Картер Браун - Обнаженная снаружи и изнутри

Она полулежала на роскошной белой кожаной кушетке, одна из ее сильно загорелых ног вытянута вперед, вторая наполовину поджата, так что отчетливо выделялась изящная соблазнительная ямочка на коленке. Мальчишеские бедра и полусформировавшаяся грудь девушки были едва прикрыты бикини апельсинового цвета в белый горошек. Лицо — детское, но выражение отнюдь не невинное, а длинные рыжие волосы спадали до шоколадного цвета плеч. Ей только что исполнилось девятнадцать лет, а она уже была четвертой — или все-таки пятой? — миссис Клэй Роулинз.

— У любого человека, занимающего такое положение, как Клэй, всегда будут враги, и их много, мистер Холман, — произнесла она ясным дискантом. — Посмотрите на них в студии! Они знают о его незаурядном таланте, поэтому так хочется опозорить, скомпрометировать его!

— Помолчи, Бэби! — раздраженно оборвал ее Роулинз. — Ты сама не знаешь, о чем болтаешь!

Он на мгновение задержал взгляд на крошечном кусочке материи, верхней принадлежности бикини, и многозначительно подмигнул:

— Во всяком случае, нужно отдать должное: сердце твое на месте!

Я окинул взглядом фигуру стареющего, весьма потрепанного громадины Клэя Роулинза и подумал, что, пожалуй, самым подходящим эпитетом для его характеристики будет “глыба”. Он возглавлял когорту “звезд” в течение последних двадцати пяти лет, был полновластным королем почти в каждом боевике из разряда хитов. В молодости он переиграл роли разнообразных героев: мушкетеров, пиратов, шерифов, полковников-кавалеристов, бесстрашных летчиков, даже могучего белого охотника. Теперь его густые каштановые волосы поседели, лицо было так изрезано глубокими морщинами, что ему можно было спокойно дать пару сотен лет. Но его нос с горбинкой и выразительные живые глаза были такими же, как в молодости. Так и казалось, что с его языка сорвется вопрос: “Кто-нибудь ищет товарища отправиться за тридевять земель? Я готов!"

Глубоко затянувшись сигаретой, он подмигнул мне.

— Вот теперь вы сами убедились, как обстоят дела, Рик? Я столкнулся с одной небольшой задачей, но Бэби не терпится раздуть ее и превратить в международную проблему.

Бэби громко и пренебрежительно фыркнула, повела плечиком, затем, вздернув еще выше курносый нос, который разве что репортеры из разделов светской хроники могли назвать привлекательным, насмешливо произнесла:

— При чем тут я? Ты же весь трясешься от страха. Места себе найти не можешь.

— Это чисто родительская проблема. Бэби, ты еще недавно замужем и не суй свой изящный короткий носик, куда не положено. — Он демонстративно повернулся к ней спиной. — Речь идет об Энджи, Рик. Два месяца назад она ушла из дому и теперь живет с парнем на окраине Лос-Анджелеса.

— Я без конца твержу ему одно и то же, — снова вмешалась Бэби, — он должен отправиться к ним и притащить эту девчонку домой за волосы. Но разве у него хватит на это решимости?

Роулинз опять повернулся к своей Бэби, на его лице появилось грозное выражение.

— Маленькие колесики, постоянно вращающиеся в твоей пустой голове, — спокойно сказал он, — производят довольно-таки отвратительный шум, я отвлекаюсь и никак не могу разобраться в собственных мыслях. Почему бы тебе не отправиться в свою комнату и немного не отдохнуть?

Она надула коралловые губки.

— Я хорошо отдыхаю. Возможно, ты этого не заметил?

Клэй направился к кушетке, правая рука у него была опущена, пальцы сжимались характерным движением, неоднократно обыгранным в кинофильмах, где он, к примеру, врывался на лошади в город в поисках парня, который осмелился оскорбить дочь владельца ранчо.

— Бэби!

С задумчивым выражением на лице он подошел к Бэби.

— Придется найти какой-нибудь способ утихомирить тебя.

Его пальцы резко вцепились в верхнюю половину бикини: раздался звук рвущейся ткани, и узкая полоска мини-лифчика оказалась у него в руках. Бэби жалобно пискнула, скрестила руки там, где, по идее, у нее должна была находиться грудь, а не какие-то невразумительные бугорки, вскочила с кушетки и пулей вылетела из комнаты. Вид сзади определенно не соблазнял: ни крутых бедер, ни плавного покачивания ягодиц.

Роулинз тихо вздохнул и опустился на то место, на котором лежала его жена.

— Через некоторое время это входит в привычку, — уныло заметил Роулинз. — Вырабатывается нечто вроде условного рефлекса. Какая-то девушка вдруг начинает постоянно и ежедневно мелькать у тебя перед глазами, и, прежде чем ты успеваешь что-то сообразить, уже оказываешься в Вегасе со свидетельством о браке. Иногда на всю операцию по внедрению в мой дом уходит менее шести месяцев... — Он явно отвлекся и забыл, о чем хотел поговорить, поэтому я прервал его:

— Энджи? — напомнил я.

— Моя дочь.

Он попытался улыбнуться.

— Именно ради этого я вас и вызвал, не так ли? Пареньке которым она живет, величает себя художником. Я бы назвал: тип с интеллектуальными претензиями. Лумис. Харольд Лумис. Мерзавец.

— Вам он не нравится, — заметил я, — но ваша дочь относится к нему иначе.

— Она еще молода, у нее не может быть собственного мнения. Энджи — ребенок, ей всего лишь девятнадцать.

— Достаточно, чтобы стать женой, — намекнул я. Роулинз слегка покраснел.

— Бэби готова была к замужеству со дня своего рождения. Энджи совсем другое. Займитесь этим вопросом, Рик, и вытащите ее оттуда.

— Очень сожалею, Клэй, но подобными делами я не занимаюсь.

— Какого черта?

Он бросил на меня разгневанный взгляд.

— В городе у вас репутация самого опытного улаживателя чужих дел, не правда ли? Человек, который умело избавляет нас от всяческих проблем без лишней огласки и.., за солидное вознаграждение. Я заплачу вам столько, сколько вы скажете.

— Все это так, но только не от неприятностей с дочерьми, не достигшими совершеннолетия, — терпеливо возразил я. — Если вы сами не смогли уладить этот вопрос, почему бы вам не обратиться к ее матери?

— К этой суке? — рявкнул Роулинз. — Энджи ушла из дому из-за ее романа с этим красавцем культуристом.

— Какую суку вы имеете в виду, Клэй?

— Соню Дрезден, конечно! Мою первую ошибку в плане женитьбы. После нашего развода Энджи жила с ней около тринадцати лет.

— Возможно, вам лучше обратиться за помощью к какому-нибудь колдуну или знахарке, но только не ко мне, Клэй.

— Не отказывайтесь, Рик!

Он вскочил-с кушетки и быстрыми шагами подошел к бару.

— Как насчет бокала вина?

— В десять-то утра?

— Вот именно, в десять утра!

— “Кампари” с содовой, — согласился я. Я сел на табурет около бара и следил, как он приготовил мой бокал, затем торопливо, с нетерпением алкоголика наполнил свой.