Владимир Гурвич - Чужая игра

— Так она здесь больше не работает, — пояснила женщина.

— Как не работает? Я видел ее в день премьеры.

— А теперь не работает. Женщина как- то скорбно поджала губы. Так обычно делают, когда говорят о мертвых. Эдуард испугался.

— Но она мне нужна. Очень. Где ее можно найти?

Женщина с подозрением посмотрела на Эдуарда.

— А зачем она вам?

— Я продюсер кинокомпании «Восхождение». Мы ищем актрис для своего нового проекта. Мне кажется, Чеславина нам подошла бы…

— Ой! — Женщина от волнения аж всплеснула пухлыми ладошками. — Вы не представляете, как вы вовремя. — Меня зовут Смольская Елена Леонидовна, — скороговоркой представилась она, — я близкая подруга Чеславиной. — А вы не хотите чаю? — Она тут же соскочила с кресла и, не дожидаясь ответа, принялась готовить чай.

Эдуарду показалось, что актриса сильно обрадовалась его предложению, как будто это ей самой предлагают участие в проекте, а не Чеславиной.

— Скажите, Елена Леонидовна, — решил немного прощупать почву Эдуард, — как вы думаете, Чеславина согласится с моим предложением?

Смольская посмотрела на Эдуарда таким взглядом, как будто он только что сморозил какую-то чушь.

— Вы еще спрашиваете? — возмущенно выдохнула Смольская, — Да она будет только рада.

— Вы уверены?

— А куда она денется? Она поссорилась с нашим режиссером, и он прогнал ее. Теперь работа ей нужна, как воздух.

Смольская поставила перед Эдуардом чашку только что заваренного ароматного чая.

— Это хорошо, — обрадовался Эдуард.

— А скажите мне, Елена Леонидовна, Анна хорошая актриса?

От возмущения Смольская поперхнулась чаем.

— Вы же сами сказали, что видели ее на сцене.

— К сожалению, я опоздал на спектакль и видел его не полностью, так что имею о ней только приблизительное представление. Но нам нужен именно такой типаж, как у нее.

— Вы не пожалеете, — затараторила Смольская. — Мы с ней учились на одном курсе, так она такое выделывала, что не каждый артист может. Вот скажите, много видели вы артистов, которые могут имитировать не только чужой характер, но и чужой голос, да так, что мама не отличит? — Смольская бросила на Эдуарда победоносный взгляд, как будто это она, а не Чеславина обладала таким талантом.

— Что вы говорите, — удивился Эдуард. Он старался говорить спокойно, чтобы скрыть захлестнувшую его волну ликования. На такую удачу он и не рассчитывал. Если эта Чеславина умеет еще говорить чужим голосом… От открывающихся перед ним перспектив у него перехватило дыхание.

— Ну, ладно, — заторопился он, — спасибо за чай. Я пойду. Продиктуйте мне пожалуйста адрес, по которому я смогу найти Чеславину.

— Записывайте, — с готовностью проговорила Смольская.

Когда Эдуард вышел из театра, у него было такое ощущение, что за его спиной выросли крылья. В руках он сжимал драгоценный листочек с адресом Чеславиной. Он бережно спрятал его в карман куртки и, обращаясь к нему, как к человеку, с нежностью прошептал: «Ты сделаешь меня богатым».

Со дня премьеры прошло уже несколько дней, а Анна все никак не могла прийти в себя. Тот день для нее явился настоящим потрясением, шоком. Ей казалось, что за те короткие часы она прожила сразу несколько не только жизней, но и смертей. Анна думала, что подобные события случаются у человека крайне редко. Да и то не у каждого. А вот ей посчастливилось. Ну и пусть она заплатила за это слишком высокую цену, за то приобрела нечто большее — драгоценный опыт души, который так важен для любого артиста. Анна очень дорожила этим опытом. Она собирала его в течение всей своей жизни по крупицам, по капельке. Как пчела собирает мед, надеясь, что когда-нибудь она отдаст его неподражаемую сладость людям.

Анна прикрыла глаза и попыталась вспомнить, сколько раз в своей жизни она чувствовала на себе леденящее дыхание смерти. Первый раз это случилось, когда она училась еще в школе. Пережив гибель отца в морской пучине, она решила, что никогда не позволит себе быть слабой перед этой могучей водной стихией. Для этого записалась в школу подводного плавания. Занятия дайвингом настолько увлекли ее, что она всерьез подумывала после школы стать профессионалом этого дела, посвятить ему всю сознательную жизнь. Но судьба распорядилась по иному. В одно из своих погружений случилось непредвиденное: лопнула трубка, по которой поступал кислород, и Анна стала задыхаться. Ее напарник заметил неладное и вовремя поспешил на помощь. Но слишком быстрый подъем на поверхность оказал свое губительное действие. У Анны развилась кессонная болезнь. Здоровье ее было подорвано, и врачи настоятельно рекомендовали Анне оставить это опасное увлечение. К этому еще добавились выпускные экзамены в школе, и Анна постепенно отошла от погружений…

Но это был не единственный опыт, когда она ощущала на своей шее цепкие пальчики своенравной Дамы с косой. Забросив занятия дайвингом, Анна осталась не у дел. В ее жизни образовалась огромная пустота, которую она никак не могла заполнить. И поскольку Анна не торопилась это делать, жизнь взяла инициативу в свой руки, предложив ей не самый лучший вариант в виде шумной и веселой компании сверстников, которые выбрали весьма сомнительный и опасный путь — наркотики. Анна снова научилась погружаться. Только на этот раз не в морскую пучину, а в заманчиво-соблазнительный иллюзорный мир. Ее снова звало и манило дно, но на этот раз не морское, а гораздо более опасное, не имеющая предела. Возможно, она окончательно и скатилась бы на эту страшную глубину, из которой нет возврата, но, как ни странно, смерть вернула ее к жизни. На этот раз она подошла к ней гораздо ближе, чем в прошлый раз. От передозировки наркотиков Анна потеряла сознание и находилась в наркотической коме несколько дней.

Врачи самоотверженно боролись за ее жизнь, но смерть никак не хотела отдавать им свою добычу. Но конце-концов, ей надоело это противоборство с молодым и упрямо не желающим расставаться с этим миром организмом, и она отступила от Анны.

Вот тогда Анна испугалась по-настоящему, она была слишком молода и не хотела умирать. С отчаянием обреченного, стала искать средство для своего спасения. И нашла. Это был театр. Он стал для нее всем — другом, любовником, семьей, самой жизнью. Ведь в реальной жизни она была одинока. И она бежала от своего одиночества и боли в этот волшебный мир своих героев и персонажей. Игра! С каким самозабвением и страстью она отдавалась ей. Каждый вечер на сцене она проживала чужую жизнь… Это была новая иллюзия, но гораздо более увлекательная и безопасная, чем наркотики. А теперь ее лишили всего этого.

Анна лежала на кровати, свернувшись калачиком. Ей было плохо от очередной потери. Она переживала ее как трагедию, так как не видела ни одного пути, по которому она могла бы пойти дальше по жизни. По сути дела, не начав идти, она уже подошла к концу дороги.