Никита Воронов - Зона поражения

Они остались втроем: охранник у двери, на стуле, а собеседники — в кожаных креслах напротив друг друга.

— Как добрался, Андрей?

— Нормально.

— Выпить не предлагаю…

— Правильно делаешь. Я уже давно ничего крепче кефира не употребляю — возраст!

— Да-а… А раньше-то, помнишь?

— Помню, Вилор. Так ведь раньше и ты по-русски без акцента говорил!

— Времена другие, — поморщился хозяин. — Все меняется. Только вот характер у тебя с годами не улучшился, это точно.

— Поздно меняться…

Когда-то они учились вместе, на ускоренных курсах НКВД под Горьким. Потом дружили семьями: тогда еще у обоих были семьи… Последний раз виделись уже генералами: один руководил крупнейшей советской резиденту-рой, а другой прибыл из Москвы его сменять.

Официально оба числились в запасе и кого-то о чем-то консультировали.

Откуда-то из-за камина послышалась мелодичная трель.

— Идут! — прокомментировал хозяин.

— Спасибо.

Потом они так и сидели молча, один напротив другого — ждали. Да уж, что-что, а ждать оба научились в незапамятные времена…

Дверь без стука и скрипа раскрылась. Все трое поднялись навстречу вошедшим: охранник немного быстрее, а старики с достоинством, не торопясь.

— Здравствуйте!

Первым в кабинет шагнул черноволосый, плохо выбритый кавказец почти двухметрового роста, с фигурой профессионального тяжелоатлета и глазами убийцы. Охранники с такой внешностью привлекают к себе излишнее внимание и редко бывают эффективны — но… очевидно, сказывался восточный колорит со своеобразной системой внешних приоритетов и представлениями о престиже.

Вслед за ним появился мужчина, похожий одновременно на профессора экономики и на полевого командира повстанческих формирований.

В принципе, и то и другое вполне соответствовало действительности. Гость происходил из очень знаменитого на Кавказе рода, получил европейское образование и до начала девяностых руководил крупнейшим на юге России университетом. Как и положено, был членом бюро республиканского комитета партии, избирался в Верховный Совет страны… В новых условиях тоже не потерялся — многие прочили ему на родине по меньшей мере министерский пост, и первые шаги в этом направлении влиятельной родней и сочувствующими уже делались.

Однако судьба распорядилась иначе. Русские танки двинулись восстанавливать на вечно неспокойных горных окраинах конституционный порядок, и уже через неделю на всех телевизионных пресс-конференциях рядом с мятежным президентом замелькало симпатичное и умное лицо бывшего ректора-экономиста. Потом он исчез с экранов и теперь, по данным службы внешней разведки, выполнял особо конфиденциальные и деликатные поручения правительства сепаратистов в разных точках земного шара.

Гость был человеком исключительной осторожности и почти звериного чутья — поэтому все попытки ликвидировать его результата не давали. Только раз, в Цюрихе, покушавшиеся почти достигли цели: взрывом выбило все витрины в округе, а от автомобиля, принадлежавшего крупному швейцарскому банку, остался кусок догорающего железа… Пострадала куча народа, кое-кто из оказавшихся рядом даже погиб — сам же объект «акции» отделался контузией и осколками в ноге. С тех пор он почти незаметно прихрамывал.

Впрочем, некоторые аналитики высказывали мнение, что и это, и другие неудавшиеся покушения носили характер, скорее, не политического террора, а внутриповстанческих финансовых разборок…

Обошлись без рукопожатий.

— Прошу вас, присаживайтесь.

Все было согласно протоколу: три одинаковых глубоких кресла вокруг журнального столика.

— Ребята могут идти?

— Да, пожалуй.

— Конечно… — собеседники отдали соответствующие распоряжения, и охрана покинула кабинет.

Они остались втроем за бесшумно и плотно прикрытыми от остального мира дверьми.

— Я вам не мешаю? — уточнил тот, кого старик называл по имени, Вилором.

— Что вы! — деланно удивился гость, пришедший последним. Собственно, чем меньше чужих ушей, тем лучше, но в данном случае хозяин выступал в качестве гаранта безопасности и полной секретности встречи, имея неоспоримое право контролировать ситуацию.

Тем более что ему все равно ничего не стоило бы при желании нашпиговать место беседы разнообразной электронной гадостью.

— Я искренне, искренне благодарен нашему общему прибалтийскому… другу. Благодарен за те усилия, которые он предпринял в ответ на мою просьбу.

— Надеюсь, общение будет взаимно полезным.

— Я вас слушаю…

Старик мог себе позволить некоторую сухость в голосе: инициатива встречи исходила от собеседника.

— Видите ли… — Человек напротив замешкался, не зная, какую форму обращения выбрать.

— Генерал, — пришел ему на помощь хозяин. — Вы можете обращаться к моему коллеге именно так.

Старик кивнул:

— Совершенно верно! Не возражаете, если я буду называть вас — Посланник?

Из аналитической справки разведотдела старик знал, что именно под этим псевдонимом собеседник когда-то издал свою первую, так и не принесшую ему славы книжку стихов. И что подобное обращение ему всегда льстило…

К тому же избыточная информированность часто выводит неискушенного оппонента из равновесия.

— Да, конечно!

В конце концов, болезненное тщеславие — рычаг посильнее алчности и похоти. Беседа еще не началась, но старик уже набирал очки…

— Надеюсь, нет необходимости напоминать о том, что даже сам факт нашей встречи ни при каких обстоятельствах не должен стать достоянием гласности? Вне зависимости от ее результата. Мы находимся в состоянии войны…

— Мы находимся в состоянии внутригосударственного вооруженного конфликта, — поправил собеседника Генерал.

— Видите ли, с точки зрения… — встрепенулся тот, явно задетый за живое.

Но Посланника перебил хозяин:

— Господа! Давайте оставим правовые аспекты всего происходящего на откуп дипломатам и кабинетным политикам. Вы ведь не за этим сюда ехали, верно?

Пришлось согласиться. Судя по всему, официальной санкции на переговоры с представителем вражеской стороны Посланнику никто не давал. Неизвестно, уж по какой причине, но действовал он в обход общепринятых каналов: через глубоко законспирированные финансовые и силовые структуры Европы. Впрочем, и Генералу не поздоровилось бы, попади в чужие руки информация о сепаратных контактах российских спецслужб с мятежными лидерами Кавказа.

— Я вас слушаю.

— Видите ли, время для всех сейчас крайне сложное, непростое…

— Давайте-ка без лирических отступлений, ладно? — Генерал пока не видел оснований соблюдать правила хорошего тона.

Красивые черные глаза Посланника опасно сощурились: