Чарльз Вильямс - Глубокое синее море (др. пер.)

— Простите меня, пожалуйста… — внезапно прошептал капитан. Годдер заметил, что тот сильно побледнел и, видимо, основательно испугался. Рукой он оперся о стол.

— В чем дело, кэп? — быстро спросил Линд.

Одновременно с Линдом Годдер вскочил на ноги, намереваясь оказать помощь капитану, который сперва навалился на плечо Керин, а потом соскользнул вниз. Обе женщины вскрикнули. Когда мужчины уложили капитана на полу, к нему подскочил Барсет.

— Носилки! Быстро! — приказал Линд.

Барсет исчез.

Глаза Стина были закрыты. Он тяжело дышал. Линд пощупал его пульс. Стин начал судорожно вздрагивать. Годдер прижал его покрепче обеими руками. Линд послал Керин к главному инженеру, чтобы тот прислал в каюту капитана баллон с кислородом. Вскоре Барсет вернулся с носилками. На них положили Стина, но он еще корчился от боли. Так им никак не удалось бы пронести его по узкому трапу наверх.

Недолго думая, Линд рванул со стола скатерть со всем, что там находилось, так что посуда и столовые приборы разлетелись по всей столовой. Он оторвал от скатерти две полосы. Одну полосу он бросил Годдеру, и они вместе привязали Стина к носилкам за грудь и за ноги.

Годдер вместе с матросом вынес его наверх, в то время как Линд помчался за своей аптечкой. Вскоре появился боцман и сменил Годдера, который последовал за ними по коридору.

Он обратил внимание на глаза подбегавших матросов.

— О, боже ты мой! — воскликнул один из них. — Кто будет следующим?

Другой хмуро бросил:

— У кого есть резиновая лодка? Я сматываюсь с этой чертовой посудины!

Обе дамы были буквально потрясены. Мадлен считала, что у капитана сердечный приступ и он обязательно должен закончиться летальным исходом. Ее муж перенес три приступа за пять лет. А Годдер, ожидая новостей, снова почувствовал запах горящего хлопка. Минут через пять к ним спустился Барсет.

— Первый помощник говорит, что у капитана сердечный приступ, — сказал он. Он также сказал, что Линд соорудил нечто вроде кислородной палатки, и капитану уже стало легче. Спаркс пытается через калифорнийские станции получить соответствующие инструкции от службы здравоохранения США. Он также поддерживает связь с рейсовым кораблем, который находится от них в милях трехстах и имеет на борту врача. Если возникнет необходимость, то придется резко изменить курс и сблизиться с этим кораблем. Годдер, если хочет, может подняться наверх.

Опять придется выступать в качестве свидетеля, подумал он. Когда он поднялся на верхнюю палубу, там, на мостике, находился третий помощник.

Стин лежал на койке в своей каюте. Над грудью и головой у него размещалась импровизированная кислородная палатка, которую Линд смастерил из ванной занавески. В эту палатку он ввел шланг, который был прикреплен к кислородному баллону, стоявшему на ночном столике. Когда Годдер входил, Линд как раз вынимал иглу из руки капитана, которому он ввел инъекцию, и слушал его пульс.

Годдер остановился в ожидании.

Линд удовлетворенно кивнул и отпустил руку.

— Уже лучше, — сказал он. — Пришлось использовать пока занавеску от душа. — Он показал на импровизированную палатку. — Позднее боцман сделает палатку из парусины и вырежет в ней окошечко.

До конца этого рейса боцман успеет не только сделать палатку из парусины, но и зашить всех в парусину, подумал Годдер. В этот момент вошел Спаркс и подал Линду радиограмму, как он сказал, из отдела здравоохранения США.

— Хм… Дигиталис… Кислород, — пробормотал он и сунул радиограмму в карман. — Это мы уже сделали. Спаркс, пошлите радиограмму капитану «Кунгсхолма», что мы будем поддерживать с ним связь, но транспортировать капитана на его корабль не станем, если не наступит ухудшения. Там, видимо, смогут сделать не намного больше, чем мы…

Спаркс кивнул и вышел. Если я буду свидетелем еще парочки таких сцен, то уверенно смогу выступать в роли театрального критика, подумал Годдер. Он видел, как поднимается и опускается грудь Стина, и был убежден, что этому человеку тоже суждено умереть, так и не приходя в сознание. Его поражало собственное спокойствие, но он пытался убедить себя, что никакое другое чувство не только не помогло бы делу, но и сыграло бы против него.

Ведь он ни в чем не был уверен. Это мог быть и настоящий сердечный приступ, и следствие какого-то яда, который Линд подсунул ему. Откуда ему знать, что содержал шприц — морфий или дигиталис? И у него не было никакой возможности что-либо узнать или что-либо доказать. Но даже если бы у него и была возможность получить эти доказательства, он все равно не смог бы уличить Линда в том, что тот пытался убить капитана Стина. В открытом море самым главным судьей был Господь Бог.

— Дайте нам знать, если наступят какие-нибудь изменения, — сказал он Линду и вышел. Выходя из каюты капитана, он непроизвольно бросил взгляд на фото в рамке, на котором была снята женщина и две девочки. Он вздрогнул, словно его ударило электрическим током.

Полчаса спустя он и Мадлен Леннокс были на средней палубе. Солнце закатывалось за горизонт.

— Ты веришь, что это был сердечный приступ? — спросила она.

— Не знаю, — ответил Годдер. — Все может быть. Но будь осторожна.

— В каком смысле? Или ты считаешь, что мне тоже есть опасно?

— Нет… Я знаю одно и, причем, определенно: он настолько ловок и умен, что не будет повторяться. Кроме того, у женщины сердечный приступ гораздо более редкое явление. Тем не менее запирай дверь своей каюты.

— Ты это тоже будешь делать?

— Конечно, черт возьми!

— Значит, запирать все двери? — повторила она и посмотрела на него пепельно-серыми, невинными глазами.

Увы, бесполезно ее предостерегать, подумал он.

— Ты считаешь, что я сгущаю краски? — спросил он.

— Нет, не считаю. Но ты ведь знаешь, как хорошо ты мне помог избавиться от страха перед грозой…

В начале одиннадцатого Барсет принес весть: капитану Стину стало значительно лучше. Пульс его был нормальный, и сейчас капитан спокойно спит. Линд буквально не отходил от него ни на шаг.

Некоторое время спустя Годдер уже лежал голый на своей койке. Неожиданно в дверь постучали. Он подошел к двери и посмотрел сквозь жалюзи. Это была Мадлен. Он открыл дверь, и она повисла на его шее еще до того, как он успел закрыться.

— Я тебе испортила репутацию, — сказала она. — Мне кажется, меня видела Керин.

— А как ты относишься к своей собственной репутации?

— На этот счет я не тешу себя иллюзиями. Женщины всегда все знают друг о друге. А ты, кажется, ждал меня. Ты не служил в береговой охране?

— А почему та это спрашиваешь?

— Мне очень нравится их девиз: ВСЕГДА ГОТОВ!

Мадлен быстро сбросила с себя одежду. А она не церемонится, подумал Годдер. И ей совершенно безразлично, будет ли мужчина ее «завоевывать» или просто возьмет ее. Для нее самое главное — удовлетворить желания плоти. Но, с другой стороны, это упрощает дело — как для него, так и для нее. Не чувствуешь скованности…