Ричард Старк - Похищение черного льда

Проклятие! Хоскинс толчком распахнул дверцу и выскочил из машины; он понимал, что нужно покончить с этим негром, пока тот еще не опомнился; но он не успел сделать и двух шагов, как услышал крик:

— Хоскинс!

Он повернул голову и увидел бегущего к нему Паркера. В панике он не знал, на что решиться — бежать ли, направить ли пистолет на Паркера, продолжать ли преследовать негра. И пока он так стоял в нерешительности, Паркер остановился и поднял руку.

Хоскинс вильнул в сторону, пытаясь уклониться от пули.

Положение было почти безвыходным. Времени у Паркера оставалось очень мало, а сделать нужно было очень много. А тут еще крутились под ногами болваны вроде Хоскинса.

Из-за ограды вышел Формутеска. Он был совершенно сбит с толку.

— Что происходит? — спросил он.

— Это еще нам предстоит выяснить, — ответил Паркер. — Где Гонор?

— Он должен был находиться в грузовике.

— Посмотрите сзади.

Паркер опустился на колено рядом с Хоскинсом. Тот был мертв.

Он приподнялся и посмотрел вокруг. Послышался голос Формутески:

— Здесь его нет.

— Пошли, — ответил Паркер. Невдалеке, на противоположной стороне улицы, стояла машина; подойдя к ней, Паркер заглянул внутрь — никого.

— Внизу, под ней, — подсказал Формутеска.

И действительно. Гонор был там. Паркер вытащил тело на тротуар.

— Он ранен? — спросил Формутеска.

— Мертв. Берите его за ноги.

— Что?

— Берите его. Мы не можем оставлять его здесь.

— О! — Формутеска, наклонившись к ногам убитого, сказал: — Он лежит лицом вниз. Может быть, перевернуть его?

— Не надо. — Паркер подхватил тело Гонора под руки. — Да не стойте же, Формутеска.

Формутеска покачал головой, пытаясь прийти в себя.

— Простите. — Он поднял Гонора за лодыжки. — Какие у него худые ноги.

Они перешли улицу и поднялись ко входу в музей. Пока Формутеска открывал дверь, тело Гонора поддерживал Паркер; они вошли внутрь и положили труп на пол. Глядя себе под ноги, Формутеска произнес:

— Какая бессмыслица! Как все это ужасно...

— Передвиньте грузовик на другое место. — Паркер должен был как можно скорее вывести Формутеску из столбняка; больше ему полагаться сейчас было не на кого.

Формутеска посмотрел на него отсутствующим взглядом.

— Передвинуть грузовик?

— Припаркуйте его в соседнем квартале и поскорее возвращайтесь. Идите же, идите!

Формутеска кивнул все так же неуверенно, однако, начав двигаться, он делал это быстро. Паркер подождал, пока он не сядет за руль, и подошел к двум телам, лежавшим на пешеходной дорожке. Прежним манером он затащил тело Хоскинса в музей, положив его рядом с Гонором. Затем поспешил к Манадо.

Юноша лежал без сознания, но еще дышал. Были видны две раны — одна на левой стороне чуть выше талии, другая — в верхней части левого плеча. По-видимому, пули прошли навылет. Нижняя рана продолжала кровоточить; руки были холодными.

Паркер взял Манадо на руки, отнес в музей и положил на обитую войлоком скамью у стены. Послышались шаги Формутески. Паркер обернулся.

— Заприте двери, — сказал он. Сделав это, Формутеска спросил:

— Что теперь?

— Отнесем Манадо наверх. Лучше вместе со скамейкой.

— Хорошо.

Скамья была тяжелой, и они медленно понесли ее через весь первый этаж к лифту.

Войдя в кабину и нажав на кнопку четвертого этажа, Паркер спросил:

— У вас найдется врач, которому можно доверять?

— Майор Индинду — врач.

Паркер не мог скрыть удивления.

— Ваш кандидат в президенты?

Формутеска улыбнулся.

— Да, — ответил он. — Мы в Африке нуждаемся в ренессансных людях. Майор Индинду — военный, политик, врач и учитель. Еще он служил во флоте и был журналистом.

— Позвоните ему с верхнего этажа, — сказал Паркер. — Телефон там работает?

— О да. Все прошло без заминок, точно так, как вы говорили. — Он покачал головой. — Я хочу сказать, здесь, в музее.

— Хоскинс так и не смог удержаться, чтобы не приехать, — сказал Паркер.

— Как же он узнал, где все будет происходить?

Лифт остановился на четвертом этаже. Когда они вышли из кабины, Паркер ответил:

— Наверно, он следил за кем-то.

— А вы как оказались здесь?

— Позже, — сказал Паркер. — Сначала позаботимся о Манадо. Поднимайте.

Хотя Формутеске очень хотелось продолжать расспрашивать Паркера, он пожал плечами и молча поднял свой край скамейки. Они занесли Манадо в первую же спальню.

— Загляните в аптечку. Нужно остановить кровь. Потом позвоните Индинду.

— Хорошо.

Когда Формутеска вышел, Паркер перенес Манадо со скамьи на двуспальную кровать, расстегнул на нем одежду, приложил подушку к ране на боку. Из горла раненого вырвался какой-то слабый звук, голова чуть сдвинулась.

Паркер посмотрел на часы. Без четверти четыре. Для того чтобы все объяснить и все организовать, остался всего час с четвертью.

Послышались сирены. Паркер выглянул из окна и увидел, что посреди квартала остановились две полицейские машины. Из них вышли полицейские; они немного походили, посмотрели на дома, на припаркованные поблизости машины, о чем-то поговорили. По-видимому, не знали, что делать дальше. Никто из жильцов не вышел, чтобы рассказать им о произошедшем.

Спустя минуту полицейские сели в машины и уехали, не включая сирен.

Майор Индинду, войдя в гостиную, произнес:

— С ним будет все в порядке. Конечно, у него сейчас шок и большая потеря крови, но он выживет.

— Хорошо, — произнес Формутеска. Он слишком нервничал, чтобы усидеть на месте; вот уже двадцать минут, как он взад-вперед шагал по комнате. Паркер сварил себе на кухне кофе и пил его, сидя у окна и глядя на улицу. С тех пор как уехала полиция и появился майор Индинду, ничего больше не произошло. Было уже двадцать минут пятого.

— Кофе есть еще? — спросил майор.

— В кофейнике, на кухне, — ответил Паркер.

— Я вам сейчас принесу, — сказал Формутеска.

— Спасибо.

Как только Формутеска торопливо вышел, майор подошел к Паркеру и сказал:

— По правде говоря, я не понимаю, каким образом вы оказались здесь. По-видимому, ситуация еще запутанней, чем думал бедняга Гонор.

— Гонор вел себя неправильно с самого начала, — ответил Паркер. — Это и привело его к такому концу.

Майор с сомнением посмотрел на него:

— Неужели все так просто?

— Да. Гонор рассказал Хоскинсу всю историю, не выяснив прежде, что он за человек, и после того, как тот узнал, сколько здесь можно заграбастать, он уже не мог заставить себя уйти: он должен был попытать счастья.

— Но вы-то могли что-нибудь сделать?

— Я пытался. Я давил на него, требовал, чтобы он оставил нас в покое. Высунул его из окна моего номера...