Картер Браун - Ангел

Поглядев на меня долгим, задумчивым взглядом, Ирвинг поджал губы и опустил веки, очевидно размышляя. Я отсчитал в уме семь секунд, прежде чем он снова заговорил.

— Должен сообщить вам всю его историю, — торжественно заявил он, словно я мог помешать жюри присяжных прийти к единому решению. — Возможно, лейтенант, это займет какое-то время, но думаю, вы понимаете важность такого отступления.

— Времени у нас предостаточно, — успокоил я его, старательно избегая разъяренного взгляда шерифа.

— Крэмер родился и до молодых лет прожил в маленьком городке Каньон-Блафс

— приблизительно в ста милях отсюда.

— Полагаю, вы собираетесь поделиться с нами подробностями о подругах его детства? — усмехнулся Лейверс.

— В 1942 году, в возрасте девятнадцати лет, поступил в военную авиацию, — продолжал Ирвинг, хладнокровно проигнорировав замечание шерифа. — В 1945 году стал уже героем — ассом, кажется, так их называют? — военным летчиком, сбившим девятнадцать вражеских самолетов. Когда Крэмер вернулся домой, его встретили типичным для маленького городка всеобщим ликованием и преклонением. А одна из наших горожанок, преисполненная восхищения, даже решила, что такой герой достоин более практичной и ощутимой награды от благодарной страны.

Это была невероятно богатая, эксцентричная, пожилая старая дева, жившая почти затворницей. Она основала для молодого Крэмера фонд, который давал бы ему гарантированный доход приблизительно в четыре тысячи долларов в год. А неделей позже, как бы на счастье, добавила к этому еще половину акций, купленных ею — в момент слабости, как она призналась, — у одной компании, только что начавшей свою деятельность на окраине какого-то близлежащего города. Как эта дама говорила моему отцу, который в то время вел ее денежные дела, настоящей причиной покупки тех акций было ее удивление забавным и модным названием новой фирмы. — Ирвинг на мгновение прикрыл глаза. — Долгое время эта история казалась мне просто пугающей. Модное, по ее мнению, название звучало так: «Эллайд и дженерал электронике инкорпорейшн»! Можете себе представить?! Нужно ли теперь рассказывать вам, джентльмены, что в настоящее время доход Крэмера составляет что-то около семидесяти тысяч долларов в год, а его общее состояние оценивается, очевидно, в миллион! Дело % том, что я давно не проверял цифры.

— Следовательно, сейчас он очень состоятельный человек, — заключил я. — И вы хотите сказать, что это может быть мотивом для попытки его убить?

— Вот именно, лейтенант, — ответил он, значительно кивнув. — Когда началась война в Корее, Крэмер вернулся в авиацию и снова покрыл себя славой. После ее окончания он осел в Пайн-Сити, женился на очаровательной девушке, и я действительно подумал, что хоть и с опозданием, но он остепенился. Это было моим печальным заблуждением, джентльмены! Он не кто иной, как взрослый Питер Пэн, тоскующий по своей былой славе, мечтающий о воскрешении своих героических подвигов, о которых мир давно забыл. У него начисто отсутствует уважение к деньгам! — В голосе Ирвинга прозвучал неподдельный ужас. — Крэмер не желает понимать своей ответственности перед обществом. Вместо этого он окружил себя кучкой старых друзей-, таких же беспутных, как он сам, и, кажется, решил или допиться до смерти, или погибнуть в какой-нибудь внезапной фатальной аварии!

— Что ж, рассказ очень интересный, — с трудом сохраняя вежливый тон, заметил я. — Но он нисколько не объясняет ваш намек на то, что Крэмер стремился к смерти. Нам хотелось бы знать имя человека, который пытался ему ее устроить.

— Думаю, вы сами это выясните, лейтенант, когда изучите как следует всю эту кучку прихлебателей, которой он себя окружил! — сухо проговорил адвокат.

— Вы имеете в виду, что один из них наследует состояние Крэмера после его смерти? — спросил Лейверс.

— Что за странное предположение! — Ирвинг едва удержался, чтобы не фыркнуть от негодования. — Естественно, в случае гибели Крэмера все его состояние переходит к его жене.

— Тогда у нее гораздо больше причин желать его смерти, чем у его приятелей, — рассудительно констатировал я.

— Салли Крэмер — одна из достойнейших женщин, с которыми мне выпало счастье общаться, — заявил он. — Она предана мужу. А еще я уверен, что его так называемые друзья чрезвычайно обязаны ему: все они облепили Крэмера и в течение многих лет занимали у него деньги! Кроме того, лейтенант, здесь, безусловно, могут найтись и другие побудительные мотивы для убийства. Как насчет ревности? Его прелестной жены? Ни один из окружающих моего клиента людей не является зрелым человеком в эмоциональном отношении, во всяком случае, не больше, чем он сам в этом смысле. Для тех, кому свойственно жестокое пренебрежение к святости человеческой жизни, кто проводит свои дни в хвастливых рассказах о том, сколько самолетов они сбили и сколько людей убили, любой намек на презрение или просто пьяная зависть — вполне достаточная причина для убийства!

— Мистер Ирвинг, могу я задать вам личный вопрос? — сдержанно и спокойно поинтересовался.

— Конечно!

— Что вы делали во время войны?

— Несмотря на все трудности, продолжал упорно учиться в юридическом колледже.

— Дело огромной важности! — с грубым сарказмом прогремел Лейверс. — У вас есть хоть какое-нибудь доказательство, что один из друзей Крэмера подложил бомбу в самолет, покушаясь на его жизнь?

— Разумеется, нет!

— А доказательства, что хоть у одного из них имеются конкретные мотивы желать смерти Крэмера?

— Как я уже объяснил, полагаю, эти мотивы очевидны, — холодно ответил адвокат.

— Но доказательств этого нет?

— Ну.., в буквальном смысле этого слова, пожалуй, нет, но…

— В таком случае окажите мне услугу, мистер Ирвинг, — взревел шериф. — Убирайтесь к черту из моего офиса!

— Что?! — Не веря своим ушам, Ирвинг вскочил на ноги. — Вы не имеете права разговаривать со мной подобным образом!

— Уж поверьте мне, что имею! — зарычал Лейверс. — Мне тошно вас даже слушать! Если вы немедленно не покинете мой офис, я прикажу лейтенанту вышвырнуть вас вон!

Краска сбежала с лица адвоката. Мне показалось, что он хотел что-то возразить, но потом, видимо, передумал и с достоинством направился к выходу. После того как дверь за ним закрылась, в кабинете на некоторое время воцарилась тишина. Шериф яростно уставился на меня с потемневшим от бешенства лицом.

— Рад, что мне не пришлось его выгонять, шериф, — мягко сказал я. — С такими людьми никогда не знаешь заранее, как они себя поведут, пожалуй, еще начнут кусаться.

Лейверс тяжело вздохнул и немного расслабился.

— Я не из тех оголтелых патриотов, которые только и знают, что размахивать флагом родины, но этот подлый коротышка меня доконал! По тому, как он говорил, выходило, что «герой» — это какое-то позорное понятие. Между тем в то время как эти парни рисковали ради него своей жизнью, он, видите ли, мучился в колледже или где-то там еще!