Владимир Гурвич - Чужая игра

— И что из этого?

Эдуард посмотрел на нее.

— Ничего. Просто занятно. Таких совпадений бывают крайне редко. Может, как-нибудь пригласим ее себе?

Только этого не хватало, подумала она.

— Ты мешаешь другим смотреть пьесу.

— Извини.

— Перед ними извиняйся.

Эдуард замолчал, но Алина краем глаза видела, что он буквально не отрывается взглядом от актрисы. Она посмотрела программку: Анна Чеславина. Нет, эта фамилия ей абсолютно ничего не говорит. Да и не до нее ей сейчас.

В антракте Эдуард почему-то говорил только на одну тему — об этой актрисе. И Слободина почувствовала привычное раздражение. Ее это даже обрадовало, так легче будет с ним объясниться. Она даже не стала его обрывать, так как не хотела потерять это чувство.

После антракта она вообще не смотрела на сцену. Ей хотелось только одного — быстрей оказаться дома — и, наконец, все решить. И когда зал разразился овациями, она вздрогнула, как от выстрела.

Пока они были в театре, дороги освободились от заторов машин. И теперь они ехали быстро. На Алину вдруг снизошло спокойствие. Она была уверенна: как только они окажутся дома, она ему все сразу и выложит. Только странно, что его так заела эта похожая на нее актриса, все гундит и гундит про нее. Других тем что ли нет. В крайнем случае, можно поговорить про погоду.

Алина увидела свой дом. Наконец-то приехали. Она вышла из машины. Сейчас Эдуард загонит автомобиль в гараж, и после этого она ему объявит, что между ними все кончено.

Анна не помнит, сколько она пролежала на полу. Пол часа или час. Ей было все равно. Ужасно разболелась голова и не хотелось вставать. Вот так бы и лежала целую вечность, как в гробу, вяло текли ее мысли. Последняя показалась ей особенно привлекательной. А что? Почему бы и нет? Зато разом бы решились все проблемы. Она уцепилась за эту мысль, как утопающий за соломинку.

Что ей в этой жизни? Любви нет, работы нет. Крыша над головой еще есть, но и той завтра не будет. Через месяц кончатся все деньги, и хозяйка выгонит на улицу, как сегодня Рагозин из театра. Куда она тогда пойдет? Анна горько усмехнулась.

«А я знаю, куда, — с ожесточением подумала она. — Вот прямо сейчас встану и пойду».

Анна поднялась. Медленно подошла к окну, распахнула его настежь и забралась на подоконник. Она посмотрела вниз и вздрогнула. Представила, как через несколько минут будет лежать вон там…. на асфальте…

По щеке Анны поползла слеза. Когда-то точно так же из жизни ушла ее мать. Она не смогла перенести гибель отца, который ушел в море и не вернулся. Отец был моряком и на долго уходил в рейсы. Иногда он отсутствовал дома по полгода. Анна страшно по нему скучала. Целые дни она просиживала на берегу и до боли в глазах всматривалась в убегающую вдаль линию горизонта. Там где смыкалась небо и водная гладь, она надеялась разглядеть силуэт какого-нибудь суденышка. Вдруг на нем возвращается домой отец, надеялась она.

Но в тот год он так и не вернулся. Анна помнит, как страшно кричала мать, когда получила черную весть о его гибели, как билась в рыданиях и как хотела наложить на себя руки. Но сразу ей не удалось это сделать. Соседка увела мать домой и на ночь оставила у себя. А утром, когда все ушли на работу, а Анна в школу, мать выпрыгнула в окно.

Анна осталась одна. Тогда она дала себе клятву, что никогда, ни при каких обстоятельствах так не поступит. А сейчас она точно так же, как много лет назад ее мать, стоит и смотрит вниз.

— Ну и пусть! Пусть я буду клятвопреступницей. Это все равно уже никому не интересно, — с ожесточением произнесла Анна дрожащими губами и зажмурила глаза. Мысленно она стала читать молитву. Ее текст она выучила, когда пару лет назад играла роль монахини.

Когда с молитвой было покончено, Анна оглянулась назад, бросила прощальный взгляд на гримерную, потом посмотрела на небо, набрала побольше в грудь воздуха и….

— Н-е-е-т! — услышала она за своей спиной истошный крик. И в ту же секунду чьи-то руки крепко обхватили ее за ноги и со всей силы дернули назад. Анна соскользнула вниз. Инстинктивно она ухватилась за раскрытую створку окна, и это спасло ее от сильного удара о подоконник. Она пробороздила рукой оконную раму, сильно ободрав руку, но зато голова ее осталась цела.

— Ты что надумала! — кричала Смольская и крепко держала, вырывающуюся из ее рук Анну. После небольшой борьбы, Анна сдалась. Она повисла, как плеть на руках у подруги и громко навзрыд зарыдала. Смольская прижала ее к себе, гладила по волосам и приговаривала, — Ну, что, что ты. Все будет хорошо. Успокойся.

— Ничего у меня уже не будет хорошо, — всхлипывала Анна, — Меня все бросили. Все. Сначала отец, потом мать. — Анне показалось вдруг, что она еще совсем маленькая девочка и все это происходит у нее в родительском доме.

— Глупенькая, кто тебе это сказал, — Смольская поцеловала Анну в мокрое от слез лицо. — Я же с тобой.

Анна постепенно успокаивалась. Увидев, что она немного пришла в себя, Смольская помогла Анне одеться и вывела ее из театра. На улице поймала частника и отвезла Анну домой.

— Останься у меня, — попросила Анна Смольскую.

— А я и не собиралась никуда уезжать. Сейчас вот чай заварю. А ты лежи.

— Не хочу лежать. Я еще не покойница.

— И слава богу. А то надумала, — Смольская бросила на Анну укоризненный взгляд.

— Меня Рагозин из театра выгнал, — тихо проговорила Анна.

— Знаю. Он всем объявил. Завтра вечером на сцену выходит Завьялова. Ой, прости, — спохватилась Смольская.

— Да, ладно, — устало махнула рукой Анна, — Я это уже пережила. Там на подоконнике. Кризис миновал. Теперь мне это уже не грозит.

— Как же ты теперь? Может тебе упасть в ноги Рагозину? Не изверг же он…

— Ну, уж нет, — жестко отрезала Анна. — Больше никаких падений. С меня хватит. Утром что-нибудь придумаю. А сейчас я смертельно хочу спать. Анна стала разбирать постель.

— А, чай? Он уже заварился, — Смольская вопросительно посмотрела на Анну.

— Пей сама. А я ложусь. Спокойной ночи. — Анна легла на кровать и тут же провалилась в глубокий сон.

Алина стояла посреди комнаты. Вошел Эдуард с оживленным лицом.

— Не правда ли, замечательный был вечер.

— Садись, нам надо серьезно поговорить.

Он посмотрел на нее и сел. Оживленное выражение мгновенное исчезло с лица. И Алине показалось, что он догадался, о чем будет разговор. Внезапно она поймала себя на том, что не в состоянии найти подходящих слов, как будто бы каким-то образом вдруг резко ужался ее словарный запас. Она искала подходящих слов и не находила. И это начинало ее злить. Да что это она так размякла, как хлеб в молоке.

— Я хочу тебе сказать, Эдуард, что наши отношения завершены.