Джеймс Чейз - Бей и беги

Роджер Айткен был из той разновидности боссов, что всегда отделяют светскую жизнь от деловой.

Я попал к нему домой и познакомился с его женой только после того, как он упал с лестницы в Плаза Грилл и сломал ногу.

Меня никогда не трогало то, что он не приглашал меня к себе домой. По мне, так не может быть ничего хуже, чем руководитель, рассматривающий своих служащих как членов собственной семьи. Я всегда считал, что от босса, который приглашает сотрудников к себе на эти кошмарные ежемесячные обеды, где никто не смеет как следует выпить или поднять голос, нужно бежать как от чумы.

Роджер Айткен был совсем другим. Он был совершенным феодалом. Он нанимал людей с особой тщательностью, платил им на двадцать пять процентов больше, чем любое другое рекламное агентство, и если они не могли хорошо проявить себя в первую же неделю работы, то получали хорошего пинка и оказывались на улице. Айткен не давал права второй попытки: нет от тебя отдачи — вылетай!

Прежде чем начать работать в рекламном агентстве «Интернэшнл и Пасифик», крупнейшем и лучшем агентстве на побережье, возглавляемом Айткеном, я работал на маленькую дешевую компанию, одной ногой стоявшую в финансовой могиле, у босса, которого впоследствии препроводили в лечебницу для алкоголиков. Это было около двух лет назад. Однажды, когда я сидел за столом, сражаясь с проектом рекламы нового средства для мытья посуды, которое не способно было смыть с тарелки даже пятна от подливки, мне позвонила секретарша Роджера Айткена. Она сказала, что Айткен хочет поговорить со мной по личному вопросу и осведомилась, не могу ли я прийти к нему в контору около шести часов. Я, конечно, знал Айткена по той репутации, которую он завоевал в деловых кругах. Я знал, что он стоит во главе агентства, являясь доверенным лицом ряда крупных дельцов, и прекрасно справляется, получая весьма солидный доход. Естественно, я предположил, что он собирается предложить мне работу. И, так же естественно, подобная перспектива не могла не радовать меня: работа в «Интернэшнл» была предметом желаний каждого человека на побережье, связанного с рекламой.

В шесть, минута в минуту, я был в его приемной, а в пять минут седьмого стоял перед его столом, выдерживай обработку голубых глаз, пронизывающих меня насквозь до затылка, как горячий нож кусок масла.

Айткен был крупный мужчина, более шести футов ростом, массивный, хорошо сложенный. У него был узкий рот, крутой волевой подбородок типичного главы фирмы. Ему было лет сорок семь, в талии он был толстоват, но если это и был жир, то жир плотный, солидный. Он выглядел как человек, сохраняющий себя в хорошей форме. Он изучал меня секунд десять, потом поднялся и, протянув руку, сжал мою как тисками.

— Вы Честер Скотт? — Его голос прозвучал требовательно, а в приемной его можно было услышать, не прикладывая ухо к замочной скважине.

Не знаю, кем, по его мнению, я мог быть еще, если, прежде чем попасть в его кабинет, мне пришлось назвать свое имя по меньшей мере четырем клеркам.

Я сказал, что да, я Честер Скотт. Тогда он открыл папку, лежавшую на столе, и толстым пальцем полистал бумаги.

— Это ваша работа?

В папке было около двух дюжин вырезок — мои статьи из различных газет и журналов, которые я написал за последние четыре-пять месяцев.

Я подтвердил, что работа моя.

Он закрыл папку и начал кружить по комнате.

— Неплохо, — сказал он. — Я могу найти применение такому человеку, как вы. Сколько они вам платят?

Я сказал.

Он остановился и посмотрел на меня так, как будто не был уверен, правильно ли расслышал мои слова.

— А вы знаете, что заслуживаете большего?

Я сказал, что знаю.

— Так почему же вы ничего не предпринимали?

Я сказал, что в последнее время был слишком занят, чтобы что-то делать в этом плане.

— Работа для вас важнее денег, а?

— Не совсем так, — сказал я. — Просто я очень занят.

Он еще раз внимательно посмотрел на меня, потом подошел к столу и сел.

— Я буду платить вам на сто долларов в неделю больше, чем вы получаете сейчас. Можете приступать к работе в понедельник.

Вот так я начал работать в «Интернэшнл». А теперь, через два года после той встречи, я был вторым человеком после босса и подчинялся непосредственно ему. Деньги, которые я получал, два года назад могли казаться только голубой мечтой. У меня был «кадиллак» последней модели, бунгало с окнами на море и тремя спальнями, мальчик-филиппинец, смотревший за домом, и солидный счет в банке.

Не думайте, что я достиг всего этого, посиживая в кресле и куря сигареты. Если вы собираетесь работать на Айткена, то должны работать. В девять часов каждое утро, включая субботы, я сидел на своем рабочем месте, и бывали дни, когда я выходил из-за стола только в полночь. Если «Интернэшнл» платила хорошо, то и Айткен следил в оба за причитающимся ему. Думаю, что я никогда не работал так напряженно, но мне это нравилось. Кроме того, со мной работала хорошая команда: всех их выбирал сам Айткен, а это кое-что значило. Я восседал на вершине мира. Казалось, я прочно там уселся, но однажды все изменилось.

В один теплый июньский вечер вся моя жизнь внезапно взорвалась. Я допоздна задерживался в конторе. Было начало десятого. Со мной были только Пат Хенесси, моя секретарша, и Джо Феллоус, художник. Все остальные ушли домой. Мы работали над рекламой нового туалетного мыла. Это была серьезная работа с участием телевидения стоимостью в два миллиона долларов.

Феллоус показывал мне эскизы рекламных анонсов, которые он намеревался дать в еженедельных выпусках.

Материал был хорош. Пат и я увлеченно обсуждали его, когда зазвонил телефон.

Она подошла и взяла трубку.

Пат была очень симпатичная: высокая, длинноногая, с волосами цвета меди, с большими голубыми глазами и фигурой, слишком совершенной для реальной девушки. Ей было лет двадцать шесть, и голова у нее была на месте. Мы с ней работали в паре. Если бы она не подталкивала время от времени мою память, мне вряд ли удалось бы идти в ногу со всеми своими подчиненными, количество которых Айткен постоянно увеличивал.

Я не обращал внимания на то, что она говорила в трубку. Мы с Джо как раз корректировали один из его набросков. Меня не совсем устраивала девушка, которую он использовал в качестве модели.

— Слушай, Джо, если у девушки на самом деле такая грудь, — сказал я, — она прищемит ее в первой же вращающейся двери.

— В этом-то и состоит моя идея, — возразил Джо с присущей ему прямотой. — Это как раз то, что я хочу выразить. Я хочу, чтобы парни, как только посмотрят на мою рекламу, спросили себя: а что она будет делать, такая дамочка, попади она во вращающуюся дверь? Психологический прием.