

Дженет кивнула.

— Надо найти его. Вы понимаете, что…

— Нет, — отчаянно закричала Дженет. — Вы не можете оставить его в покое? — Она вцепилась Найджелу в руку чуть ли не мертвой хваткой, но ему удалось вырваться. Он бросился вниз. Машина, в которой приехал Лайонел, все еще стояла у дверей. Некоторое время Найджел колебался, потом через двор побежал к гаражу. Двери были открыты. Машины Ситонов не оказалось.

Когда он вернулся, Дженет стояла во дворе. Она была похожа на лунатика.

— Не мешайте ему! — сказала она вяло. — Не мешайте!

Найджел взял ее за плечи и встряхнул.

— Скажите, где похоронена его первая жена? Вы должны мне сказать.

— Таблетки снотворного исчезли из аптечки. Весь флакон. Что вы спросили?

— Я спросил, где похоронена его первая жена.

Лицо Дженет исказила судорога, потом оно вновь стало каменным.

— Я вам не скажу.

— Тогда я спрошу у Ванессы, — сказал Найджел, садясь в машину Лайонела.

— Нет-нет, я поеду с вами. Дайте мне надеть пальто.

Найджелу показалось, что прошла вечность, пока не было Дженет. Она вернулась, неся хозяйственную сумку.

— Это во дворе церкви в деревне, в пяти милях от Редкоута, — сказала она. — Она там родилась — в Грейт-Хаммерсли.

Они промчались в темноте через Хинтон Лэйси, потом по мосту через реку выехали на главную дорогу к Редкоуту, пересекли его и на выезде сбились с пути, запутавшись в пересечении проселочных дорог.

— Не могу вспомнить, — запинаясь, произнесла Дженет. — Это было так давно…

Найджел остановил машину у ближайшей деревни и постучал в первый попавшийся дом. Ему хотя и спросонья, но указали дорогу.

Через милю за деревней мотор заглох. Найджел нашел в салоне фонарь и карту. Бензобак был пуст.

— Слава Богу! — пробормотала Дженет.

— Я пойду пешком, а вы пока оставайтесь в машине.

— Нет, я пойду с вами.

Они быстро шли в бледном свете луны. Дорога все время разветвлялась, а указателей нигде не было. Оставалось еще мили четыре. Найджел стал перед выбором: сделать крюк и зайти в деревушку поблизости, где могло не оказаться ни телефона, ни машины, ни бензина, или отправляться прямо в Грейт-Хаммерсли. Он выбрал последнее. Дженет Ситон сначала по-мужски шагала рядом. Потом устала и начала отставать. Найджел остановился посмотреть карту. До него долетел хриплый голос Дженет: