Анджей Збых - Слишком много клоунов

— Часто вы бывали с ней в «Спутнике»?

— Нет, не очень. Бася ведь замужем, и мне только изредка удавалось ее вытащить. Прошу прощения, но почему вы так расспрашиваете о Басе? Ведь у нее ничего не было общего с Конрадом.

— Да, конечно, — подтвердил инспектор. — Просто, пока следствие не закончено, нас интересует все. Вы не знаете, например, как складываются супружеские отношения Кральских?

— По-моему, не очень хорошо, — сказала Иоланта. — Мне кажется, он изменяет ей, а она делает вид, что не замечает. Этот Кральский неинтересный человек, и мне иногда кажется, что Басе все уже надоело. Я не понимаю этого союза. А вы что-нибудь подозреваете?

Инспектор не отвечал. Он думал о том, что Иоланта не заметила отсутствия клоуна. Или делала вид, что не заметила.

— Конрад не любил Басю, — продолжала Каштель. — Он вообще не любил моих приятельниц. Впрочем, у него самого было мало знакомых.

— Вам знакома фамилия Ровак?

— Да, я слышала о нем, — тихо сказала Иоланта. — Это сослуживец Конрада, не так ли?

— Они дружили?

— Не думаю.

— Нравился он вашему жениху?

Иоланта помолчала.

— По-моему, нет, — наконец ответила она.

— У Сельчика были знакомые, о которых вы не знали?

Она пожала плечами.

— Редкий мужчина все говорит женщине.

— Ваш жених ушел от вас около девяти. Он никого не ожидал? Не говорил ли он вам, что едет кого-то встречать на вокзал?

— На вокзал? — удивленно переспросила Иоланта. — Нет, пан инспектор, ничего не говорил. — Она закрыла лицо ладонями. — Скажите, он что, был на вокзале?

— Постарайтесь вспомнить, может, кто-то должен был приехать к нему, он кого-то ожидал?

— Нет, не припоминаю, — ответила Иоланта. — Знаю только, что он тогда очень спешил. Я ведь вам говорила. «У меня двенадцать минут времени». Почему-то я даже подумала тогда о поезде. Но тетка никогда к нему не приезжала. Или он не хотел говорить из-за моей приятельницы? — размышляла Иоланта.

— Все может быть, — согласился Ольшак.

Он встал и прошелся по комнате, еще раз посмотрел на бумаги и фотографии, лежавшие на столе, на полку с ровно расставленными книгами.

— Пани Иоланта, — сказал он наконец, — прошу вас внимательно осмотреть комнату. Может, здесь чего-нибудь не хватает? Бывает так, что бросается в глаза отсутствие какого-то пустяка, какой-нибудь мелочи.

Иоланта поднялась с тахты и прошлась по комнате, подошла к книжной полке, к столу, потом взглянула на тахту, снова погладила покрывало.

— Нет, — ответила она. — По-моему, все так, как было, все на месте.

— Вы в этом уверены?

— Да.

Ольшак вынул из кармана клоуна, усадил его к себе на ладонь и внимательно посмотрел на Иоланту, но ее глаза были пустыми и ничего не выражали.

— Что это? — спросила только она.

— Тряпичный клоун. Вы никогда такого не видели?

Короткое замешательство. Нет, он не ошибался, она смешалась.

— Не видела, — ответила Иоланта. — Это какая-то игрушка.

Ольшак посадил куклу на тахту. Она даже шла к пестрому покрывалу.

— Он сидел здесь, — сказал инспектор.

— Не может быть. Конрад терпеть не мог игрушек, и такого клоуна у него никогда не было.

Инспектор осторожно взял клоуна с тахты и спрятал было его в карман брюк, но, передумав, переложил его в пиджак, как будто игрушка стала ценнее.

— Еще один вопрос. Какие сигареты курил пан Сельчик?

— Никаких, — ответила Иоланта спокойно. — Он терпеть не мог сигарет и говорил, что из-за этого не любит кафе и рестораны: в них всегда полно дыма.

— Однако перед смертью он курил. Отпечатки пальцев на окурке, которые мы обнаружили, принадлежат Сельчику. Это была французская сигарета.

— Не понимаю, — сказала Иоланта и встала. — Конрад никогда при мне не курил.

Они вышли вместе. На улице перед домом стояла «сирена» Иоланты. Отперев дверцу, она пригласила инспектора.

— Я могу подвезти вас, — сказала она. — Если вы, конечно, не боитесь.

— Не боюсь, — засмеялся Ольшак, но все-таки сел на заднее сиденье.

Иоланта повернула ключ, машина вздрогнула и двинулась с места. Ольшак достал сигареты и пошарил по карманам в поисках спичек. Они свернули на Партизанскую улицу и остановились перед светофором. Наконец он нашел спички, но Иоланта в этот момент так резко тронула машину, что коробок упал на пол. Ольшак с трудом нагнулся, сдвинул ногой коврик и под ним, почти у дверцы, заметил обрывок твердой бумаги. Он поднял его. Это был кусок картонной бирки, какие навешиваются на чемоданы в аэропортах. На бирке был номер и дата, однако инспектор пока не знал, пригодится ли эта находка.

— Что вы там нашли? — спросила Иоланта, останавливая машину перед управлением.

— Багажную бирку, — ответил Ольшак.

Девушка удивилась.

— Вы не возили никого, у кого бы на чемодане была такая бирка?

Она недоуменно пожала плечами. Значит, если Сельчик был на вокзале, кого-то встретил, а потом привез к себе, то эта бирка может быть следом… единственным следом, оставленным мужчиной, который, как утверждает дворничиха, был обут в «смешные» ботинки.

Из крана тонкой струйкой текла чуть теплая вода. Значит, снова нужно будет вызывать мастера и прочищать колосник газовой колонки. Ольшак вздохнул, представив поиски слесаря, который, прежде чем прийти и потыкать проволочной щеткой в кольцо газового нагревателя и получить свои сто злотых, будет долгое время просто неуловим. Три, а то и четыре раза Ольшак сходит в жилконтору, чтобы услышать, что слесарь минуту назад вышел или еще не пришел: наконец он встретит его и, проклиная себя в душе, сунет в перемазанную маслом лапу двадцать злотых, говоря при этом: «Вот мой адрес, чтобы не забыли». И только тогда специалист по прочистке колосников в газовых колонках, единственный в квартале и ценимый, как профессор редкой специальности, соизволит посетить его квартиру. Потом через две копирки выпишет счет, а Ольшак заплатит сколько нужно, естественно, не вспоминая о той двадцатке, так как между приличными людьми не ведутся разговоры на столь тривиальные темы. Что делать, человек к старости становится более терпимым. Еще пятнадцать или двадцать лет назад Ольшак ни за что бы не дал взятки типу, который зарабатывает наверняка больше его и который просто обязан прочистить этот чертов колосник, ибо это входит в его обязанности, так же как в обязанности Ольшака входит поимка бандитов, убийц или поиски мотивов самоубийства каких-то магистров экономики. И вдруг ему пришло в голову, что пятнадцать лет назад у него не было газовой колонки, они жили тогда втроем в маленькой комнатке с вечно дымящей железной печуркой. Конечно, Ольшак мог не давать мастеру «своего адреса», но тогда пришлось бы ждать неделю или две, а он не в силах этого себе позволить, ибо привык к ежевечернему очень горячему душу и не может заснуть без него. «Отец смывает с себя грязь преступного мира», — как-то сказал Янек, и кто знает, может, в этом шутливом высказывании была доля истины.