Ира Берсет - Заглянуть в пустоту

— Муж?

— Нет, — автоматически отвечал Марк Николаевич, заняв место у денежного дерева.

— А кто?

Войт повернулся к назойливому мужику с помятым небритым лицом, беспардонный тон которого мешал ему думать:

— Перед тем, как спрашивать, представьтесь, пожалуйста.

— А я представлюсь! — вдруг пробасил мужик, вставая с места, показательно разминая шею. Женщина, сидевшая рядом, схватила его за футболку и дёрнула на себя:

— Петя, не надо, я тебя прошу!

— Что значит — не надо?! — он оттолкнул её и направился к Войту. — Твоя баба моего сына чуть не угробила! И мне плевать, что её сейчас зашивают! Совсем охренели! Думают, как бабки есть на дорогие тачки, так можно ими людей давить!

— Что с Вашим сыном? — спокойно спросил Марк Николаевич.

— Что-что? — растерялся мужик. — Вон… Это… Ключицу вправили и подбородок заштопали. Кровища прямо хлестала! Теперь на больничном недели три будет сидеть. А работать кто будет?

— Значит, поправится, — заключил Войт.

— О! Не, и это нормально? — его лицо перекосила злорадная улыбка. — Андрюха, ты чув? Оказывается, всё нормально! Он поправится! — мужик повернулся к дивану и развёл руками. — А то, что твоя баба рассекала пьяная на тачке — это тоже норма?

— Нет, — выдохнул Марк Николаевич. — Послушайте, милиция во всём разберётся. Нужно будет — она понесёт наказание. Денежный штраф и компенсации — всё оплатим. Самое главное, что все живы… Пока, — он посмотрел в сторону операционной, где в данный момент находилась Осина. — А сейчас я прошу… Вы не могли бы оставить меня в покое?

— Что значит — нужно будет? — возмутился Петя, но уже вдумчиво и не так громко.

— Вот, возьмите мою визитку. Никто в обиде не останется. — Мужик бегло прочёл имя на карточке, поджав тонкие губы и сморщив высокий лоб:

— Лады, — согласился он и, спрятав визитку в карман, направился к выходу, жестом показывая своим, что пора уходить. Уже на лестнице он снова обернулся:

— Так это твоя баба или нет?

Женщина толкнула мужа локтем в бок и выругалась, а Марк Николаевич отрешённо посмотрел на него и тихо произнёс:

— Она — мой друг.

Откуда-то со стороны послышались шаги, разбиваемые эхом на глухие звуки. Войт напрягся, ощущая, как тревожно стучит маятник в районе сердца. Доктор вынырнул из-за угла и сразу же направился к нему.

— Осина?

Войт кивнул.

— Ну что… Операция прошла удачно… В результате экстренного осмотра…

Марк Николаевич почувствовал, как расслабляются нервы, а глаза щиплет рвущийся поток радости. Он прикрыл веки и с облегчением выдохнул:

— Простите, доктор, я Вас слушаю.

— Ничего, это вполне нормально. Так вот, в результате первичного осмотра, кроме разрыва селезенки, мы должны были исключить повреждение внутренних полых органов. К счастью, повреждений больше не оказалось, но вся брюшная полость была заполнена кровью. Мы эвакуировали жидкость. Зачем я Вам это всё рассказываю? — доктор снял очки и протёр их концом халата. — Кровопотеря составила четыре литра. В это сложно поверить. После такой потери практически невозможно выжить. Это чудо, — улыбнулся он. — Самому странно произносить такие вещи, но пока это факт, который сложно поддаётся объяснению.

— Можно к ней?

— Разумеется, нет. Она ещё в реанимации. Спит. Ей предстоит перенести очередное переливание. Приходите послезавтра. И то я не уверен, что она будет в форме, чтобы принимать посетителей.

— Мне сказали, что Ирина была… — Войт медлил, не зная, как аккуратней спросить, — не совсем в трезвом состоянии.

— Как Вам сказать… Вы же понимаете, если речь идёт о ДТП, мы обязаны зарегистрировать уровень алкоголя в крови. Мы обнаружили 0,5 промилле. Это не так и много, но для обвинения — достаточно. А дальше думайте сами.

— Ясно. Ещё один вопрос, доктор. Она поступила без сознания?

— Да. Но она ненадолго приходила в себя. В «Скорой…». Но потом… Я же Вам говорю, огромнейшая кровопотеря! Чу-до!

В это время в зал вбежало двое: высокая женщина не то бальзаковского возраста, не то много старше, но стройная и ухоженная, с заплаканным лицом, и симпатичный мужчина, который держал её под руку. Он был или казался младше её, но не внешне, а манерами. Несмотря на то, что женщина прекрасно выглядела, а он носил бороду и длинные волосы, разница в возрасте читалась интуитивно.

— Доктор. Моя дочь, Риша. Она…

— Лада, подожди, — успокаивал её супруг, — доктор, как операция? Нам сказали…

— Прошла успешно. Пациентка спит.

— Слава Богу, — заплакала женщина и бросилась обнимать врача.

— Ладочка, вот видишь, всё хорошо, — причитал мужчина, периферическим зрением косясь на Войта.

— Ладно, мне пора, — Марк Николаевич пожал руку спасителю. — Спасибо.

— Постойте, кто Вы? — услышал он вслед всхлипывающий женский голос.

— Коллега Ирины и друг, — он уже второй раз за вечер произносил это слово. Если бы Осина слышала, она бы непременно рассмеялась и сказала какую-то жуткую колкость. Он вдруг почувствовал, как ему этого не хватает.

— Друг… — задумчиво повторила женщина и тут же переключилась на доктора. — Я хочу её видеть!

— Нет, я не разрешаю.

— Тогда завтра!

— Я опять-таки не советую. Дайте ей прийти в себя. Хотя бы дня два.

— Два дня!

— Я не уверен, что ей нужно сейчас общение. А раз я не уверен, то «primum non nocere».

— Прошу прощения, — не понял бородач, а Марк Николаевич, воспользовавшись замешательством, решил уйти по-английски и поспешил к лестнице.

— То есть «не навреди» — основная заповедь врача, — ответил доктор.

Войт успел услышать ответ, и он его заставил задуматься. Эта заповедь лаконична — и в то же время так глубока. В ней всё — от уважения до сопереживания. Она должна стать лозунгом не только медиков, но и всех людей. С такими светлыми мыслями Войт подошёл к приёмному покою, где стояла «Скорая помощь» с раскрытыми настежь дверями. Вокруг машины ходил мужчина и, устремив взгляд в звёздное небо, курил.

— Добрый вечер, — Войт вынул из пачки сигарету, — огонька не найдётся? — Мужчина молча протянул ему зажигалку. — Вы водитель?

— Ну… — утвердительно кивнул он.

— Случайно не в курсе, кто сегодня выезжал на аварию на Пушкинскую?

— Так я и выезжал. А шо?

— Мне бы с врачом поговорить.

— Так поговори. Вон он в покойном, — мужчина указал рукой на двери приёмного покоя.

— А как звать?

— Сан Саныч.

— Спасибо.

— Та шо там…

Перед входом Войт избавился от сигареты и, пройдя в светлый зал, остановился, размышляя, по какому из коридоров ему идти. Маленькая худощавая женщина отставила швабру и сонно уставилась на нежданного гостя:

— Тебе чего, сынок?

— Мне бы Сан Саныча.

— Вон туда, — она показала на дверь справа, — только ноги хорошо вытирай.